Эта история случилась на НЗСП лет несколько назад и не получила широкой огласки. Коллеги по цеху подарили женщине торт ко дню рождения. После смены именинница несла этот торт домой — похвастаться вниманием коллег перед семьей и вместе с родными получить удовольствие от вечернего чаепития в праздничный день. Охрана на проходной изъяла подарок: «Не положено по заводу с тортами!»
Про злополучный торт я рассказал Технологу — автору заметки «Не продается!» о пагубности обожествления денег в «ЧЛ» № 40. В конце рассказа я, словно М. Галкин или другие ведущие подобных телешоу, задал ему вопрос: «Что подвигло охрану на этот служебный подвиг: любовь к сладкому; к порядку; к деньгам или к власти?». Ответ был ожидаемый: «Любовь к власти».
Мне в жизни везло на умных друзей-собеседников. В далеком начале восьмидесятых мои друзья-студенты не только бездумно переписывали из конспекта в конспект цитаты классиков марксизма-ленинизма, но и обменивались суждениями о прочитанных при этом текстах. Уже тогда на многие вещи мы смотрели непримиримо по-разному, но об одном договорились с редким единодушием: «Утверждая, что человеком движет жажда наживы, Маркс недоучел жажды командовать себе подобными, ради которой многие люди согласны отказаться от сиюминутной прибыли». С Технологом мы развили эту тему. Человек — существо социальное, а человеческое общество — социальный организм, подобно всякому стаду высших приматов. Тому, кто полагает, что в стаде высших приматов всякий индивид творит, что пожелает, биологи скажут: «Ошибочка, строжайший порядок там обеспечивается наличием жесткой вертикали власти». Даже в самое трудное время орешек или банан гарантирован не тому бабуину, который их ловко находит, а принадлежащему к высшим ступеням стадной иерархии. Механизм вертикали власти должен работать безотказно, а для этого время от времени проходить проверку, когда вышестоящие, кажется, без всякой необходимости, отнимают у нижестоящих орешек, банан или торт.
Чуть больше пятнадцати лет назад в нашей стране случился конституционный кризис: вооруженное столкновение сторонников Президента и Верховного Совета, закончившееся уничтожением последнего как политического института. Почему я, сторонник парламентаризма, в тот период сочувствовал Президенту Ельцину, я понял через несколько лет, наблюдая политические эволюции бывших лидеров Верховного Совета. Судьбы их сложились так, что очень легко представить судьбу каждого, не случись тех трагических событий: Хасбулатов -функционер-единоросс; Руцкой, это, пожалуй, Справедливая Россия; Макашов — КПРФ, а Баркашов — кто угодно, но только ни с кем из вышеперечисленной тройки. Общей цели у них не было. Вернее была, но своя у каждого — укрепление личной власти. Осенью 1993 г. власть действующего Президента была непрочной и захватить ее силой представлялось соблазнительным. Дальше что? Есть опыт и можно тем же манером друг друга? Это и страшно.
Однако вернемся к нашим бабуинам. Система привилегий вверх по властной вертикали очень справедливая. Справедливая она для стада бабуинов, залог успешного существования которого не столько в поиске бананов или орехов, сколько в борьбе с соседними стадами за территории, где эти орехи и бананы обильно произрастают. Привилегированный в иерархии — не искатель пищи, а дисциплинированный бесстрашный боец, готовый рискнуть жизнью в борьбе за обильные благами территории. Так было и в людских сообществах миллионы лет и до сравнительно недавнего времени, когда технический прогресс, с одной стороны, сделал битвы за ресурсы чертовски опасным делом и не только для воинов. С другой стороны, технический прогресс возвысил роль «собирателей орехов». Особенно это заметно в странах, бедных природными ресурсами, но имеющих многовековую рыночно-конкурентную экономику. В таких странах работодатель вынужден ценить того наемного работника (собирателя орехов), который за счет совершенного владения оборудованием получает конкурентоспособную продукцию. Конкурентоспособной является та продукция, которая оптимально сочетает такие параметры, как количество, качество, себестоимость. Высокая заработная плата работника — мера его умения сочетать указанные параметры, приносить максимальную прибыль работодателю. В рыночно-конкурентном обществе наемный работник не только продавец своего товара — квалификации, но и покупатель рабочего места. В богатом рыночно-конкурентном обществе он может купить за свою квалификацию не только высокооплачиваемое рабочее место, но подождать с высокой зарплатой и поработать на начинающего предпринимателя, платящего на первых порах немного, однако оказывающего работникам максимальное уважение. Со временем такое предприятие развернется и потеснит конкурента, где охрана отнимает на проходной торты у именинников.
Описанное мною общество — общество идеальное. В природе существуют общества, в той или иной мере близкие к идеалу. Наше общество от него далеко. Не потому, что мы очень уж дурные, а потому, что богаты природными ресурсами, которые на протяжении столетий вынуждены были защищать. Дисциплинированный героический исполнитель, даже в исключительно мирном производстве, всегда ценился у нас выше «курицы, несущей золотые яйца». На завод у нас идут «на службу», а не на работу. В конце восьмидесятых упали мировые цены на сырье. Сырьедобывающие страны перестали покупать в СССР оружие. Оказалось, что в этих условиях огромное количество людей, занятых армейской службой, работой в сырьедобывающих отраслях, в производстве вооружений и производстве средств производства вооружений, не обеспечены ни пищей, ни теплом, ни одеждой. Больше всего среди них было русских. Именно поэтому распался СССР, именно поэтому в России к власти пришел Ельцин — политик, сделавший ставку (руками Е. Т. Гайдара) на работников экономического склада, а не службистов. Ставить было почти не на кого. В том была слабость Президента. Ставить так — это был единственный путь. В том была сила Ельцина. Именно поэтому консервативная, коррумпированная, но хорошо информированная о реальном положении дел правящая верхушка российского общества, в своем большинстве ругая на словах, втайне оказывала ему поддержку. Именно эта верхушка тормознула путь к власти ребятам из Верховного Совете с большими властолюбивыми притязаниями, но утопическими экономическими программами.
Доказательство вышесказанного — пример моего родного НЗСП. Как я уже отмечал в ЧЛ № 40, в 1996 г. «службист» директор В. В. Величко в качестве акта саботажа перед президентскими выборами искусственно остановил почти весь завод. Цех водоснабжения остановить не удалось. За несколько лет до описываемых событий в цехе и вокруг него сформировалась группа специалистов, настроенных по-настоящему патриотически. Ее лидером стал ныне покойный механик П. В. Погорельцев. Подчас на свой страх и риск эта группа занималась разработкой и внедрением энергосберегающих технологий. Когда большинство цехов завода остановились и прекратились выплаты заработной платы, единственной надеждой людей избежать голода стали дачно-огородные шестисоточные участки. При нашем климате, да еще в тот сухой и ветреный год без полива на урожай нельзя было бы рассчитывать. Главное в себестоимости воды — энергозатраты. Благодаря предшествующей работе они оказались невысокие и цена на поливную воду приемлемой для дачников. Так и выжили. Каждому цеху каждого российского завода да такую бы группу! Пока не получится.
В то лихое ельцинское десятилетие металлургический комбинат в Новокузнецке все больше стоял, в Магнитогорске работал — извлекал редкие металлы из гор накопившихся ранее шлаков, а в Череповце работал так, что безработные гордо отказывались от рабочих мест с окладом менее 10 000 деноминированных рублей. Подобный оклад спустя 10 лет — мечта для многих новочеркасцев.
В сельском хозяйстве, производстве мебели, авиастроении та же картина. Если в промышленности все зависит от руководства, а толковых руководителей мало — это говорит о том, что общество отстает в своем развитии. Не может не отставать, ибо остается архаичным обществом службистов. Оно не может быть иным при непристижности производительного труда. Дело не только в оплате, но и в отношении.
Снова возьмем в пример НЗСП. Конечно, за последние годы нравы охраны несколько смягчились. Торты не отбирают, женщинам, отбирающим для анализа пробы продуктов из заводских емкостей, руки не заламывают. Говорят, правда, это потому, что наиболее ретивые охранники получили повышения и перестали марать руки черновой работой. Я верю. Верю потому, что не секрет: за охранником оператор по монитору следит, а за тем начальство повыше. Не в том беда, что следят, а в том, за чем следят: как бы сменный персонал чуть раньше времени за проходную не вышел. По своему опыту знаю, что случаи, когда персонал бросает без надзора работающее оборудование и убегает домой, крайне редки. На такое не способен даже Шандыбин, а способны только законченные алкаши да моральные уроды, чье пребывание возле оборудования опасней отсутствия. Подходят раньше времени к проходной те, кому по какой-либо причине раньше времени смена пришла и кому после пересмены по большому счету уже нечего на заводе делать. Нет! Отмучайся до полного срока и со всей заводской сменой в подошедший автобус — следующий-то не скоро будет. Зато порядок! Как в стаде бабуинов: подчинись прихотям старшего в иерархии и орешек ему дай. Потому по большому счету эти орешки (в человеческом обществе деньгами именуемые) играют совсем не ту роль, что у басурман забугорных. Потому у тех, кто у нас на заводах работает, те самые орешки пребывают в постоянном дефиците и очень высоко ценятся.
Пишут честные люди вроде Технолога о крахе моральных устоев, всевластии денег. Проблема глубже — в крахе архаического общества. У каждого он проходит по-своему. У меня по-своему: был я до середины жизни атеистом и дарвинистом. Теперь, когда я смотрю телепрограммы с Рагозиным и Нарочницкой; Поляковым и Невзоровым, Карауловым и Пушковым, читаю рассуждения Максима Калашникова о том, что главное зло в этой жизни — либерализм, а европейская цивилизация бездуховна, я вспоминаю свою заводскую проходную, руководство заводской охраной и верю, что создал всех этих людей Бог, но по образу и подобию обезьян.