«Нынче все это по прошествии сорока с лишним лет представляется столь отдаленным, что я теряю реальное ощущение времени. Да и самого себя вижу почти условно…»
Б.Окуджава, «Уроки музыки».

То же самое ощутил и я, читая свои письма сорокасемилетней давности.
В.Репников

С развитием междугородной телеграфной и телефонной связи общение между людьми, разделёнными большими расстояниями, осуществлявшееся ранее с помощью писем, начало подменяться короткими телеграммами или телефонными, часто сумбурными, переговорами. Стремительное распространение сотовой и других электронных средств связи, похоже, ведет к окончательному исчезновению эпистолярного жанра как такового.
Я, как и многие мои сверстники (теперь глубокие пенсионеры), давно не пишу писем. При редкой необходимости сообщить что-то важное или поздравить кого-то за пределами города отделываюсь открыткой или телеграммой. Мне отвечают тем же.
«В письмах всё не скажется,
И не всё услышится…»,
— писал когда-то Константин Симонов. И всё-таки письма несли не только нужную информацию, но и передавали настроение, чувства писавших эти послания.
Недавно, пересматривая домашний архив, обнаружил в перевязанной резинкой старой коробке из-под конфет, под слоем поздравительных открыток, свои письма, которые писал жене из Саратова, где три летних месяца 1961 года находился на сборах офицеров запаса. В то время я был молодым мужем и отцом, и разлука с женой и сынишкой (ему шёл второй год), естественно, вызывала массу переживаний. Это нашло отражение в письмах, посылавшихся мной жене довольно часто (сорок посланий за 86 дней). В них, также естественно, отразились и события того времени, происходившие в стране и за её пределами.
1961 год был нерядовым как в нашей личной жизни, так и в жизни страны и мира в целом. В марте я сдал полномочия секретаря комитета ВЛКСМ НПИ*, которые в течение года исполнял по совместительству с основной работой (ассистент кафедры архитектуры стройфака). А через месяц, 12 апреля, весь мир ликовал по случаю первого полёта человека в космос. Им оказался наш соотечественник, ровесник моей жены, Юрий Алексеевич Гагарин. За 108 минут советский космонавт облетел планету Земля и благополучно приземлился в заранее намеченном районе. С тех пор слово космонавт стало достоянием всего человечества. Для нашей маленькой семьи тот день стал знаменательным вдвойне — наш первенец сделал тогда свои первые самостоятельные шажки!
В конце мая мне, как офицеру запаса (младший техник-лейтенант авиации), пришлось прервать работу в институте и отправиться на переучивание на новую военно-учётную специальность. Дело в том, что в 1960 году в СССР появились ракетные войска стратегического назначения, для которых требовались соответствующие кадры. В том числе и в запасе. Выбор пал на бывших артиллеристов и технарей-авиаторов. Переучивали нас в Саратовском училище, которое продолжало именоваться артиллерийско-техническим. Правда, в городе уже тогда все знали, чем занимаются за его высокими заборами и неприступными проходными.
В моих письмах часто слышны тревожные ноты и это не случайно. Международная обстановка в то время была очень напряжённой. А наши наставники усердствовали в нагнетании тревоги. Нам постоянно напоминали о том, что Советский Союз со всех сторон окружён военными базами вероятного противника — США, и что ракеты стран агрессивного блока НАТО нацелены на основные города и стратегические объекты СССР. Ракетно-ядерный удар, говорили они, неотвратим, поэтому мы должны быть готовыми нанести удар упреждающий. Ходили слухи, позже подтверждённые главой советского правительства, что нас — резервистов — после сборов могут направить в войска. К счастью, как говорится, мы отделались легким испугом. Однако, прощаясь с нами, начальник сборов в звании полковника (фамилию не помню) бодро изрёк: «До встречи на позициях, товарищи офицеры!». В ответ тишина: ни аплодисментов, ни криков ура. Оптимизма запасникам явно не доставало. Может быть, поэтому и сообщение об успешном суточном полёте второго космонавта Германа Степановича Титова (6-7 августа) было воспринято нами без особого энтузиазма.
По окончании сборов я получил воинское звание «техник — лейтенант», а в институте по конкурсу был избран старшим преподавателем кафедры архитектуры и стал получать на 30 рублей больше, чем прежде, т.е.135 рублей в месяц. В то время примерно такой же была и максимальная пенсия по старости.
Во второй половине октября (с 17 по 31) состоялся ХХII съезд КПСС, на котором по инициативе генсека партии Хрущева была принята программа завершения к концу 1980 года построения коммунизма в СССР. Увы, программу выполнить не удалось, а через тридцать лет после её принятия Союз Советских Социалистических Республик прекратил своё существование. Независимая Российская Федерация пошла совсем по другому пути — к капитализму.
В конце 1961 года в Новочеркасске состоялась городская художественная выставка, посвященная партийному съезду. Выставку организовал при содействии Отдела культуры горисполкома (зав. Н.А.Павленко), молодой талантливый художник Н.В.Овечкин (будущий народный художник СССР), работавший в то время над монументальным полотном «Вольница»** для Музея истории донского казачества. Экспозиция выставки практически ушла от громких деклараций программы КПСС. Небольшой бюст Ленина да фотография с лозунговым названием «Им жить при коммунизме!» были скромной данью коммунистической идеологии. Преобладали же пейзажи, натюрморты, лишённые пафоса портреты и жанровые композиции. Так Овечкин выставил ряд эскизов и этюдов к «Вольнице», портреты рыбака и студентки, пейзаж «Лесная дорога». Совершенно безыдейными были и мои акварельки («Дом с башней», «Осень», «Букет» и др.).
Впрочем, пора обратиться к моим письмам. Перечитав их, я решил, что если убрать сугубо интимные строчки, поставив вместо них многоточия (…) и дополнить необходимыми пояснениями, то они, как живые свидетельства уже довольно далёкого прошлого, могут быть интересными не только близким нам по возрасту людям. Я обозначил их как «письма издалека», имея ввиду не столько расстояние, разделявшее любящих людей, сколько временной интервал между сегодняшними днями и днями их написания. За прошедшие сорок семь лет, не только много воды утекло, совершенно другой стала наша страна, иными стали и мы. Но у нас сохранилось главное — взаимное уважение и забота друг о друге.
_______________________
*) ВЛКСМ — Всеюзный Ленинский Союз молодёжи. НПИ тогда — Новочеркасский ордена Трудового Красного Знамени политехнический институт имени Серго Орджоникидзе, а теперь Южно-Российский государственный технический университет (Новочеркасский политехнический институт) – ЮРГТУ (НПИ).
**) Символично, что «Вольница» была закончена накануне трагического события — расстрела демонстрации рабочих промышленных предприятий города у здания горкома партии и горисполкома, положившего конец даже незначительным вольностям. Случилось это 2 июня 1962 года.
Здесь и далее примечания мои, сделанные при подготовке писем к публикации.

Привет из Саратова
Здравствуйте, мои родные!
30 мая в начале первого часа ночи по московскому времени или в начале второго по местному мы прибыли в г.Саратов. Мы — это десять представителей Ростовской области (9 человек из Ростова и Таганрога, плюс я из Новочеркасска — старший команды, «везёт» же!).
Галя, в открытке, посланной мной из Ростова, я уже написал, что ни твои, ни мои надежды не оправдались. Это следует понимать так: ты думала, что сборы будут в Ростове, а я надеялся совершенствовать специальность, полученную в Вапнярке*. Но получилось так, что я и не в Ростове, и буду осваивать новую военную специальность. А это значит, что придется всё лето париться в классах, вдали от вас.
В 12 часов дня 29-го поезд на несколько минут останавливался в Сталинграде**, так что видели мы его и Волгу только из окон вагона. Местность, по которой мы проезжали, очень скучная, как, впрочем, и погода. Около 17-ти часов попали в полосу пыльной бури (света белого не было видно!). В Саратове тоже ветрено.
Ну вот! Не дали дописать — потушили свет. Спокойной ночи, мои хорошие.
С добрым утром! Начал это письмишко гражданским человеком, а продолжаю уже в форме. После подъёма нас накормили, сводили в баню и переодели. После небольшого перекура начнётся комиссия, потом «противостолбнячный» укол и прочие неприятные процедуры.
Распорядка дня и чем будем заниматься, пока не знаю. Думаю — не пропадем.
Как там мой сынулька? В минувшую ночь я видел его во сне.
Крепко вас целую. Привет всем родным и знакомым. Владимир. 30 мая, 1 июня 1961 г.
__________
*) Вблизи станции Вапнярка (Западная Украина) находилась школа младших авиационных специалистов (ШМАС), где с ноября 1955 г. по декабрь 1957 год прошла моя срочная служба. Первые полгода был курсантом. По окончании школы получил ВУС «Авиационный механик по приборам и кислородному оборудованию» и как инженер-строитель (в декабре 1954 года я окончил ускоренное отделение горно-строительного факультета НПИ) был оставлен там до конца службы в качестве прораба, в погонах младшего сержанта, на строительстве жилья для служащих этой школы. Согласно приказу Министра обороны СССР Г.К.Жукова, подобное строительство осуществлялось собственными силами воинских частей. Менее, чем за год нами было построено одиннадцать четырёхквартирных домов, включая хозпостройки. За эту работу я был поощрён поездкой домой и грамотой ЦК ВЛКСМ. В ноябре 1957 года экстерном сдал экзамены и, получив звание «младший техник-лейтенант», уволился в запас.
**) До 1923 года город назывался Царицыным (по названию речки Царица), затем стал Сталинградом. В1961 году его переименовали в Волгоград.

Галочка, здравствуй!
Пользуясь тем, что объявлен длительный «перекур», я решил сообщить тебе некоторые подробности моего путешествия из Новочеркасска в Саратов.
На сборный пункт в облвоенкомате я приехал в начале девятого. Через час нам объявили, что можно гулять до 12 часов. Походив по базару и магазинам, я основательно проголодался. Пообедал в каком-то кафе.
В полдень начали организовывать команды. Меня объявили старшим команды, отправляющейся в Саратов. В мои обязанности входило: собрать у подчинённых документы, взять на команду проездной билет, а по прибытии на место сдать документы и людей тамошнему начальству. На дорогу нам выдали по 3 р. 50 коп., и я со своей командой поехал на железнодорожный вокзал. А там выяснилось, что наш поезд отправляется аж через семь часов! Назначив место сбора, поехал в город. У меня даже появилась мысль съездить домой, но немного подумав, решил, что делать этого не стоит. Если бы такая возможность представилась сейчас, я бы не раздумывал.
Находившись до одури, зашёл в первый попавшийся кинотеатр и посмотрел фильм «Высший принцип». Хорошее, но тяжёлое кино. После кино купил в дорогу еды (200 г колбасы, 100 г масла,100 г мятных конфет и две булки).Это в гастрономе. А на улице, у тёток, купил два пирожка с картошкой и два больших малосольных огурца.
В назначенное время собралась моя команда. Ростовчан провожали жёны. В команде есть довольно солидные по возрасту мужики, и все женатые.
Как только поезд тронулся, я взял постель и попытался заснуть. Но… В нашем вагоне оказалась ещё одна команда, так что угомонились за полночь. А вообще ехали весело — всю дорогу играли в домино, в карты и пили пиво. И доехали без происшествий.
Сегодня первый день занятий. Распорядок на сборах такой, что гарантирует жёнам стопроцентное спокойствие. Питание удовлетворительное, обмундирование солдатское, с полевыми офицерскими погонами.
В общем, обо мне не беспокойся. Будь здорова, береги сынульку.
Крепко целую. Привет всем. Владимир. 1 июня 1961 г.

Здравствуй, роднулечка!
Только два дня прошло в счет девяноста (если считать с 1-го июня), а кажется, прошла целая вечность, с того дня как мы расстались. Мысленно я, конечно, всё время с вами, но этого очень мало. Я уже почувствовал, насколько это большой срок — 90 дней! Помню, когда меня призвали в армию (ноябрь 1955 г.), предстоящие три года службы меня не так тревожили, как эти злополучные три месяца*.
Служба, форма и прочие атрибуты армейского быта — дело привычное, но вот отсутствие возможности видеть тебя и сынульку — это сущее наказание.
В какой-то мере оно будет облегчено твоими частыми и подробными письмами. Пожалуйста, не ленись! Пиши обо всём, что вы делаете с сыном от «подъёма» до «отбоя». Пиши, как дела у моих и твоих стариков, как идёт лечение бабы Сани. И ещё. Не откладывая, сфотографируйся с сыночком и пришли мне фотокарточку.
Я сегодня дневальный по казарме. Сейчас полтретьего ночи, мои товарищи по несчастью задают храпака, а я бодрствую. Сменят меня в пять часов утра, так что ещё есть время помечтать и поговорить с моими маленькими.
Уже два дня мы нормально, т.е. по расписанию, занимаемся. В свободное время играем в волейбол, шахматы, домино. Самочувствие хорошее.
Галочка, я попрошу тебя сделать следующее. Сходи на мою кафедру и попроси Светлану Ивановну или любого, кто там будет, чтобы они взяли в отделе кадров справку о несекретности** (кажется, так она называется). Эту справку, точнее форму, сразу же вышли мне. Дело в том, что без неё не примут мою статью в сборник трудов НПИ (статья с положительной рецензией кандидата архитектуры из Ростова у Косьмича). Заодно узнай, передала ли она Кривошееву и Житкову*** копии моей машинописной рукописи учебного пособия по курсовому проекту №1, т. к. в спешке я не успел сделать это сам и оставил их у неё. Ещё возьми у С.И. и пришли мне штук пять путёвок общества «Знание»****. Я попробую провести здесь несколько бесед по истории архитектуры.
Пусть Светлана переговорит с Кривошеевым о моём отпуске после сборов. Да, будешь в институте, зайди к Валентине Абрамовне и узнай о возможности твоего трудоустройства (я тебе об этом говорил накануне отъезда). Ну и нагрузил я тебя! Больше не буду.
Сейчас у нас хорошая погода. Не жарко и перепадают небольшие, тихие дожди.
Вот и петухи запели. Прямо как в кино «Поднятая целина». Пойду во двор послушаю.
Крепко целую вас. Владимир.3 июня 1961 г.
__________________________
*) Представляю, каково было служить три года моему однополчанину по ШМАС новочеркасцу Александру Чеботарёву, оставившему дома молодую жену и малолетнего сынишку. После школы он был направлен в ГДР и служил там в качестве авиамеханика.
**) Публикация научной статьи в «Трудах НПИ» в то время была возможна при условии, если автор гарантировал, что в ней нет секретных сведений.
***) Кривошеев Александр Косьмич — зав. кафедрой архитектуры НПИ. Житков Василий Яковлевич — ст. преподаватель. Михайлова Светлана Ивановна — ст. лаборант. Уляева Валентина Абрамовна — директор библиотеки НПИ.
****) В советское время преподаватели вузов поголовно были членами этого общества и обязаны были ежегодно читать населению определённое количество лекций. Небольшое количество лекций оплачивалось обществом, но в основном это была общественная, безвозмездная работа. Все это понимали, и за одну лекцию можно было получить две, а то и три оформленных путёвки. Так выполнялся план лекционной пропаганды.
(Продолжение в следующем номере).