В понедельник, 22 мая шел дождь, но он не помешал группе людей прийти на новое кладбище, помянуть друга. В этот день исполнился ровно год со дня трагической гибели новочеркасского поэта и композитора Олега Миронова. Поэтов, музыкантов, певцов у нас немало, но уровня Олега нет ни одного. Наверное, по какой-то небесной разнарядке, нашему городу был положен лишь один такой, настоящий Поэт, и, видимо, мы прогневили чем-то небо, раз его у нас забрали. А может, Поэт попал к нам по какому-то небесному недосмотру, и сейчас ошибка исправлена? Кто знает…

«Снова Новочеркасск зажигает огни…» Это его песня. Лучшая песня о нашем городе.
Всю жизнь Мирон (так звали его почти все, да и он сам себя так называл) прожил на Селекции, есть такой район на Хотунке. Рядом — река. Она не раз выручала его хорошим уловом, когда поэт был «на мели», не раз давала стимул вдохновению, помогая складывать строчки в строфы. Последние пару лет каждую неделю к Олегу на уху приезжали друзья, как будто знали, что разлука навек уже близка.
Бог наделил Олега настоящим талантом, но, как часто бывает, этот дар, в данном случае двойной — поэта и композитора — мешает жить его обладателю. Талант Олега не давал ему покоя, мешал ему жить как все. Как все — он не мог. Он не мог не петь, не сочинять стихи и музыку. Он не мог не бросаться из крайности в крайность, от одной цели к другой, не мог не увлекаться, не мог не мечтать. Многие говорят о том, что он был поэт не местного, не «городского», не провинциального уровня. Многие сожалеют, что он не смог, не успел полностью реализовать себя. Не допел…
Музыкой Олег увлекался с детства. Был самоучкой. Учился сам и учил других. Один из моих знакомых вспомнил, что именно Мирон обучил его игре на гитаре. Дело пошло так успешно, что этот парень, забросив баловство, стал работать в ресторанном ансамбле.
«Только не надо его обожествлять и клеить ему ангельские крылья, — предупреждал меня один из друзей Олега, — он был нормальным человеком, но в то же время и не вписывался в рамки чего-то обычного». А Поэт и не должен вписываться в рамки, иначе — не поэт он вовсе.
«Он был сложным человеком и вместе с тем очень открытым. Характер… характер у него был непростой, а когда выпьет, и тем более», — сказал о Мироне другой его близкий товарищ.
В том, что Олег был, прежде всего, поэтом сходятся все. «Трудно сказать, что у него были какие-то особые вокальные данные, он пел, скорее, душой», — говорили мне об Олеге. Но пел Мирон так, что слушатели сразу «западали» на его песни и готовы были простить ему всё. Его просто любили.
Летом многие музыканты едут работать на черноморское побережье. Ездил туда и Олег. С чем ехал, с тем и возвращался. Нет, он там не отдыхал, работал, но — не ради денег. Он был рад возможности каждый вечер петь перед слушателями, пусть и в приморском кафе. Посетители его ценили и ходили специально послушать Мирона.
Говорят, он был непрактичным человеком. Издав свой первый альбом, ничего на нём не заработал. Ему нередко заказывали написать песню для какой-нибудь фирмы, организации, и также нередко, забывали заплатить за работу. Песню он мог написать очень быстро. Писал о том, что видел, что чувствовал, легко и без напряга, но были и серьёзные вещи, которые он вынашивал подолгу. Говорят, самые ценные тексты и мысли он записывал в «синюю тетрадь». Где она теперь, неизвестно. Много осталось неоконченных песен, текстов, не положенных на музыку.
Он мечтал снять город с мотодельтаплана и потом сделать профессиональный видеоклип. Мечтал записать звучание музыкального инструмента, сделанного из стеблей камыша. Он мечтал купить воздушный шар и взлететь на нём. Оторваться от земли, подняться, и с высоты птичьего полета увидеть землю.
«Я сяду в свой воздушный шар
И улечу на нем в мечту.
За облаками, может быть,
Её смогу я отыскать…»