Первая премьера 193-го театрального сезона состоялась. Во всех смыслах. Оба премьерных дня – полный аншлаг, очередной показ, состоявшийся 15 октября, также прошёл в абсолютно полном зале, а накануне были два целевых показа. Возможно, главный режиссёр театра Ашот Восканян предвидел, что новочеркасская публика особо благоволит к классике, или сработало режиссёрская удача… Так или иначе, поставленный им спектакль «Идиот» по роману Ф.М. Достоевского уже третий сезон идёт с неизменным аншлагом, а теперь и знакомый со школьной скамьи Чехов, Антон Павлович, с его прекрасным «Вишнёвым садом».

Пожалуй, нет в России театра, не имеющего в своём репертуаре «Вишнёвого сада». Это сложная драматургия. Отчасти потому, что Чехов создавал свою последнюю пьесу, как завещание потомкам, и в образе вишнёвого сада вместе со всеми событиями вокруг него, равно как и в образах героев передал своё видение прошлого, настоящего и будущего России. Однако мы хорошо помним, что литература в СССР преподавалась в чётко очерченных идеологических рамках – слов из песни, так сказать… Вряд ли мировосприятие великого Чехова совпадало с трактовкой его произведений в советской школе. То, что увидели зрители на сцене Новочеркасского драматического, в корне меняет наше школьное представление о «Вишнёвом саде». Какая неизбывная боль за многострадальную свою Отчизну в каждой чеховской фразе, какая тревога за её будущее, какое сострадание к тем, кто станет свидетелем и участником эпохальных преобразований, на пороге которых стояла Россия. В высшей степени драматическое произведение автор называет комедией – ни одному иностранцу не объяснишь, что в самые горькие минуты народ в России способен плакать и смеяться, петь и плясать сквозь слёзы. Бал в день торгов – ни в коем случае не пир во время чумы, нет. Это отчаянная попытка заглушить страх и боль предстоящей потери, избежать которой было невозможно. Раневская, при всей её непрактичности и кажущемся легкомыслии, при всей её женской уязвимости и слабости даже на грани катастрофы считает греховным торговать святыней, коей является для неё и всех обитателей имения вишнёвый сад. Ей нестерпимо страшно, она ждёт чуда и отчаянно нуждается в нём, но… судьба вишнёвого сада, как и всей России уже предрешена. Блистательная роль Любови Андреевны Раневской  явила публике совершенно новую Наталью Лебедеву.

Эту актрису мы знаем и любим, её героини, такие разные по социальной принадлежности и характеру, неизменно сильные личности, с несгибаемым стержнем. В образе Раневской актриса воплотила удивительные женские качества. Она отчаянно жаждет быть любимой, она патологически добра и сострадательна и… невероятно, трогательно и трепетно слаба. Надёжного плеча в её жизни так и не случилось, бремя ответственности за родовое имение разделить оказалось не с кем. Не с братцем же – беспечным болтуном, шутом гороховым Гаевым в самом деле! Заслуженный артист Александр Коняхин представил этот образчик просто виртуозно. Эти его пафосные пространные дикломации ни о чём на публику, при полной неспособности быть хоть сколь-нибудь полезным семье, делают персонаж горько-смешным. Образ для Коняхина совершенно не свойственный, но артист в нём необычайно интересен. Его Гаев наивно-беспомощен и где-то даже мил. И Гаев, и Раневская не в состоянии противостоять обстоятельствам, они оба предпринимают попытки спасти вишнёвый сад, но попытки эти ничтожны. Ситуация и не была бы катастрофической, отнесись они к ней практично, тем более, что готовое решение им было представлено. Лопахин. Вот предтече будущего. С него начался конец – вишнёвого сада ли? Чехов называл этого героя вполне порядочным человеком. В самом деле – трудяга, с пяти часов на ногах, каждую копейку своими руками и головой. А ведь мужик, лапотник и… «Надо себя помнить», — говорит он горничной Дуняше ( очень милый, лёгкий и живой образ создала Анна Чакуста), замечая её подражание барышням. Однако, судьба его, при всей успешности, глубоко драматична. Из босоного детства через всю жизнь он несёт в своём сердце образ доброй и нежной девушки, которая была ласковой с ним, крепостным мальчишкой.

Он счастлив, что, как ему казалось, нашёл простой и самый лучший выход из ситуации – огромный, никому не нужный сад надо вырубить и землю отдать в аренду под участки для дач. Он счастлив, что нашёл способ спасти женщину, которую давно, безнадежно и втайне даже от самого себя… любит. Эдуард Мурушкин создал поистине эпохальный образ. Это мужик-лапотник, который, будучи от рождения неглупым и трудолюбивым, смог вовремя «поймать удачу за хвост» и теперь он – новый хозяин жизни. В России настало время буржуа, время-предвестник смуты, когда верхи не смогут, а низы не захотят… Но пока он, вполне порядочный человек, в борьбе с ликующим в его подсознании мужиком — хозяином жизни — проигрывает эту борьбу, к нему приходит и понимание, что последняя ниточка, связывающая его с мечтой родом из детства, оборвалась. И вся накопившаяся за эти годы страсть, вся боль осознания своего одиночества и краха надежд вырываются, как извержение вулкана, почти звериной дикой пляской, ужасным рыком, в котором лишь угадывается человеческая речь.

Лопахин не ликует. Лопахин в муках одновременно переживает… смерть и рождение. «Не плачь, мужичок, до свадьбы заживёт», — уже больше не будет сниться ему этот дорогой его сердцу голос из прошлого. Родился новый Лопахин. Он будет, как и прежде, пахать от зари до зари, строя свою богатую — «Всё могу купить!» — жизнь. Без мечты, без прошлого, без вишнёвого сада. Кто о нём пожалеет, кто вспомнит? Разве что Варя, которая многие годы ждала от него предложения, да так и… спряталась за образ монашки, прикрывая свою женскую ненужность. В этой роли предстала замечательная актриса, разноплановая и неожиданная – Олеся Гаврилова. Варина сводная сестра Аня, родная дочь Раневской, с готовностью принимает новую жизнь, она легче прощается с вишнёвым садом, она полна надежд на новую жизнь. В семнадцать лет это просто. Добрая, красивая, чистая и искренняя девушка с открытым сердцем рвётся в новое, обязательно счастливое будущее и готова стать опорой своей мамочке, которую нежно и преданно любит. И такая она настоящая – глаз не оторвать! Елена Тоцкая сыграла эту роль – её Аня запомнится зрителю несомненно. Её симпатия – вечный студент Петя Трофимов тоже. Роль болтуна, прикрывающего свою несостоятельность пылкими пространными речами о новой жизни, перебивающегося случайными заработками, досталась Алексею Ситникову. Он тоже – часть прообраза будущего России. Сколько их, недоучек с «подвешенным» языком возомнят себя вершителями судеб? И что наворотят… Мне кажется, актёр сыграл именно это. 

Очередной персонаж — жалкий, путающийся у всех под ногами Епиходов. Своей навязчивой любовью к Дуняше вызывает почти отвращение, его неловкость представлена на грани клоунады. Он попадает в ситуации, над которыми находятся желающие посмеяться и вся жизнь его – сплошные «двадцать два несчастья». Нелепый, никчемный, серый безликий человечишко, несчастный и неспособный изменить хоть что-то в своей жизни. Кому по силам сыграть такое, да так, чтоб забыть невозможно? Игорь Лебедев – актёр, одинаково вкладывающий талант и душу в каждую свою роль – представил этот образ.

И – к открытиям. Александр Руденко. Актёр сыграл роль слуги Раневской, Яшу, прожившего с барыней в Париже целых пять лет, которые подняли со дна души этого юноши всю возможную муть – спесь, наглость, хамство. В России ему плохо, тут ему всё смердит, от матери собственной отвернулся, с прежними своими хозяевами непочтителен и заносчив – из грязи в князи. Глуп до невозможности, болван каких мало, тип пренеприятный. И эта его манера ходить «гоголем», и этот глупейший смех, срывающийся на фальцет, и эта боязнь, что из-за симпатии к нему Дуняши его могут не взять с собой в Париж, — всё сатирично до гротеска, и сделано это мастерски.

Ещё один персонаж второго плана, который не может оставить равнодушным зрительское сердце – Симеонов-Писчик. Роман Пуличев вдохнул в этот образ совершенно новую жизнь. Его герой, вопреки ожиданиям (привет из школьного прошлого), очень забавный, его абсолютно доброе ко всем окружающим отношение трогает, его чистосердечная наивность вызывает симпатию и желание защитить. Но герой Пуличева гораздо глубже, чем мы себе это представляли – он глубоко переживает отъезд семьи Раневской из имения и на какую-то секунду открывается человек, понимающий много больше, чем он хочет показать окружающим.

И, наконец, Шарлотта Ивановна – актриса Людмила Ильина. Только представьте, каково это – быть Шарлоттой, при этом Ивановной, не иметь ни роду, ни племени и всю жизнь полностью зависеть от чужих людей. Она отчаянно одинока и, конечно, несчастна. Но горда. Клоунесса? А пожалуйте-ка! Смейтесь надо мной – пока смеётесь, не жалеете. Жалость ей не нужна — она унизительна. Так и шагает по жизни эта неприкаянная, нелюбимая, вечная приживалка, выливающая всю нерастраченную любовь на свою собаку, – ать-два! – чеканя шаг, в неизвестность. Людмила Ильина, как прежде казалось, глубоко драматическая актриса, но здесь сыграла яркую эксцентрическую роль и сделала это блестяще.

Отдельной строкой – о персонаже, без которого пьеса не была бы столь пронзительна. Фирс. Жизнь старого слуги разделилась на до воли и после. «Это было до несчастья», — говорит он. Он верой и правдой служит всю свою жизнь одной и той же семье. Они для него – дети, любимые и неприспособленные. Их неусыпно надо оберегать. Фирс давно уже стал неотъемлемой частью имения, он, как добрый дух, всех согревает своей заботой. Он – символ уходящей жизни, той, где было счастье, любовь, надежда и весь в цвету вишнёвый сад каждой весной. Ему больше нет места возле этой семьи, лишившейся имения. И последней хозяйской милости – поместить его, захворавшего, в больницу – старый Фирс не понял. Или не принял. Он пришёл в старый дом, чтобы их общая история, их жизнь закончилась одновременно… Заслуженный артист РФ Александр Иванков. И этим сказано всё.

Будучи человеком ретроградным в вопросах искусства, не берусь давать оценок современным тенденциям в сценографии спектакля, но он потрясает своей новизной. Будущее России не представлялось Чехову безоблачным и светлым и вся сценография (лауреат Национальной премии «Золотая маска» Степан Зограбян) кричит об этой тревоге. И тёмное пространство сцены, и вычлененная из образа Дома стена с большим окном, то ли в прошлое, то ли в будущее, и стилизованный сад, предстающий перед зрителем лишь фантомом, игрой света и тени, как мираж прошлой счастливой жизни – всё вселяет чувство тревоги, граничащей с тоской. Почти мифическая игра света (художник по свету Ирина Вторникова) вкупе со скупым минимализмом декораций и – на контрасте – яркие до неуместности, но потрясающе элегантные, роскошные наряды Раневской (Художник по костюмам София Зограбян) довели ощущение лихорадочной болезненности, в которую постепенно впадала страна, до пика. Не эту ли задачу ставил режиссёр Ашот Восканян, убеждённый, что Чехов – самый загадочный классик русской литературы? Так, или иначе, зритель о премьере спорит, говорит, и уже на следующие показы билетов снова не достать. Завершающим аккордом стал финал, который единодушно назвали гениальным все, с кем мне довелось говорить о спектакле. Вы знаете, что удар топора по стволу дерева звучит как выстрел? Вы видели, как гаснут души? С каждым ударом топора, одна за другой, погружая мир вокруг в кромешную темноту, за которой…

С признательностью и восхищением,

Ирина Гаврилова