Галочка, здравствуй!
Последнее письмо я послал тебе в минувшее воскресенье после обеда. Что было дальше?
Вечером нам показали кинофильм «Весна на Заречной улице». Первый раз эту картину я смотрел, кажется, в Вапнярке, и она мне очень понравилась. На этот раз я ушёл после киносеанса расстроенным. Во-первых, было плохо видно (фильмы у нас начинаются в 21.30, когда ещё светло), во-вторых, раздражали зрители: громко переговариваются и даже курят. Удивительные люди! Ничто их не трогает. А фильм замечательный!
На прошлой неделе я подал рапорт начальнику сборов с просьбой перевести меня на другую специальность. Просьба удовлетворена, и с понедельника я перешёл в другой взвод (можно сказать к «обозникам»). Тут всё гораздо проще. Жить тоже перешёл на новое место, в соседнюю казарму. А в остальном всё идет своим чередом. Дни как близнецы. Надеемся, что вторая половина сборов пройдёт быстрее, т.к. больше будет практических занятий.
Сегодня у нас банный день. После бани побрился, постирал платки и подворотнички, немного полежал и пошёл ужинать. Как вы там, мои родненькие? Чувствую, Галочка, тебе сейчас вдвойне жарко. Как дела с устройством сынульки в детясли, какие шансы на твоё трудоустройство? Пиши, жду.
Целую вас крепко-крепко. Привет родным и знакомым.
Владимир. 20 июня.

Роднулечка моя, здравствуй!
Вчера отмечали 20-ю годовщину начала войны (чтоб она больше никогда не начиналась!). Прослушали длинный и нудный доклад полковника (похоже, не воевавшего), потом выступил участник войны — старшина. Этот видно лихо воевал — вся грудь в орденах и медалях, а вот красноречия бог ему не дал. Мямлил, мямлил — так толком ничего и не рассказал. Оживление вызвало лишь сообщение старшины о том, сколько живой техники противника уничтожил их полк в одном из боёв. В заключение нам показали фильм «Трое вышли из леса». Мне кажется, что мы с тобой его смотрели когда-то. Очень хороший фильм.
Что-то я стал шибко впечатлительным. После кино долго не мог заснуть. Думал о героях фильма, думал о тебе и сыночке. Каким он будет? Сможем ли мы уберечь его от дурного влияния среды? Мне до тошноты опротивела матерщина и похабщина, которой щеголяют люди, считающие себя образованными и культурными (инженеры, учителя, агрономы и пр.).
Галя, по поводу моей зарплаты не стоило полагаться на Михайлову, лучше самой сходить в бухгалтерию института и выяснить, почему её задерживают. А если там вздумают мудрить, сходи в военкомат к начальнику третьего отделения, и всё будет в порядке. Ведь нас направили на сборы с сохранением зарплаты по месту работы. Доверенность я тебе оставил.
Уточняю: газету «Известия»* начнут приносить с 1-го июля, т.к. я выписал её на второе полугодие. Надеюсь в начале июля получить ваше фото. Жду с нетерпением. Я тоже сфотографировался. Как только получу свое изображение, вышлю незамедлительно.
Посылаю справку о несекретности, бланк, которой прислала мне Светлана. Прошу тебя, без задержки отнеси её на кафедру. Передай коллегам привет.
Вот пока и всё. Привет родителям и нашим соседям (кроме дамы с собачкой). Целую крепко. Владимир. 23 июня 1961 г.
________________
*) В связи с опубликованием и обсуждением в печати новой Программы КПСС, членов партии обязали подписаться на газету «Правда» или, в крайнем случае, на «Известия». Я отдал предпочтение последней. Главным редактором «Известий» тогда был зять Хрущёва Аджубей, благодаря чему газете позволялось печатать то, что другим возбранялось. Популярной в то время была несколько переиначенная поговорка: «Не имей сто рублей, а женись, как Аджубей».

Галочка, здравствуй!
Сегодня воскресенье, а я в наряде — дневальный. Знаешь что это такое? Назначаются два человека, которые, чередуясь, сидят в казарме у входной двери в течение суток. Их обязанность: не впускать посторонних в казарму, не выпускать из казармы с казенным имуществом, подавать команды («Подъём», «На завтрак», «На обед», «На ужин», «Отбой»), следить за порядком в казарме, извещать о появлении начальства и т.д. и т.п. В общем обязанности несложные, только не высыпаешься. Я должен был спать с вечера, но мне это не удалось, потому что рано не привык ложиться, да к тому же в это время в казарме стоит невообразимый шум. Лежал, лежал и пошёл на пост. За ночь написал письмо Житкову и прочитал больше половины книги Шолохова «Они сражались за Родину». Этот многострадальный роман на эпопею явно не тянет. До завтрака поспал пару часов, а после завтрака пошли с Сашей (художником) на этюды. Ходили, ходили — у него пропало настроение, а я всё-таки использовал последний лист. В следующую субботу куплю альбом или отдельные листы акварельной бумаги.
Вчера закончил читать повесть Владимира Солоухина «Капля росы». Замечательная, очень близкая мне книга! За исключением некоторых деталей быта, первая часть книги — точное описание моего детства. И как написано! Если у тебя найдётся время — возьми в библиотеке и прочитай.
Как там наш малыш? Я невообразимо соскучился по вас. Скорей бы проходили эти два месяца, скорей бы домой, к своим родненьким! Пока всё.
Всем привет. А вас целую. Владимир. 25 июня 1961 г.

Здравствуй, дорогая моя!
Три дня не получал писем, но зато на четвёртый вознаграждён сполна. Сразу три письма! Два твои и одно от отца. Особую радость доставили мне фотографии нашего сынульки. Спасибо Наде и тому человеку, который сделал эти снимки. Жаль, что тебя нет на этих фотографиях. Фото, на котором Миша один, я обрезал по размеру паспорта и буду постоянно носить в кармане гимнастёрки — в любой момент смогу вытащить и посмотреть. Сын у нас красавец! Это подтверждают и мои сослуживцы (они все отцы и толк понимают).
Сегодня очень жаркий, вернее, душный день. Пришли с занятий распаренные и обессиленные, а тут — письма! И всё как рукой сняло. Хорошо!
Теперь большинство товарищей регулярно получают письма. С этим делом наладилось и у бывшего моего комвзвода. Есть, конечно, и неудачники. Сегодня я оказался свидетелем такого разговора:
— Коля, что это ты такой печальный?
— Из дома прислали письмо, пишут, что отец при смерти.
— Действительно печально. А вот моя жена, похоже, вообще околела.
— Что ты выдумываешь!
— На моём месте что угодно можно выдумать. Месяц заканчивается, а она ни одного письма не прислала.
Наш сбор постепенно редеет. Уже выбыло шесть человек. Одни по болезни, другие по семейным обстоятельствам. И во всех случаях виноваты военкоматы. Посылают кого угодно, лишь бы план выполнить, а когда тут разберутся — какая там служба! У одного товарища дома осталась жена с тремя детьми, имея 30 рублей в месяц. Он подал рапорт начальнику сборов. Освободили и отправили домой.
Вчера у нас был суд офицерской чести. Судили горе-офицера (из наших) за злоупотребление спиртными напитками и дебош. Несладко пришлось мужику — и клялся, и обещал больше не пить. Но это не помогло. О похождениях «бравого офицера» решено сообщить по месту его работы.
Галочка, посылаю свою фотографию. Надо честно признать — неказистый вид у офицера. Я не рождён для этой формы (шея короткая). Жаль, конечно, что рвут наши цветы, но я думаю, все не порвут. Не расстраивайся. На этом закругляюсь.
Привет родным и знакомым. Крепко вас целую. Владимир. 27 июня 1961 г.

Галочка, здравствуй!
Итак, последний день июня вычеркнут. Завтра, как образно выразился один из наших «старичков», мы разменяем июль. Действительно, пока сто рублей представлено целой купюрой, это большая сумма, но стоит её разменять и потратить хотя бы один рубль, это уже не сотня. А теперь о «старичке». Зовут его Семен Чеботин, ему сорок с хвостиком. Это достопримечательность нашего взвода. Представь себе дядю ростом с меня, но весом 97 кг! Голова седая, все формы округлые, а брюхо, как у женщины на девятом месяце беременности, ожидающей двойню. Здесь его не сразу смогли одеть — пришлось всё подгонять. Голенища сапог распороли и вставили клинья, поясок брюк распустили до предела, ворот гимнастёрки тоже. В другом взводе у нашего Сени есть «младший братишка». Тоже с приличным «соцнакоплением», но наш солидней! Вообще команда запасников выглядит очень живописно. Здесь собрали мужчин разных возрастов и национальностей, со сложившимися характерами и привычками к определённым условиям жизни. Можно сказать, что мы представляем в миниатюре многонациональный Советский Союз*. В нашем взводе был даже турок, но его почему-то досрочно отпустили домой. Анекдоты тоже многонациональные, а ругаются все только русским матом.
Служба моя проходит нормально. С сегодняшнего дня в наш распорядок ввели послеобеденный отдых (тихий час). Больше стало занятий на воздухе — непосредственно у техники во дворе училища.
Сегодня уезжает домой ещё один товарищ, но мы ему не завидуем. Он был в моей команде, когда ехали из Ростова. Я заметил, что когда к нему кто-нибудь обращался, то он или переспрашивал, или говорил: «Что-то уши заложило». Но дело оказалось в другом, он просто стал глохнуть. Вот дела…
Сегодня хорошая погода. С утра было прохладно, а сейчас пошёл тихий дождичек. После вчерашней дикой жары тело дышит всеми порами.
Как там у вас? Пиши, как твои успехи с устройством Мишутки, и вообще пиши. Как хочется домой! (…)
Крепко целую. Владимир. 30 июня 1961 г.
_____________________
*) Об этом можно судить по фамилиям некоторых сослуживцев, которых я рисовал: Ахметов, Битюцкий, Горбатюк, Гусихин, Марченко, Стулов, Сюрис, Шандюрко, Шапиро и др.

Здравствуйте, мои дорогие!
У нормальных людей сегодня понедельник, а у нас суббота. Дело в том, что минувшие суббота и воскресенье были рабочими днями, а завтра праздник — какая-то годовщина нашего училища. (Уже нашего!) После обеда пошли с Александром на этюды, отошли от училища с полкилометра, откуда ни возьмись — дождь. Хорошо, что далеко не успели уйти.
Вот уже и команда «отбой» прозвучала, а дождь всё шпарит. Нам сегодня должны были показать фильм «Чистое небо» (мы его с тобой видели), но дождь помешал. Да я и не собирался его смотреть. Читаю роман И.Эренбурга «Люди, годы, жизнь». Начало очень интересное. Перед этим прочитал замечательную вещь «Повесть о Верещагине». Такую книгу не мешало бы приобрести для сына. Галя, обрати внимание: здесь я читаю значительно больше художественной литературы, чем дома. Так было и во время срочной службы в 1955-57 годах. Слава Советской армии!
С удовольствием занимаюсь оформлением «Боевого листка», т.к. делаю это в часы занятий. Продолжаю рисовать карандашные портреты сослуживцев. Позируют охотно и с удивительным терпением. Верят, что нарисую точно. И получается. На наших сборах оказалось трое, умеющих рисовать. Кроме меня и Лещинского обнаружился ещё один, к тому же оригинальный, рисовальщик. Он пером на маленьких форматках бумаги изображает изящные пейзажи-фантазии.
Пишу об одном, а думаю совсем о другом. Как вы там? Почему молчишь? Завтра надеюсь получить письмо с фотокарточкой. Жду.
Крепко целую вас. Привет всем родным и знакомым. Владимир. 3 июля 1961 г.

Привет из Саратова!
Галочка, сегодня утром послал тебе письмо и жалею, что уже не могу его вернуть. Плохое было настроение, и письмо получилось плохое*. Но, как говорится, хорошо то, что хорошо кончается.
Расскажу по порядку о сегодняшнем воскресном дне. Утром с Сашей Лещинским пошли в город с определённой целью — посетить Художественный музей им. Радищева. Но оказалось, что музей работает с 14-ти часов. Побродили по городу и вернулись восвояси. До обеда я сделал акварельку «Загорает». После обеда повторили поход в музей. На этот раз всё было хорошо. Музей оказался очень приличным. В экспозиции много картин выдающихся мастеров живописи: Репина, Поленова, Левитана и др. Мне особенно приятно было увидеть здесь картины наших знаменитых земляков — Дубовского и Крылова. Один зал музея посвящён творчеству основателя музея, художнику Боголюбову**. Мы так увлеклись осмотром сокровищ музея, что пробыли в нем до закрытия и вышли вместе с сотрудницами. Устали страшно, но и впечатлений — хоть отбавляй. А в казарме меня поджидала ещё одна приятность — твоё письмецо. Спасибо, родная! Как хорошо, что все мои волнения были напрасными.
Всё, иду спать. Целую крепко, крепко.
Владимир. 4 июля 1961 г.
________________________
*) Не сохранилось. Может быть потому, что плохое.
**) Боголюбов Алексей Петрович (1824 -1896), художник-маринист, член знаменитого Товарищества передвижных художественных выставок. Ряд его работ находится в Русском музее и в Третьяковской галерее. В 1885 году основал в Саратове Художественный музей и Рисовальное училище. Жалею, что не поинтересовался тогда, почему музей носит имя А. Н.Радищева (1749-1802). Считается, что он был основоположником русской революционной литературы. За книгу «Путешествие из Петербурга в Москву» был приговорён к расстрелу, который заменили каторгой. Павел I, став императором, помиловал Радищева, а он, выйдя на волю, покончил с собой. К изобразительному искусству Александр Николаевич, как будто, причастен не был.
Особенно корю себя за то, что не записал названия картин Н.Н. Дубовского и И.И. Крылова.

Рисунки автора.