Известно, что всё хорошее быстро кончается, а плохое тянется и тянется. Наш месячный поход пролетел, как одно мгновение. Сегодня у нас последний вечер здесь, на границе леса и высокогорного луга. Завтра мы спускаемся к «Южному приюту», там уже ходят машины. А вечером мы уже будем плескаться в море. Лучше, чем сказал поэт о наших чувствах, и не скажешь. «В суету городов и потоки машин возвращаемся мы, просто некуда деться. И спускаемся мы с покорённых вершин, оставляя в горах, оставляя в горах своё сердце».
На горы спустился синий вечер, на небе мерцали звёзды, а далеко внизу загорелись огоньки абхазской деревни. После обильного праздничного ужина все собрались у костра и под переборы старой гитары пели свои любимые песни. Хорошо, только немного грустно.
И тут я почувствовал, что мне нужно «до ветру». Ужин был чересчур обильным. Но одному по темноте идти не хотелось. Предложил своему приятелю Толе составить компанию. Он признался, что уже давно мучается. Взяли мы по рулону бумаги, фонарики, и пошли к большому чёрному камню, который наш руководитель похода назначил, как «М». Это метров в ста от костра.
Толя посветил, я пристроился. Я стал светить Толе. И вдруг вижу, о ужас, Толя садится голой попой на большую зелёную змею. А та змея приняла агрессивную позу и собирается атаковать орган, который расположен чуть ниже попы. И шипит при этом. Но Толя тоже это увидел. Он замер и стал медленно, медленно вставать. Толя действовал грамотно. Змея реагирует на движение. Вместе с Толей медленно, медленно вставал и я, хотя меня змея не атаковала. Когда расстояние между толиной попой и змеёй стало достаточно большим, он рванул. Вместе с ним рванул и я. Нас охватил безотчётный животный страх, нет, не страх – ужас. Мы не понимали, что мы делаем. Это было на грани безумия. Мы побежали на огонь.
А теперь представьте картину. Сидит компашка у костра. Льётся чудная песня: «Горы далёкие, горы прекрасные, горы, и улетающий …». И вдруг из темноты вылетают два амбала. С выпученными глазами. С перекошенными от страха лицами. Без штанов.
А, между прочим, в группе было больше половины женщин.

***
РУЧНАЯ КЛАДЬ, ИЛИ ИСТОРИЯ ЖЕНИТЬБЫ ВАСИ ЛАПТЕВА

Когда мы возвращались из Средней Азии, мы всегда привозили с собой дыни. Даже в нынешние времена у нас таких чудных дынь не купишь, а в советские времена тем более. Чтобы привезти побольше дынь и чтобы не платить за них дополнительно, мы переукладывали наши рюкзаки. Самое тяжёлое мы брали с собой в ручную кладь. Крючья, молотки, айсбайли, кошки. В общем, всё железо. Одну дыню брали с собой в ручную кладь, остальные впихивали в рюкзаки. Подгоняли так, чтобы вес рюкзака не превышал 30 килограммов. Столько разрешалось провозить бесплатно. Остальное – в ручную кладь. Иногда вес ручной клади достигал 20-25 килограммов, по правилам полагалось не более пяти. Но чтобы всё выглядело прилично, поступали так. Железо помещали в прочную авоську, которую потом засовывали в яркий красочный пакет. Авоська была нужна для того, чтобы не порвать полиэтиленовый пакет. Ни один пакет сам по себе не выдержал бы вес нашего железа.
И вот стоит Вася Лаптев с таким пакетом на контроле при входе в накопитель. Проверяют его билеты. В это время на контроль хочет зайти симпатичная дама, служащая аэрофлота, а Васин багаж ей мешает. Она просит приподнять пакет, чтобы пройти. Вася груз приподнимает, но берёт его только за ручки полиэтиленового пакета и забывает взять ручки авоськи. Ручки пакета обрываются, и 20 кг железа с высоты 1,5 м падают на ногу дамочке. А самое страшное состояло в том, что острые Васины кошки лежали снизу. Они-то и вонзились в прелестную стройную ножку симпатичной сотрудницы аэрофлота. На фирменном белом носочке дамочки стало расплываться красное кровавое пятно. «Это что?»- воскликнула она. «Ручная кладь», — пробормотал обескураженный Вася. Мы подумали, что всё. Васю завернут с лишним грузом, а потом и нас начнут шерстить. Ведь Вася шёл первым. Положение наше казалось критическим. Ведь такие пакеты были у каждого из нас. Но посмотрела раненая контролёрша на Васю. Чем-то импонировал он ей. И сказала: «Ладно, проходи». Давно замечено, что контролёрши аэрофлота симпатизируют альпинистам.
На груди контролёрши висела карточка с её именем. Елена Самойлова. Вася запомнил это имя. Он влюбился в неё с первого взгляда.
Ровно через год мы оказались в том же аэропорту города Душанбе. Вася привёз с собой громадный букет белых роз. Только мы получили багаж, Вася попросил его подождать. Он направился в зал отправления искать Лену. Без труда нашёл её на той же стойке, на которой уронил свой пакет ей на ногу. Он отозвал Лену на минутку, представился и напомнил эпизод, про который она давно уже забыла. При всех вручил свой шикарный букет белых роз.
А потом он её ошарашил. Он предложил ей выйти за него замуж. Прямо прилюдно в зале отправления. Сказал, что ответ он ждёт через месяц, когда будет возвращаться после памирских восхождений.
Через месяц в зале ожидания аэропорта города Душанбе мы все гадали, что скажет Лена – да или нет. Никто из нас не верил в её согласие. Вася отправился узнавать свою судьбу.
Вернулся он через полчаса с Леной. Сияющий и счастливый. Он представил нам Лену как свою невесту. Мы переживали за него так, будто это каждый из нас хотел жениться. Устроили молодым на удивление всех пассажиров овацию.
С тех пор прошло двадцать лет. Вася и Лена живут счастливо. Каждый раз, когда Вася ласкает Лену, он засыпает поцелуями два шрама на её ступне. Те самые, которые образовались из-за того, что Вася приложился к прелестной женской ножке своими кошками.