ОТ ДРЕВНЕЙ ИНДИИ ДО НАШИХ ДНЕЙ
Исторические корни коррупции, вероятно, восходят к обычаю делать подарки, чтобы добиться расположения. Дорогой подарок выделял человека среди других просителей и способствовал тому, чтобы его просьба была выполнена. Поэтому в первобытных обществах плата жрецу или вождю была нормой. По мере усложнения государственного аппарата и усиления власти центрального правительства, появились профессиональные чиновники, которые, по замыслу правителей, должны были довольствоваться только фиксированным жалованием. На практике чиновники стремились воспользоваться своим положением для тайного увеличения своих доходов.
Первым правителем, о котором сохранилось упоминание как о борце с коррупцией, был Урукагина — шумерский царь города-государства Лагаша (около 2500 года до н.э.). Несмотря на показательные и часто жестокие наказания за коррупцию, борьба с ней не приводила к желаемым результатам. В лучшем случае удавалось предотвратить наиболее опасные преступления, однако на уровне мелкой растраты и взяток коррупция носила массовый характер. Первый трактат с обсуждением коррупции — «Артхашастра» — опубликовал под псевдонимом Каутилья один из министров Бхараты (Индии) в IV веке до н. э. В нём он сделал пессимистичный вывод, что «имущество царя не может быть, хотя бы в малости, не присвоено ведающими этим имуществом».
Особую озабоченность вызывала продажность судей, поскольку она приводила к незаконному перераспределению собственности и желанию решить спор вне правового поля. Не случайно ведущие религии из всех видов коррупции осуждают в первую очередь подкуп судей: «Даров не принимай, ибо дары слепыми делают зрячих и превращают дело правых» (Исх 23:8, см. также Втор 16:19); «Не присваивайте незаконно имущества друг друга и не подкупайте судей, чтобы намеренно присвоить часть собственности других людей» (Коран 2:188) и т. д.
Однако начиная с конца XVIII века на Западе в отношении общества к коррупции наступил перелом. Либеральные преобразования проходили под лозунгом, что государственная власть существует для блага людей ей подвластных, и поэтому подданые содержат правительство в обмен на неукоснительное соблюдение чиновниками законов. В частности, согласно Конституции США, принятой в 1787 г., получение взятки является одним из двух явным образом упомянутых преступлений, за которые Президенту США может быть объявлен импичмент. Общество начало оказывать всё больше влияние на качество работы государственного аппарата. По мере усиления политических партий и государственного регулирования, растущую озабоченность стали вызывать эпизоды сговора политической элиты и крупного бизнеса. Тем не менее, объективно уровень коррупции в развитых странах на протяжении XIX—XX веков значительно уменьшился по сравнению с остальным миром.
Во второй половине XX века коррупция всё больше начала становиться международной проблемой. Подкуп корпорациями высших должностных лиц за границей приобрел массовый характер. Глобализация привела к тому, что коррупция в одной стране стала негативно сказываться на развитии многих стран. При этом страны с наиболее высоким уровнем коррупции более не ограничивались третьим миром: либерализация в бывших социалистических странах в 1990-е гг. сопровождалась вопиющими должностными злоупотреблениями.

ПИТЕР ЭЙДЖЕН И TRANSPARENCY INTERNATIONAL
С 1993 г. изучением проблемы коррупции стал серьезно заниматься Питер Эйджен. Для этого он создал организацию Transparency International (букв. перевод «Международная прозрачность»). Проработав 25 лет в должности старшего менеджера проектов в Мировом банке, Эйджен ушел с работы и посвятил себя, казалось бы, невыполнимой задаче — борьбе в одиночку против мировой коррупции.
Надо отдать должное и президенту Мирового банка Джеймсу Волфенсону, возглавившему Банк в середине 1990-х гг., — именно он первым в банке поднял вопрос о коррупции. До прихода Волфенсона на должность в Мировом банке было принято ратовать за «прозрачность» и «добросовестное управление», но у банка не было достаточных полномочий для борьбы с коррупцией. Да и само слово «коррупция» считалось в деловых кругах неприличным. Волфенсон был первым руководителем Мирового банка, который открыто произнес слово «коррупция». Он заявил следующее: «…что касается нашей организации, то для нас нет ничего более важного, чем вопрос о коррупции».
Transparency International начала публиковать «Индекс восприятия коррупции» (рейтинг стран, формирующийся на основе анализа многих параметров) и фактические данные о состоянии дел с коррупцией в отдельных странах. Эти данные дали возможность исследователям приступить к серьезному изучению и оценке феномена коррупции в различных странах. Волна научных исследований, использующих в качестве основы индекс Transparency International, привлекла новое внимание к проблеме коррупции. Вскоре в отдельных странах и на международных форумах начались дебаты о том, как справиться с повсеместными злоупотреблениями властью. Появились журналистские расследования, различные фонды начали финансировать общественные группы, ставившие своей целью борьбу с коррупцией. Так, шаг за шагом, проблема, мешавшая экономическому развитию, вышла в центр международного внимания.
Первыми, кто поддержал Питера Эйджена и «Transparency International» и дал им деньги на работу, были немецкие предприниматели. Граждане Европы, уставшие от коррупции, потратили собственные деньги на то, чтобы избавиться от нее. Сегодня, выбирая торговых партнеров, страны ЕС в значительной мере руководствуются индексом Transparency International и репутацией стран.
«Усталость» от коррупции в Европе отчасти явилась результатом ряда громких скандалов, всколыхнувших европейские страны. Италия пострадала больше других: расследования фактов коррупции вскрыли злоупотребления практически на всех уровнях итальянского общества. Был выявлен такой масштаб коррупции, что в результате Италия фактически полностью реформировала систему государственного управления. Граждане Бельгии с негодованием узнали, что работники правоохранительных органов брали взятки в обмен на то, что не возбуждали уголовные дела против распространителей детской порнографии. Несколько высокопоставленных лиц в НАТО были вынуждены уйти в отставку после того, как были вскрыты их должностные злоупотребления. Но рядовые сотрудники ни одной из этих организаций и и обычные граждане этих стран не хотели мириться с коррупцией среди руководителей как с неизбежным злом.
Озабоченность Западной Европы проблемой коррупции является также результатом ее соседства с Центральной и Восточной Европой. На глазах жителей Западной Европы в соседних странах происходила «коррозия» институтов власти под влиянием коррупции, и росло разочарование в демократических и рыночных реформах. Они были свидетелями того, как коррупция способствовала экономической деградации в странах Центральной и Восточной Европы, и какой урон это наносило новым потенциальным рынкам и деловым связям. Все эти факторы — возмущение, вызванное коррупционными скандалами в их собственных органах власти; тревога по поводу деградации, происходящей в соседних странах; потеря потенциальных деловых связей — привели к особой антикоррупционной настроенности европейцев. Планируя расширение торговых связей с восточными соседями и странами Азии, они считают искоренение коррупции одной из приоритетных задач.
Итак, коррупция существовала всегда, хотя до 70-х гг. XX в. ее масштабы были достаточно невелики. «Вулканическое извержение коррупции» достигло пика в начале 1990-х гг. Активные международные усилия по обузданию коррупции начались в 1993 г., когда Питер Эйджен и «Transparency International» представили международному сообществу основанный на фактах индекс восприятия коррупции для разных стран. Наконец, сегодня пришло осознание реального практического ущерба, который наносит коррупция гражданам, предприятиям, частному бизнесу в целом, регионами, нациям и группам народов, и по всему миру с этим злом ведется борьба. Мы должны быть благодарны Эйджену и Transparency International за создание механизмов, позволивших противостоять этой глобальной проблеме.

КСТАТИ: по данным Transparency International в мировом рейтинге коррумпированности государств Россия заняла 126-е место.