Заметки натуролога

Очень хорошо летом в лесу! Стайки комаров так и лезут в глаза, рот, нос. А тут еще и мошка туда же! Ну как им всем отказать? Ну, опять прилипла паутина к лицу. Чу, блин, опять! А вокруг мотыльки и бабочки совершают свой вечный «бяп-бяп-бяп-бяп».
— Шевелись, рогатые! — Это деревенский пастух Егорыч гонит коров на утреннюю пробежку.
Молодые, озорные, голодные энцефалитные клещи весело прыгают с травинки на травинку и впиваются во все, что шевелится. Эгей, мы с вами одной крови!
Все звери летом пушистые, красивые — словно шапки зимой! Вот быстроногий зайчишка-русак в новенькой серой шубке быстро-быстро улепетывает от пули.
За ним — волчище, серый хвостище, тоже в серенькой, но уже старенькой шубке, траченной медведем. Вот, гляди, все-таки попался ушастый баловник волчище в зубы и не может отказать серому разбойнику в нежном мясе…
Вот под сосной с треском сидит медведь, выпучив умные упругие глаза.
Вот у воды на свежесваленном бревне устало курит усатый бобер…
Пойду-ка вверх по течению, к тому месту, откуда берет начало этот веселый ручей. Ба, Егорыч! Так вот оно что! Ай, да озорник!
Да не он один озорник! Вот кубарем пронеслись по поляне егерь и браконьер. Устроили догонялки, косые охотники. Сонный филин от неожиданности ухнул с дерева прямо в траву.
А вот, глядите-ка, девушки! Заблудились, красавицы, еще три дня назад. Аукаются хриплым шепотом, с трудом несут полные футболки спелых грудей.
А что это за куст? Чувствую, я его хорошо знаю и многое у меня с ним связано. Ну, конечно же, это король аптек — боярышник! Любимое лакомство загорожан! Сейчас он радуется солнышку, впитывает летнее тепло, чтобы потом — зимой — тоже согреть кого-нибудь.
А вот и куропатка. Смешно пошатываясь, волоча крылышки, пытается увести меня в сторону от забытой кем-то початой бутылки водки. Не бойся, голубушка, мне чужого не надо!
Достаю из рюкзака бутылочку пива, откупориваю. Меня в плечо легонько толкает сохатый. Знаю-знаю, сначала тебе, лесной бухарь-исполин. Бутылочка потом не нужна будет.
А что это за колючий комок замер в траве? Подойду поближе, пну. Ну, конечно же, это моток колючей проволоки, забытый кем-то!
Ой, а кто это сидит в густых ветвях и смотрит на меня, не мигая?
Ты и пушистая,
Ты и когтистая,
Ты и глазастая,
Ты и зубастая, матушка Рысь!
Выйду на опушку. Постою у лесной, поросшей осокой реченьки, посмотрю, как резвятся на ее поверхности масляные пятна. Они то разобьются на много-много мелких пятнышек, то сольются в одну блестящую неповоротливую блямбу, а то и, зацепившись за какого-нибудь дохлого бобра, заботливо обволакивают его…
Ба-бах, ба-бах, пах-пах, трах-бах-бах — слышится со всех сторон.
Это стая диких уток, покинув камыши, решила немного полетать.
А вот и ондатра! Просто прелесть какая противная!
Вернусь, пожалуй, обратно в лес. Туда, где в самом сердце хвойно-лиственного царства раскинулся молодой землеотвод под строительство коттеджного поселка. Жаркое летнее солнце заливает 50 гектаров частично вырубленного леса.
Тыр-тыр-тыр! — это кряхтит желтенький бульдозер-трехлетка, пытаясь разровнять огромную кучу свежего еще, пахнущего самосвалом, щебня.
А вот и настоящий хозяин леса — глава «СносПилСтроя» и будущего поселка господин Откатченко.
— Пошел вон с моей земли! — приветствует он меня, и свист дроби вторит его словам.
Ну, что ж, самое время возвращаться. Спрошу только напоследок:
— Кукушка-кукушка, сколько мне еще жить осталось?!
Молчит кукушка. Значит, прав Откатченко — пора домой. Быстро темнеет. Но жизнь в лесу и не думает затихать. Не спит летней ночью русский лес. Ночи-то летом короткие, а успеть надо ого-го сколько!
Надо бы взять что-нибудь на память. Может, ёжика? Пусть порадует домашних веселым цокотом лапок, фырканьем и вкусным супом.
Дойное стадо, еле волоча пыльные вымена, возвращается после пробежки в деревню. Пойду-ка за ним.
Вот только выстрелю напоследок в лес, чтобы обязательно сюда вернуться.