25 марта самому известному в Новочеркасске деятелю культуры Владимиру Кулишову испол­няется 65 лет.

1 марта открылась его выставка в Ростовском музее современного искусства на Шаумяна, 51 (перекресток Семашко).
«…красота лесов и степей донского края …в глубоко трогательных…простых видах родной природы. Его пейзажи дышат свежестью, разнообразием и тою силой, которая легко дается мастеру вследствие его искреннего и…вдумчивого отношения к натуре. Величие бескрайних далей, расстилающихся под переменчивым южным небом, передано спокойным, плавным рисунком, деликатной живописью, прозрачной светотенью, сдержанностью цветового строя…» — пишет о нем искусствовед, кандидат философских наук Светлана Крузе.
Ну, а у зрителя от «мартовского снега», «окраин Новочеркасска», «февральского солнца», храмов, времен года, «вечеров» и «ночей» Кулишова радуется душа.
Но, глядя на автопортрет художника, написанный в возрасте 34-х лет, никогда не подумаешь, что его дальнейшая судьба сложится гармонично: настолько он серьезно и напряженно всматривается в мир.
А жизнь получилась правильная.
Уникальная личность, художник и искусствовед в одном лице, истинный казак, из расказаченного и репрессированного рода, учитель с тридцатишестилетним стажем, путешественник и просто интереснейший собеседник…
Новочеркасский «Бугор».

С Владимиром Ивановичем Кулишовым посчастливилось побеседовать корреспонденту «В»
— Скажите, вот если человеку, абсолютно далекому от изобразительного искусства, вдруг захотелось рисовать или что-то красивое сделать своими руками, это желание имеет под собой какое-то реальное основание?
— Раз есть порыв, значит, есть основания. А что делать? Брать кисточку, и вперед! «Не знаю грамоты» — это не препятствие. В процессе работы начнете вникать, чему надо подучиться. Если человек хочет рисовать – надо рисовать, этот процесс сам «втянет в себя». Искусство не заключается в умении правильно рисовать. Было бы что передать. Если есть стремление передать, как хочешь, так и рисуй. Ведь есть же наивная живопись, построенная на свежем, незамутненном восприятии. Если примитивист «от природы» и делает «лубок» потому, что иначе не может, его картины содержат искренность и чистоту. А если профессионал «придуривается», выглядывают его «уши»: получается подделка, слащавая и карикатурная. А художественное образование может привести к тому, что человек просто не переварит впечатлений, и впадает, а потом никогда уже не выбирается из подражательства. Он может правильно нарисовать, а самобытность исчезнет. Это одна из проблем школы – как вырастить художника. Есть выражение, что художник делает себя сам.
— Как в вас сосуществуют две ипостаси – художник и критик?
— Ну, это дело уживчивое. Художник и должен быть своим первым критиком. Если в каждой своей картине он будет уверен, что написал шедевр, он может сильно заблудиться. Я начинал как художник и художником остался.
— На вашей выставке представлено всего четыре портрета. Все женские. Как вы выбираете натуру для портретов?
— Не могу «сходу» рисовать – надо, чтобы человек открылся…Заказные портреты писать не люблю. У людей идеалистические представления о самих себе. Вообще стараюсь ничего не делать по заказу, потому что приходится начинать сразу с фальши. Заказчик говорит: «Нарисуй мне вот это вот так…». Значит, надо нарисовать именно так, чтобы ему понравилось. Угодить. Это называется «угодничество».
— Состоятельные люди поддерживают художников?
— Они покупают не картины из современного живого творческого процесса, а в основном уже «отстоявшиеся» вещи – картины известных мастеров прошлых веков, стоящие бешеных денег. В результате увлечения «отстоявшейся живописью» появляется масса подделок. Это было во все времена. На рубеже 19-20 веков 70 процентов картин на рынке были поддельными.
— Как подделывают картины?
— Берется проходное полотно, соответствующее времени и стране, в которых жил и творил известный художник, и добавляются детали, свойственные именно его творческой манере. Способы подделывания совершенствуются, как и возможности разоблачения фальсификаторов. При Лувре существует музей подделок, в который нередко перекочевывают фальшивые картины. Искушение велико: жить и умереть в бедности, только потому, что твоя творческая манера не признается, или заработать сразу большие деньги, используя манеру и имя известного художника.
— Вы – автор своеобразной модели мужского счастья. Ваши «Мишкинские бугры» — это не только творческое объединение и направление, это еще и образ жизни. Собирается прекрасная мужская компания, едет на природу. Выбирается интересный вид, который затрагивает душу. Пишется этюд. Вы дышите свежим воздухом. Немножко выпиваете, закусываете, разговариваете обо всем. Потом едете домой, в уют, к семейному очагу, и привозите с собой свою новую живописную работу. Это же счастье!
— Я всегда любил работать на пленэре. У меня была компания – Петр Николаевич Толстых, Петр Степанович Келлер, мы собирались и ехали на этюды. Ко мне обращались новочеркасские художники с желанием позаниматься живописью. Я их приглашал с собой. Постоянно стали ездить со мной несколько человек. Вполне достаточно. Больше – это уже дивизия. В этом году осенью «Буграм» исполняется десять лет.
— А сколько раз надо съездить на пленэр, чтобы написать одну картину?
— Я пишу пейзаж (размером 60 на 80 сантиметров) на одном дыхании за три с половиной – четыре часа. Но это все же этюд. Картина требует гораздо большего времени и творческих сил. Главное, чтобы не было повторения, шаблона. Пишешь, как в первый раз. Это удовольствие, но и очень большое напряжение.
— А художникам свойственны чудачества, от которых страдают близкие?
— Все художники очень вредные, просто один более, а другой – менее вредный. Считается, что художники – эгоисты, потому что занимаются только своим творчеством…И только ненормальный может часами стоять на морозе и рисовать. Люди, наблюдающие это, задают вопросы, и первый – «сколько это стоит?» Второй вопрос: «Для чего вы это делаете?»…
— А дети унаследовали ваши способности?
— Они закончили художественную школу, но никто из них дальше не пошел. Иван работает в милиции, Людмила занимается художественным вязанием… Женщине вообще гораздо труднее совместить творчество и свое женское предназначение. Хотя в художественной школе больше девочек, но среди женщин настоящих художников – единицы. Художник постоянно занят своим творчеством. Ну и кому такая жена понравится?
— А ваша жена – творческий человек?
— Да. Ее творчество – на кухне. Все делает с любовью. Борщ хороший кубанский варит. Мое любимое блюдо. Это настоящее искусство.
— Как вы отдыхаете?
— На даче. Я занимаюсь виноградом и фруктовыми деревьями, уже 10 лет делаю свое вино (оно славится в кругах любителей живописи — М.К.). Нина выращивает огурцы, помидоры и все прочее.
— А что вы читаете?
— Книги по искусству. Чехова все время перечитываю. Читаю Лескова, Бунина. Шолохова. В свое время Есенина всего в тетрадку переписал, когда он был запрещен…Гегеля перечитал. Это вершина философии. Мало кто читал Герцена «Былое и Думы», а я прочел. Люблю мемуарную литературу с тех пор, когда прочел «Далекое близкое» Ильи Ефимовича Репина, «Воспоминания о передвижниках» Якова Минченкова.
— А как вы попали в Новочеркасск?
— Мы жили в Краснодарском крае. Мать моя была колхозницей, из старинного казачьего рода, отец, мне говорили, погиб на фронте в тот же год, что я родился. Но на самом деле его сослали в Сибирь, и следы его затерялись. Неродной дед (Мажировский) был мне вместо отца; вместо матери, которая все время работала, была бабушка. Дед служил в дивизии Котовского. Он научил меня обращаться с лошадьми. Художников в роду не было. После окончания школы с другом решили поступать в художественное училище подальше от дома, чтобы посмотреть страну. Выбрали Нижний Новгород (Горький), потому что на Волге, а главное, чтобы побывать в Москве, в Третьяковской галерее. В училище нас не приняли. Помню, мы на экзамене по живописи акварель промокали, чтобы она не текла. На обратном пути на пароходе спустились по Волге и Дону до самого Ростова-на-Дону. На следующий год поступили в Краснодарское художественное училище. Потом я пошел в армию, а друг уехал на Камчатку и ждал меня там. После училища я поступил в институт, женился. Приехал к родственникам жены на хутор Мишкин, и так мне там понравилось, что я решил обосноваться в Новочеркасске. И пошел в горком партии. Там мне обрадовались, зав. отделом культуры Нинель Афанасьевна Павленко помогла обосноваться: через год я получил квартиру.

…Одна из самых выдающихся картин на выставке – портрет жены Нины. Красивая, почти роковая женщина, беременная сыном Иваном (к тому времени первому ребенку, Людмиле, было уже восемь лет). Во время нашего интервью Нина Борисовна заглянула в комнату. Со времени написания того портрета она изменилась: ее красота стала светлой, лучезарной. Жена художника улыбнулась нам прелестной улыбкой счастливой женщины. И это было самым сильным впечатлением от судьбы художника.
…И последний штрих. На Камчатку к другу Владимир Кулишов так и не приехал. Зато сам Александр Золотарев вернулся на родину. Живет в Хлеборобе, в хуторе, в котором выросли друзья, и откуда уехали во взрослую жизнь. Первой в Ростовском музее современного искусства на Шаумяна была выставка художника Золотарева, организованная Кулишовым, его другом с детства и на все времена.