Педагогам, ненавидящим детей, посвящается

Летом я приезжал к бабушке в деревню и гостил почти все каникулы. Мои родители, наверное, были очень довольны моим отсутствием, так как чадо их было крайне любознательно и беспокойно. Нисколько не сомневаясь в своём мастерстве, я смело брался за ремонт будильника, электросчётчика, радиоприёмника, пылесоса. После разборки-ремонта-сборки часов, электробритв и прочих предметов цивилизации, сии предметы имели тот же самый вид, блеск и прочее. Но они, эти несовершенные приёмники и пылесосы, никак не желали потом ловить «Голос Америки», сосать пыль, брить и отсчитывать время. Пиком, вершиной моей деятельности был ремонт телевизора. Однажды он сломался.
— Надо мастера вызывать, — махнула рукой мама.
— Зачем вызывать? Мастер у тебя есть…
— Вот как родители меня ценят, — подумал я и вырос в своих глазах на голову. Нет, пожалуй, на две головы.
-… и это я! — торжественно закончил мой отец.
Обе головы слетели с моих плеч и капустными кочанами покатились к ногам моих родителей. Развернув телевизор и засучив рукава, папа с видом хирурга погрузил руки в чрево больного. Я не мог безучастно стоять рядом. Как интересно! Проводки цветные, всякие детальки. Аж дух перехватило! У-у-у-ух…
— Не лезь под руку, — отогнал меня отец.
— Не мешай отцу, — шепнула мне мама, боясь помешать «хирургу», — Коля, а может всё-таки мастера позвать?
— Минуточку… сейчас… ага… вот…
— Ничё-ё-ё у тебя, папуля, не выйдет, — как можно безразличней заключил я вслух.
Возможно, моя фраза оказалась роковой, а может, папа сунул палец не туда куда надо.
— Ой-ой-ой!
— Что случилось, Колюша? — испугалась мать.
— Тр-р-рахом токнуло. Да, надо мастера звать.
— Я же вам говорил. Не по-лу-чит-ся, — сказал я.
Родители стали торопливо собираться на улицу.
— Мы через полчаса вернёмся. К телевизору не подходи.
Было бы сказано! Через полчаса ваш телевизор будет как новый!
— Нет, лучше нового будет, — приговаривал я, бесстрашно разбирая ценный прибор на детальки, деталечки и прочие штучки.
— Вот обрадуются, — думал юный техник.
Через 30 минут пришли родители с каким-то дядечкой. В руках у дядечки был чемоданчик.
Сцена была очень бурной… Макаренко мои родители, определённо, не читали…

* * *

Итак, я был сослан к бабушке. В деревню. Как Владимир Ильич. Он, наверное, тоже царю-батюшке крепко насолил. Раз сослали. Но нет худа без добра. Мне было лет 8-9, когда я познакомился с Васькой-Котом. Так все звали соседского 18-летнего парня.
Находясь в ссылке, я помогал бабушке поливать и полоть огород, ухаживать за птицей, ворошить сено, складывать его в стожки. Свободное время я проводил с Васькой. Это был Друг. Мой Друг. Друг с большой буквы. Со мной он был на равных. Я и сейчас не могу понять, кем же на самом деле был этот простой деревенский парень. Возможно, Васька был врождённым педагогом с тонким умом и ранимой душой? Не знаю. У меня был Друг и звали его Васькой.
— Эй, баба Паша! Юрка-то где?
— Знамо, на чердаке…
— Кличь его, бабушка. Я его с собой заберу.
— Юрка! Юрка-а-а! Вылазь! Кот за тобой приехал.
Я бросал ремонтируемую мной гармонь и через три ступени спрыгивал с чердака.
— Привет, Васька! — кричал я, запрыгивая в кабину трактора.
— Здорово, — важно отвечал он. Его глаза светились улыбкой.
— Куда мы сегодня?..
— На кудыкину гору! Едешь?
— Конечно!
И мы тряслись по ухабам деревенских дорог, развозя то молоко, то пустые фляги, то сено, то тяжёлые брёвна.
— Малой, ты плавать умеешь?
— Умею.
— А с того обрыва нырял?
— Не-е-е…
— Чё, слабо?
— Угу, — покраснел я.
Васька заглушил мотор.
— Вылазь, нырять будем. Скидай штаны!
— Ой, Васька, мне как раз срочно домой надо. Бабка заклюёт… — неуверенно пробормотал я.
Васька стоял уже в одних трусах и вытряхивал меня из одежды. Он подвёл меня к обрыву.
— Это не страшно… Ну… давай…
Душа моя забилась в пятки. Пятки приросли к земле.
— Не-е-е… Васька… чё-то не хочется.
— Эх ты, заяц! Смотри!
И он прыгнул. Вынырнув и поправив мокрый чуб, он закричал:
— Ну давай, малой, сигай! Тут не глубоко! Закрывай глаза и рот! Солдатиком! Ну… Прыгай!
— Нет, Васька, поехали… а…
«Кот» вышел из воды, взобрался на кручу.
— Это только первый раз страшно, понимаешь, — говорил он, заглядывая мне в глаза. — Не дрейфь, Юрка, прыгай.
— Не-е-е… страшно.
Он взял меня на руки.
— Закрой глаза. Вдохни воздух. Ну, браток, не трусь! Полетали!
И Васька сделал шаг вперёд.
— А-а! — только и успел заорать я. Падение было не больным и не страшным. Его крепкие руки вытолкнули меня с глубины. Я жадно вдыхал воздух.
— Воды нахлебался?
— Не…
— Ещё прыгнешь?
— Ага…
— Валяй!
Теперь я не боялся. Друг-Учитель плавал в воде, ожидая меня. А я прыгал, прыгал, прыгал. Где солдатиком, где рыбкой, где брюхом.
— Пузо не отшиб?
— Не…
— Ныряй ещё!
И я нырял, нырял, нырял.
— Ну, хватит, Юрка. Домой пора. А вечером кино. Фильм «Вратарь» видел?
— Нет.
— Вот и посмотришь, — сказал он, заводя мотор.
Я обожал Ваську. Он всё умел и всё знал. Он объяснял мне, как растёт трава, как курица несёт яйцо, почему дует ветер и светит луна. Его доброта была неиссякаема. Он водил меня на меловые горы, в заброшенные колхозные сады. Учил удить рыбу и ловить руками раков. Возвращаясь из очередного нашего похода, мы пили воду из родника. Он бил из-под корней старой ветлы, на ветке которой висела НАША алюминиевая кружка.
— Хороша водица, — говорил он, утирая губы.
— Хороша… — вторил ему я.
И мы оба смеялись.
— Васька, — однажды спросил его я, — а почему тебя «котом» прозвали?
— Не знаю. Всех котов «васьками» дразнят. А «васек» — котами. Вот и меня… так.
Как-то раз он запрягал лошадь. Она была с норовом. Могла и укусить и лягнуть. Васька меня к ней не подпускал. Я стоял чуть поодаль. Мне было скучно. Я взял лук и стрелы, сделанные для меня Другом, и хотел уже было объявить войну всем бледнолицым деревни, как услышал Васькин крик.
— Брось! Ногу! Ногу отдай! Юрка, не подходи! Лягнёт! Отдай!
Освободившись от лошадиного копыта, Васька упал в траву.
— Больно, Васька? — жалобно заскулил я, увидев в его глазах слёзы.
— Воды с колодца принеси…
Я побежал за водой. Торопясь и обливаясь, принёс треть ведра холодной воды. «Кот» поливал окровавленные пальцы ноги.
— Вась, больно?.. А… Вась…
Он меня не замечал.
— Вась… а… Вась?
— Щекотно… Дуй к бабке за бинтом и йодом, — наконец-то ответил он, — Чуть-чуть… больно.
Я принёс бинт и йод. Потом прибежала баба Паша. Она бинтовала ему ногу и приговаривала.
— Вот злыдень… вот злыдень…
— Вась, тебе не больно? — спросил я дрожащим голосом.
— До свадьбы заживёт, — улыбнулся он.
— А скоро эта… свадьба?
— Знамо дело, осенью, — ответила бабушка.
— Правда, Вась?
Вместо ответа он прикрыл глаза. Вот дела! Друг изволит жениться. Бац, и всё! Женится!
— Вась… А я?.. Я-то как же?..
Васька и бабушка громко рассмеялись.
— Я ж следующим летом к тебе приеду…
— Тем летом у него уж свои будут…
— Как это… свои?
— Ну дети…
— Какие дети? Вась… А Вась… Правда?
— Не зуди, малой, ступай… Устал я… — грустно ответил мне Друг.
— И зачем ему жениться, — думал я, проваливаясь в бабушкину перину.
— Нет, я жениться не буду, — твёрдо решил я, засыпая. — Пусть Васька как хочет, а я точно не женюсь. Ну их…
Утром Друг ждал меня у окна.
— Давай в кабину, малой!
— Вась, а нога не болит? — спросил я, устраиваясь на сиденье дрожащего трактора.
— Уже нет.
О свадьбе я не спросил. Да и Васька молчал. Через несколько дней был праздник. День молодёжи. В саду у Васьки собрались человек 10 парней и девчат лет 18-20-ти. Было слышно, как звенят стаканы, громко разговаривают. Я тоскливо сидел на крыльце бабушкиного дома.
— Ты туда, внучок, не ходи. У «Кота» компания, — сказала бабушка, присаживаясь рядом и гладя мою голову.
— Я, ба, через плетень… Одним глазком… Они не заметят… Можно?
— Можно, — улыбнулась она.
Лёжа на животе и покусывая травинку, я рассматривал Васькину компанию. Вот эта конопатая, наверное, и есть его невеста. Ни кожи, ни рожи. Что он в ней нашёл? Я перевернулся на спину и стал наблюдать за грачом, клюющим переспелую вишню.
— Вот училка наша… и то… красивей этой конопатой. Не невеста, а мухомор…
— Эй, Кот! А на меловую гору на своём «чихе» заедешь?
— Заеду, — ответил Васька.
— Слабо тебе, Кот! — сказал чей-то мужской голос.
— Не слабо.
— Спорим на мои часы! — сказал другой.
— Годится! Смотрите, барбосы!
И Васька побежал к трактору.
— Васька! Стой! — заорала конопатая. — Стой!
Я вскочил на плетень:
— Васька! Васька!
Он уже заводил свой «чих». Я бежал, трава опутывала мои ноги. Я вставал, бежал и снова падал. Мне казалось, что я стою на месте, а время летит стрелой.
— Ба-ба-бушка! Там… Васька… на тракторе… на гору, — задыхаясь, выкрикнул я.
— Ах стервец! Пьяный же! Куда же?! — замахала руками она.
Я выбежал на улицу. Друг на тракторе уже поднимался в гору. Из соседних домов выбегали люди. Трактор, плюя чёрным дымом, медленно лез на крутую гору. Я слышал дикий рёв мотора. Трактор мне запомнился маленькой божьей коровкой, медленно ползущей вверх.
Люди что-то кричали, дико орала «конопатая». Ваське оставалось метров 30-40 до вершины горы, как вдруг заглох мотор. Все замерли. Тишина звенела в моих ушах. Божья коровка стала медленно, плавными толчками спускаться со склона.
— Васька! Ва-а-а-а-аська-а! Прыгай! — заорал недетским голосом я — Прыгай! Закрой глаза! Прыгай!
Трактор стал быстрее пятиться задом. Потом ещё, ещё быстрее. Отвалилось сначала одно большое заднее колесо, потом трактор перевернулся на крышу, отлетела дверца, затем все остальные колёса…
— Ва-а-а-аська-а-а-а!..
Мне кажется, что остановилось время и моё маленькое сердце. Чьи-то руки подхватили меня.

* * *
Я пошёл в 3-й класс. Мы писали сочинение на тему «Как я провёл лето». Я бы его и не вспомнил, это сочинение, если б на другой день учительница не прочла его перед всем классом.
— Дети. Я прочитала ваши работы и очень рада, что вы хорошо отдохнули. Вы ходили с родителями в лес, кто-то из вас отдыхал на море. Это замечательно, — торжественно вещала она, прохаживаясь между партами.
— Но вот Орлов опять отличился, — она, подкатив глаза, указала на последнюю парту тетрадкой. — Нет. Я зачитаю.
— «Как я провёл лето». Лето я провёл в деревне. Там я подружился с Васькой Котом. Он погиб на тракторе.
Весь класс засмеялся.
— У Орлова был кот Васька. Этот «Васька» катал его на тракторе. И, к сожалению, погиб. Орлов, к счастью, уцелел, — выдавила из себя учительница.
Класс взорвался хохотом.
— Да был Друг! Васька Кот! — закричал я в её смеющееся лицо.
— А Вы… а ты… конопатая! — крикнул я ей сквозь слёзы.
Через пару минут я сидел в учительской. Педагоги дружно кричали и дёргали меня то рукав, то за ухо. Глазами, полными слёз, я смотрел в окно.
— Прыгай, прыгай, Васька-а-а…