Как это было

Не скрою, я — счастливый человек. Не просто по жизни — по профессии.
Во-первых, во мне не живет чувство страха: патологически не боюсь чиновников, начальников, всех сильных мира сего. Причиной, наверное, то, что в детстве меня защищали родители, а потом не давали в обиду журналисты-Учителя. Меня НЕ НАПУГАЛИ, а когда действительно приходила опасность, учили защищаться и защищать других. Спасибо за это, во многом, коллективу единственной в 70-х-80-х годах в Новочеркасске газеты «Знамя коммуны» и, прежде всего, — редактору Владимиру Николаевичу Михееву. Он своих не сдавал!
Во-вторых, всегда, все годы (30 с лишним лет в журналистике!) я могла писать то, что думала. Никто никогда не искажал моих мыслей, а если в какой-то редакции, где я работала, начинало «попахивать» этим, я позволяла себе найти новую работу, создать новую газету. Истоки этой свободы мысли тоже — в «Знаменке», хоть и была она, как все издания тех лет, «партийной советской прессой».
В-третьих, мне всегда удивительно везло (и везет!) на людей. Можно хвалиться многими встречами, разными знакомствами. Можно вспоминать, что журналистский гимн — «Корреспондентскую застольную» Константина Симонова мне пришлось в прошлом году петь вместе с его сыном Алексеем — Президентом Фонда защиты гласности. Впрочем, кого не вспомнишь, но в ряду коллег первыми всегда будут новочеркасские «знаменочники».
Когда в сентябре 1974 года я впервые переступила порог «Знамени коммуны», мою первую заметку взял и напечатал ответственный секретарь Иван Яковлевич Кравченко. Несколько лет он поднимал руку на мою корявую писанину, сокращая лишние строчки, ругая за бесцветные заголовки. Потом я получила диплом… И вот спустя много лет член Союза писателей России Иван Кравченко доверил мне опубликовать его этюды о журналистах и других сотрудниках газеты, которой сейчас уже нет.
У коллектива «Знаменки» была прекрасная традиция: в День печати (тогда он отмечался 5 мая) мы всегда выезжали на Дон. Ставили огромный — такого больше не видела — самовар, пели песни, до слез смеялись. 5 мая и сейчас остается для меня профессиональным праздником. К новому Дню печати — 13 января — я, наверное, уже не привыкну.
Елена Надтока.
«Знамя коммуны», городская газета. Первый номер ее вышел 03.09.1930. Являлась органом Новочеркасского райкома ВКП (б), райисполкома, райпрофсекретариата и горсовета. <…>
В годы Великой Отечественной войны материалы газеты были подчинены мобилизации всех средств и возможностей новочеркасцев для помощи фронту, для победы.
Перерыв в выпуске «Знамени коммуны» был только в дни оккупации города.
<…> после войны ее главные темы — восстановление разрушенного хозяйства города, строительство предприятий…
<…> Городская газета под названием «Знамя коммуны» издавалась более 60-ти лет…».
(Энциклопедия «Новочеркасск»).

Этюды о газетчиках

КАК НА ЧЕЛОВЕКЕ ШТАНЫ ГОРЕЛИ

В январе, в библиотеке им. А.С. Пушкина состоялась традиционная встреча журналистов городской печати. Были и ветераны пера, но не было среди них И.В. Власова…

Еще на студенческой скамье поучали: газета сильна своим активом. Какие, мол, нештатные авторы (тогда даже титул был — «наш нешт. корр.»), таково издание. Сейчас в газетном номере можно увидеть несколько материалов одного и того же человека. В прошлом это не допускалось.
Чтобы целенаправленнее вести ту или иную тему, выпускались тематические полосы. Атеистическую, к примеру, в газете «Знамя коммуны» вел внештатник Игорь Викторович Власов, сын бывшего директора политехнического института.
Этого человека среди горожан можно было узнать на большом расстоянии. Он был тучным, шел и раскачивался и всегда — с огромным портфелем. Приходил в редакцию, пристраивал у стола палку, снимал калоши, усаживался. Вытирал платочком вспотевший лоб, распахивал портфель, брал ручку и часами вычитывал, правил какие-то материалы. Ни шум, ни гам, ни деловая суета в кабинетах не могли переключить его сознание на другой лад. Игорь Викторович готовил к сдаче «Атеиста». За каждую написанную им заметку полагался гонорар, платили и за «организацию» — привлечение других «писак». Так и жил человек, а еще — читал лекции, проводил занятия с начинающими авторами, выступал перед пионерами…
Было довольно холодно. Мороз крепчал, через улицу проносились космы поземки. В корректорской включили электрообогреватель. На сдвоенных столах три, а то и более стоп потрепанных словарей. Только что принесли из типографии страницу – «полосу», идет вычитка помещенных на ней заметок. В отделах оттиски тоже читаются, но корректорская стоит на страже (всегда!). Ей нужно только чистейшее Слово, здесь не пройдет и малейшая ошибка.
— Раиса Степановна, давайте просмотрим вначале «Атеиста», — говорит старшей корректорше помощница, — скоро придет из отдела Игорь Викторович.
— Чему она у нас сегодня посвящена? А, ну да, ну да. Понятно. Вы читайте оригинал, а я буду следить за наборным текстом.
Как бы ни было прохладно, а дверь в корректорской всегда настежь. Один заходит, другой выходит.
— Товарищи, прошу не мешать! — умоляет Раиса Степановна.
Приказ «начальника» — закон для подчиненных. Никто лишний туда раз не сунется.
У Игоря Викторовича в одной руке платочек, в другой «Атеист» с его правкой, сделанной самолично в отделе. Вваливается в корректорскую, тяжело дышит:
— Здесь вот чуток подправить бы надо… — Зная строптивость Раисы Степановны, говорит он.
— Что там такое? Боже ты мой, да Вы ее всю разрисовали… И кто Ваши каракули разберет?
— Я только из планетария, уточнил там, звонил в Дом ученых…
— А где Вы раньше были?
— Кое-какие изменения надо внести, иначе будет не точно, — не сдается «Игорь», отступая к обогревателю.
Мы сидим в кабинете. Кропим над материалами, которые запланированы в следующий номер. Газета выходит пять раз в неделю. Передыху — никакого. «Ох, и жрет же она у нас!».
— А что это дымком потянуло?
— Это перо у тебя раскраснелось, вот и «потянуло».
— Нет, я без шуток.
— А ну, толкни дверь.
По узкому коридору плывет едкая голубизна. Из корректорской торопливей обычного выталкивает себя Игорь Викторович, шлепает по одной штанине, по другой. Редакция подарила ему коричневый костюм по какому-то, не помню, случаю. Хотелось «на долго», а он не снимает его, носит повседневно, появились засалины.
Раиса Степановна зашлась то ли кашлем, то ли смехом:
— Надо же так, а… Надо же… Игорь Викторович, ну, чуть не сгорели…

Его не стало в самом конце января, серединного месяца зимы, 1984 года: не захотело больше жить по-власовски сердце. Он шел по творческим делам и, так получилось, на одной из автобусных остановок ему сделалось плохо.
Я его уважал и боялся. Он был для меня непредсказуемым, как не от мира сего.
Лежал снег. И о чем-то напоминал… Эта вот встреча в библиотеке…

С ПУЧКАМИ ВОЛОС ЗА УШАМИ

Благоухал июнь. На городских улицах, не обращая внимания на шум, цвели медоносы. Казачья обитель еще не забыла 1962-й год. А, казалось, пора: как-никак шла уже вторая половина шестидесятых.
В просторном кабинете «Знамени коммуны» сидел, склонившись над столом, небольшой старичок с клочками волос за ушами. Подхожу чуть ли не на цыпочках: редактор! Это был Григорий Николаевич Калинин. Ему из Ростова звонил Валерий Елагин. Григорий Николаевич обещал взять меня на работу.
— А, это вы? — отрывается он от чтения. — Садитесь, ну, что мне с Вами делать? Есть вакансия телетайписта. Если не против — возьмем Вас на эту должность, а сидеть будете в партотделе, там и задания будете получать, по предприятиям ездить, писать. Ага?
Утром следующего дня он за тем же столом, в той же позе. Снимает очки, трет усталые глаза:
— Ну, что у Вас, Иван Герасимович? — спрашивает у нашего зава (отдел партийной жизни). — Что Вы предлагаете в очередной номер?
Иван Герасимович Репников готов к ответу. Он привел нас на летучку к редактору, как и заведующие других отделов своих сотрудников, определил каждому задание, и мы должны сразу же после совещания «разбегаться» по предприятиям, а часам к 12-ти дня положить ему на стол рукописи статей.
— Мы на вторую полосу предлагаем отчет с собрания цеховой партийной организации завода синтетических продуктов. — Обещает Иван Герасимович, будто статья уже готова и лежит у него в отделе на столе. — Потом — зарисовку о народном контролере со станкозавода и подборку информаций «Комсомольская жизнь».
Свои наметки в следующий номер планируют таким же образом заведующие отделами промышленности и писем. Потом были и недельные планы, и двухнедельные. А тогда — так.
Расходимся по отделам. Чем ближе к своим дверям, тем быстрее. Через пять минут никого уже нет. Все разошлись-разъехались по объектам.
Редактор Калинин родом был из Чувашии. 1914-го года рождения. В Великую Отечественную войну (1941-1945 годы) окончил курсы политического состава, назначен политруком роты, редактором газеты стрелковой бригады. «За Отечество» — так называлась та фронтовая газета, которая звала бойцов в бой. После Победы оказался в Новочеркасске, но вскоре уехал на край земли — в Советскую Гавань, это на Дальнем Востоке, у побережья, редактировал «Советскую звезду». После двухгодичной командировки назначен редактором «Знамени коммуны». Писал фронтовые мемуары. Показывать же никому не показывал. «А зачем? Это не скромно».
Его место позже занял В.И. Белохонов, приехавший к нам с красавицей женой. Оттуда же, из Ростова, потянулись «к казакам» и работали в разные годы в новочеркасской городской газете Иван Алексеев, Лида Пастернак, Иван Брюховецкий, Юрий Крымский, Евгений Кравченко, Людмила Фрейдлин, Михаил Головин.
…Помнится уха на берегу Дона. Г.Н. Калинин был тогда уже заместителем редактора. Нам было жалко его: столько отдал газете и на понижение, но — всему свое время. Своей базы отдыха у нас не было, приютились на типографской. Хозяева дали нам полную свободу. Григорий Николаевич прибыл на Дон раньше нас, с ночевкой. Наловил с лодки рыбы, «сварганил» тройную ушицу. Уплетали ее горячую, душистую, наваристую, — и все время благодарили старого газетчика, такого строгого в редакции и такого заботливого в жизни…
И по сей день вижу его сидящим за редакторским столом в «Знаменке» с клочками волос за ушами, в очках и с лупой в руке. Сидит, склонившись, и водит увеличивающее стекло, чуть не касаясь строчек полосы-оттиска, доставленной из типографии, из наборного цеха, где словно кузнечики щелкают линотипы.