Не хочется быть сентенциозным, но невольно наворачиваются слова и мысли, которые могут быть истолкованы как желание автора кому-то что-то доказать или объяснить. Мне бы этого не хотелось, поэтому сразу предупреждаю придирчивого читателя: то, что я пишу и снимаю — это исключительно мои собственные рассуждения и ощущения, которые ни для кого не являются истиной, кроме меня самого, и любые сомнения, возражения и критику я воспринимаю с должным уважением и благодарностью, но и с пониманием, что это – еще одно из шести миллиардов мнений, имеющих право быть на земле. А посему не вступаю ни в какие споры, сознавая, что основная беда людей состоит в том, что каждый из нас изо всех сил пытается доказать свою правоту, вместо того, чтобы общими усилиями искать истину. Вера не должна предполагать битву — «Да» и «Нет», или две стороны одной монеты, не должны заваливать ее движение так, чтобы мир знал о существовании только «орла» или «решки». Потому что тогда умирает движение.
А мне бы хотелось, чтобы оживала неподвижность. Для этого я и занимаюсь фотографией.

Когда не знаешь, с чего начать, начни с конца. С финиша. С финита ля комедия. И продолжай, обгладывая кости событий, смаковать нечто, чему ты не можешь даже дать название, тогда будешь честен хотя бы перед собой. Или вообще не начинай ничего. Это будет еще лучше. Только вот сможешь ли?
Когда земля еще не была круглой, люди не мечтали об антиподах. Не писали стихи и не бурили собственные сердца подозрениями в изменах. Потом они посылали Магеллана исследовать чужие края, не веря в то, что они существуют, но плача ему вслед, надеясь на его невозвращение. О, великая жажда открытий! Она гонит нас за тридевять земель за горизонт, в погоню за горизонтом, и мы покоряемся ей, не зная, что горизонт всегда проходит сквозь нас. Собаки уже поумнели и перестали бегать за собственным хвостом, а мы — все те же.
Зачем эти размышления простому фотографу? Дави на кнопку — греби копейку! Или бесконечно снимай закат. Но жажда, жажда небытия отнимает покой! Турчонок смотрит на тебя черными глазами, стоя на площади маленького немецкого городка, и рамка видоискателя оставляет лица проходящих мимо людей без глаз, а значит и без слез. Хотя лица этих людей повернуты в сторону пацана. Смотрят и не видят. Зачем тогда им глаза? Долой их! Угасание забытой немецкой вины, откупленное постоем политических эмигрантов с ближнего Востока, налицо. Но не иссякает печаль в двух маленьких черных колодцах. И вспоминается другой снимок. Русский мальчик с отверткой в руках на фоне автомобиля с папой внутри. Страна другая, дела другие — печаль та же. Те же распахнутые тебе навстречу глаза. Места и времена связаны в нерасплетенный пучок бытия двумя щелчками твоего фотоаппарата.
А может быть, просто несчастлив фотограф? Тогда почему же ему улыбается банановая корка на асфальте? Или цветы из окошек маленьких домов протягивают ему свои поцелуи? Или телеграфный столб кланяется на рассвете, когда идешь с дружеской попойки, еле передвигая ноги? Просто — все в нас. Красота и уродство, радость и печаль, правда и вранье — ничего вокруг нас, все только в нас! Фотограф не должен существовать в этом мире, мир должен существовать в нем! Это и есть формула небытия, которое через фотографа становится бытием для многих сотен людей.
Правда слова не всегда бывает словом правды. А фотография — это прежде всего слово. И как бы ни были красивы восходы и закаты, детские игры зверей или цветы, снятые крупным планом, это — всего лишь красота божьего слова, которое дано нам, чтобы было на что равняться в своих словах, которые у фотографа все-таки должны быть свои.
Через счастье и несчастье люди постигают равновесие жизни. Через черное и белое фотограф создает свое равновесие фразы, в которой каждый звук кладется на чашу весов. Каждая линия, каждая точка — это слово и звук, несущие в себе смысловую нагрузку.
Кубик времени перекатывается в каждом из нас, и фишки выставляются в пространстве по не вполне понятным и не всегда справедливым для нас законам игры под названием жизнь. Но что поделать, если до любви еще далеко, а счастья хочется сейчас и здесь? Тогда приходится брать в руки фотоаппарат и искать его в объятьях деревьев, в прижатых друг к другу почтовых ящиках, в куске автомобильной камеры, который защищает от дождя кнопку звонка на чьем-то покосившемся заборе, да мало ли еще в чем. Счастья и любви полно вокруг, если только мы начинаем впускать в себя мир!
Вообще счастье — это ожидание счастья.
Непреднамеренное рождение стиха интереснее, чем тысячу раз продуманная проза, и когда с плачем вырывается что-то из-под пера поэта, не нужно надрывать мозги, чтобы понять, что же все это значит — математика здесь бессильна. Гладко и ладно скроенная лирика — это диетическая пища для слабых мозгов. Лакомство неуместно в серьезном творчестве, это касается и фотографии тоже.

Сахарный сироп,
Взбитых сливок пена,
Размышлений долгих тесная скамья,
А простор таит
Проблески вселенной
И шершаво пахнут звуки бытия…

Пройди сквозь игольное ушко, безбашенный талант, и безалаберный зритель вдруг станет гениальным мыслителем. Силой ума можно открыть новый закон физики, но никогда не заставишь сердце человека открыться навстречу любви. Поле чудес всегда ожидаемо людьми, но беда в том, что люди в него не верят, и поэтому чудеса блуждают где-то в небытии, и лишь когда на полустанках обнажаются сигнальные флажки, мы с удивлением и восторгом обнаруживаем в них безумие странствующей мечты.

Тихий пламень полыньи
Прячет небо осторожно,
Догадаться невозможно,
Что скрывается в дали…

Сальвадор Дали пытался перебросить мостик между сумасшествием и прокрустовым ложем приличий, но кто по-настоящему поверил ему? Деньги, ему поверили только деньги, и поэтому кинулись в объятья к этому гениальному обманщику, провокатору человечества. А деньги сами обладают великой силой заставлять верить во все, что живет и действует под их крышей, от их имени. Прямая и обратная перспектива денег — вот закон, по которому развивается нынешнее человечество.

С каким-то хрустом плачет листопад,
Нескладно тихо падают часы
И беглый свет несется невпопад,
Свое движенье ставя на весы.

Постепенно мир превращается в торговку на базаре, которая где-то подкручивает, что-то подпиливает, предвкушая счастье преобладания, не думая о том, что в другом месте ее будут обслуживать такие же, как она. Но есть еще и прошлое, которое незаметно подкрадывается к нам в старых фотографиях, и вместе с ними приходит понимание того, что нить времени на самом деле очень запутана, и не всегда можно определить, где ее начало, а где — конец.

От редакции. В ближайшее время газета планирует о публиковать еще несколько статей Олега Мацнева.