Жаркий летний полдень. Перед нашим общежитием стоит голубая бочка с квасом. За ручкой квасного крана восседает пышная тётка с усами. За тёткиной спиной переминается с ноги на ногу потная, длинная очередь. Лениво звякает квасная посуда. Квасница не спешит. Мне тоже спешить не к кому. А не испить ли кваску? Стоп! Вот так встреча! В середине хвоста, распаренного, изогнутого и жаждущего сомнительного напитка, стоит моя старая знакомая. В школе преподавала мне физику. Красивая, яркая женщина. Выглядит лет на 40.
— Извините! Я за этой девушкой! — решительно говорю я, втискивая себя между потным животом пенсионера и горячей спиной учительницы. Она медленно поворачивает голову в мою сторону, увидав пуговицы на рубашке, поднимает взгляд вверх.
— Ой!
— Добрый день, Элеонора Ивановна!
— Здравствуй, Орлов.
— Уроки пропускаете? — язвительно поинтересовался бывший ученик.
— Каникулы, — ядовито отвечает она и отворачивается, высоко подняв подбородок.
Совсем не изменилась. Гордая.
— Элеонора Ивановна! Я к вам всей душой… А вы… извините… спиной…
— Ты мне ещё в школе надоел, — говорит она в небо.
Очередь длинная. Мы постепенно разговорились. Школу нашу закрыли. Мужа она любит. Любит и квас. Нет, муж в командировки не уезжает. Она преподаёт физику заключённым. Работает в зоне.
Я задаю вопросы макушке физички, а она отвечает небесам. Я же сверху любуюсь не её волосами, а прелестной грудью, которая покоится в довольно откровенном лифчике.
Говорим мы достаточно громко. Очередь, сначала лениво, потом уже с интересом, нас слушает. Зарплата у неё маленькая, хотя и доплачивают за вредные условия. Гробовые? Да, можно сказать. Вспоминает ли бывших учеников? Всех, кроме одного.
Подходит и наша очередь испить чашу. Получив стакан кваса, молодая учительница пьёт его мелкими глоточками.
— Элеонора Ивановна! Позвольте интимный вопрос?
— ? — её глаза смотрят настороженно, упоительная грудь чуть подрагивает в такт глоткам.
— На тело, погружённое в жидкость, действует выталкивающая сила. Правильно?
— Да…
— А на жидкость, погружённую в тело, какая сила действует?
Она фыркает в стакан и ставит его на стол, улепленный осами.
— В школе покоя от тебя не видела! Даже здесь! Ещё один Архимед Сиракузский! Двоечник! Как с тобой только жена живёт?!
— Не живёт со мной жена, Элеонора Ивановна! Бросила…
— И правильно сделала! С двоечниками жёны не живут!
Вся квасная очередь засмеялась.
— Все вы двоечники! — окончила учительница и, гордо подняв голову, ушла.
Я пил квас и смотрел ей в след. Тонкие каблучки мягко впивались в растаявший асфальт.
— А мы ведь совсем не изменились, — подумал я вслед тонкой фигурке.