Это было в середине апреля 1945 года. Советские войска подошли к Берлину и готовились к решающему штурму. До Победы оставалось меньше месяца.

Авторемонтное подразделение под командованием капитана Михаила Манацкова прибыло в пункт развертывания для выполнения поставленной задачи. Задача была ответственная. Подразделение специализировалось на ремонте автомобилей повышенной проходимости (ЗиС, «Студебеккер»), служащих платформой для гвардейских реактивных минометов («Катюш»). Пунктом развертывания оказалась старая немецкая усадьба в лесу на берегу озера. Большой двухэтажный особняк красного кирпича, с высокими потолками; кирпичными были и хозяйственные постройки, что вызвало радость всего подразделения. Дело в том, что ворота конюшен и каретного блока были широкими и высокими, позволявшими загонять туда автомобили, как в гараж. Так как ни людей, ни коней в усадьбе не обнаружилось, бойцы по-хозяйски выкинули ненужный хлам из помещений, провели туда электропровода от мобильного генератора и сбили слесарные верстаки из подручного материала.

Капитан Михаил Манацков доложил командованию о готовности подразделения к приему автомобилей в ремонт.

Время шло к ужину, и ужин решили провести с размахом. В подвале особняка обнаружились картошка, лук и морковь, правда, к апрелю все немного подвяло и начало прорастать, но было вполне съедобным. А еще решили проверить, есть ли рыба в пруду? Недалеко от уреза воды находился навес, под которым лежала большая лодка. Лодку спустили на воду, но как проверить без сетей и удочек есть ли рыба? Да очень просто! Один из солдат взял противотанковую гранату и, вырвав чеку, забросил ее как можно дольше в пруд. Грохнул взрыв, подняв столб воды, и оглушенная взрывом рыба всплыла кверху брюхом. Пройдя на веслах, собрали рыбу в лодку, улов был ведра четыре, хватило и на огромную кастрюлю ухи, и на жарёху. Нажарили также две большие сковороды картошки, нарезали сала (сало свое, не немецкое!) и развели «спиртику».

Хозяйская кухня хоть и была большой, но всех бы не вместила. Но сразу за дверью парадного входа был просторный холл. Решили снести туда столы из соседних комнат и составить их вместе, собрали также стулья. А когда накрыли стол, то ахнули. Такого изобилия пищи, да в таком комфорте они никогда не видели. Караул не выставили, да и зачем? До фронта километров 25-30, а здесь, в лесу, тишина и покой.

Решили сесть за стол всем коллективом. Оружие сложили в угол, справа от входа и сели, дружно налив по первой стопке. Закусив ухой, после «первой» расслабились и, закурив, весело балагурили о том о сём. Решили повторить под жареную рыбку. Только выпили, как вдруг парадная дверь распахнулась и … на пороге появились два немецких солдата с автоматами наперевес! Грязные шинели и недельная щетина на лицах немецких солдат говорили о том, что они давно бродят по лесам. Немцы зло смотрели на застолье, а капитан Манацков — с тоской на оружие, лежавшее в углу.

«Не успею! — мелькнула здравая мысль. – Только кинусь, порубят фашисты очередями и меня, и всех остальных». Пауза затянулась. И тут капитан Манацков заметил, какими голодными глазами немцы смотрят на стол и сглатывают слюну, как заходили у них кадыки. Медленно, как на чужих ногах, капитан встал и, сделав широкий жест правой рукой в сторону стола, сказал: «Битте… битте». Немцы переглянулись и направились в угол, к оружию. Положив свои немецкие автоматы в одну кучу с нашим советским и сняв шинели, нерешительно остановились.

Из-за стола поднялись две девушки, входившие в штат подразделения. Одна, немного говорившая по-немецки, предложила им вымыть руки, указав на дверь, ведущую к рукомойнику, другая, приняв у них шинели и повесив их на вешалку, побежала за чистой посудой. Капитан Манацков посадил «гостей» напротив себя и самолично налил по стопке. Немцы выпили и стали жадно есть. Ели они много, чем вызвали беспокойство у капитана. «Как бы чего с ними не случилось», — подумал он. Случилось! Согревшись и наевшись, немцы стали клевать носами, с трудом удерживаясь на стульях, пришлось положить их спать.

Капитан Манацков доложил командованию о двух добровольно сдавшихся в плен немцах. Ему сказали, что как только появится возможность, военная комендатура соседнего города пришлет за ними кого-нибудь.

Проснувшиеся немцы, которым было далеко за 40, рассказали свою историю. Один был бухгалтером, второй механиком по ремонту швейных машин. Оба призваны в армию недавно, повоевать не успели, так как их часть на марше к фронту была атакована с воздуха советскими штурмовиками Ил-2. В панике они убежали в лес и бродили по нему около десяти дней, боясь и своих, и чужих.

Просидев под замком полдня, немцы слезно попросились на работу. Так как машин в ремонт поступило много, а немцы в поведении не проявляли никакой агрессии, капитан Манацков под свою ответственность поставил их на мойку узлов и агрегатов. Немцы добросовестно мыли и драили детали машин почти неделю, пока представитель комендатуры не приехал и не забрал их.

Вернувшись с войны победителем, капитан Михаил Иванович Манацков долгие годы проработал в системе автомобильного транспорта, даже будучи на пенсии он продолжал работать автоэлектриком в гараже скорой помощи, участвовал в общественной жизни коллектива, следил за порядком, и горе тому, кто что-либо сделал не так: отчитать мог любого, от слесаря до заведующего гаражом. Однажды один из водителей скорой помощи спросил у него: «И вы не боитесь вот так, при всех, отчитывать завгара?». Михал-Иваныч глянул на него и сказал: «Я свое на фронте отбоялся!». Вот такие они, ветераны!

 Андрей Степной.

 От «ЧЛ». Автору этих строк, еще молодым, посчастливилось работать с Михаилом Ивановичем Манацковым. Тот много рассказывал о войне. Из тех дней – и эти воспоминания.