«У сильного всегда бессильный виноват».
И.А. Крылов.

I. «ВЫВЕДИТЕ ИХ ЗА ВОРОТА!»

— Ну, все: я их вам сдала, — сказала улыбчивая женщина неулыбчивому мужчине. Женщина была в халате медицинского работника. Мужчина – в форме охранника. «Сданными» были два старика. Один молча натягивал куртку. Другой, в шубе и валенках, что-то возмущенно бубнил. У охранника в глазах отразилась мука.
— Мне самому надоел бардак в этой стране, — сказал он старику в шубе. — Отец, пойдем!
— Я не возьму мешки, — внятно сказал тот.
— Я возьму ваши мешки. Пойдем! Я доведу вас до ворот, а дальше…
Дальше была неизвестность. Старики приехали в Новочеркасский дом-интернат для престарелых и инвалидов из Черткова. По направлению собеса. С просроченными (на год!) документами. И по этой причине не были приняты в Новочеркасске. Охраннику предстояло вывести их за ворота и … ?
— Каждый день выводим, — сказал он мне, поймав мой сочувствующий взгляд. – А причем тут мы? Это не наше дело. И куда он теперь поедет? В Чертково, без денег?
Дед в шубе закивал, забормотал быстрее, из бормотания вырвалась цифра содержимого кошелька: 220 рублей.
На выходе из здания у охранника сдали нервы. Он плюнул и ушел. С ним – старик в куртке. Тот, что в шубе, затоптался под дверью. Кто-то сказал: «Вызовем милицию».
— Вызывайте! – закричал старик. – Пусть милиционер отвезет меня к прокурору.
Милицию не вызвали, тогда он сам принялся расспрашивать, как пройти в отделение. Ему показали. Он бросил мешок в коридоре, вытащил какой-то сверток и, хлопнув дверью, ушел. Мешок вытащили на улицу, прислонили к стене здания. Из-под него сиротливо торчал выпавший шлепанец. Это было все добро старика, приехавшего доживать в дом-интернат.
… — Почему вы его бросили? – спросила начмед про старика, дозвонившись на вахту охраннику. – Это ваша работа!
В ответ тот сказал такое, что она положила трубку.
Старик сам ушел за ворота, и охранники показали ему, где ходит автобус.
— Почему мы должны людей выгонять?! – возмущались они. – Пусть разберутся между собой: собесы и наш интернат. Мы – охрана, обеспечиваем сохранность имущества и общественный порядок. Дед этот что-нибудь нарушал? Хотя бы матерился? Бубнил себе что-то под нос и все…
Заместитель директора НДИПИ Е.Н. Бирюкова приняла меня приветливо, еще не зная, что я из газеты. Это подкупило, и я сразу раскрыла карты: дом-интернат знаю, в бытность свою депутатом курировала это заведение. И, честно говоря, понимаю обе стороны: и проживающих, и обслуживающий персонал. У одних – старость, немощность, болезни, у других — … . Вы когда-нибудь ухаживали за больным стариком? Если да – то поймете, если нет, я вам не объясню. В НДИПИ сейчас 642 старика и молодых инвалидов. Каждый со своим характером, своими недугами, требованиями, забывчивостью, недоверием и уверенностью: здесь все воруют.
Пока в коридоре я ждала начмеда, меня поманила маленькая бабушка на костылях.
— Вы поселять кого? – зашептала она мне. – Тут все за деньги. – И добавила с непонятной гордостью: — Я сама 500 рублей отдала!
— Менталитет, — развела руками Е.Н. Бирюкова, когда я ей о том рассказала. – Ну что можно взять с этот чертковского дедушки? А у нас такие случаи сплошь и рядом. Это – работа собесов. Они, из Черткова, мне вчера звонили: можно к вам людей отправлять? А попросила: проверьте, чтобы все документы были в порядке. В порядке, говорят. Люди приехали, а документы — все анализы, всё – просрочены! Я не имею права их принять! По существу, это люди с улицы, без обследования, без ничего. А если какая инфекция, туберкулез? Меня ни одна комиссия не поймет – всех с работы снимут. И с северными районами области всегда такая история. Но могут же работать Шахты, Новошахтинск! У них не просто документы в порядке, у них людей привозят сопровождающие. И если что-то не так, мы всегда с этими работниками собеса можем разобраться. А что я объясню этому дедушке? И он не виноват, и мы… По-человечески жалко, но сделать ничего не могу.

II. НЕУГОМОННЫЙ ПАЦЕЙ

Свидетелем истории с чертковским дедушкой я стала случайно. В НДИПИ меня привела совсем другая история. В редакцию приехал живущий в интернате А.М. Пацей — ветеран Великой Отечественной войны, бывший шахтер, инвалид II группы. Александр Матвеевич привез письмо, в котором жаловался на медиков и поваров.
«В 2004 году, — писал Пацей, — я находился на излечении в азовской райбольнице, пролежал полмесяца, но улучшения не наступило. Зам. главврача, опасаясь смертельного исхода, на скорой помощи отправил меня в военный госпиталь Ростова-на-Дону. Восемь сеансов лазерной терапии излечили меня. В силу таких обстоятельств я за свои деньги купил лазерную установку под названием «Орион»…».
Уверовав в целительные свойства «Ориона», Александр Матвеевич, когда его здоровье вновь пошатнулось, попросил заведующую физиотерапевтическим кабинетом НДИПИ З.К. Филатову полечить его этим аппаратом. Зинаида Кузьминична взяла у него прибор, две недели изучала, читала инструкцию, а потом провела курс лечения, за что Александр Матвеевич был ей благодарен. Но когда через некоторое время он обратился к Зинаиде Кузьминичне вновь, она ему наотрез отказала. «Забыла клятву Гиппократа?» – спрашивал в письме ветеран.
Ох, сложный этот вопрос, уважаемый Александр Матвеевич. Мы задали его Е.Н. Бирюковой, и Елена Николаевна объяснила нам, что медицинский персонал дома-интерната имеет право лечить пациентов только препаратами и аппаратурой НДИПИ. И ничем другим – существуют инструкции. А кроме того, для работы с лазерной техникой любой медик должен иметь специальный допуск. Чтобы его получить, нужно ехать учиться – в нашем случае аж в Санкт-Петербург.
Так что выходит, Александр Матвеевич может сам кнопочки на приборе нажимать («Орион» — установка, практически, бытовая), а медикам это делать запрещено. Но проблема в том, что Пацей не может – возраст, руки уже не те! Была бы дочка, невестка, сын или внук, жил бы дед дома, кто-нибудь бы да помог. Но своих детей нет, а житие с приемными закончилось тем, что остался Александр Матвеевич без крыши над головой, был бит, обворован…
— Я еще неплохо живу, — говорит А.М. Пацей, — у меня пенсия большая, телевизор вот купил, поехать могу, куда захочу. А у кого копейки?..
Беспокойный человек Александр Матвеевич, неугомонный и обидчивый. Вот на ту же Зинаиду Кузьминичну он обиделся дважды. Сначала за аппарат, потом за велосипед. Посоветовал ему врач сбросить вес, купил Пацей «велик», принялся крутить педали. А комнаты маленькие, велосипед не поставишь. Поставил на балкон, где инвалиды-колясочники свои коляски ставят. «А она: убери!».
И борщ в интернате совсем не такой варят, а потому, считает он, большая часть еды идет в отходы. «Нам, старикам, дорогостоящие сладости не нужны: сырки, печенье, мармелад. Купите лучше свиных костей или суповой набор, это дешевле и с пользой!». Он даже на собрании как-то сказал: «Только купите, я сам вам сварю: покажу, как надо».
Вообще Александр Матвеевич – головная боль руководства. В борьбе за то, чтобы еду ему приносили в комнату, он дошел до Управления соцзащиты.
— У меня состояние здоровья такое, — рассказывает он, — что я стесняюсь есть за столом с соседями. И им со мной неудобно… (опустим подробности – «ЧЛ»). Я объяснял это здесь, в интернате, мучился несколько месяцев, потом поехал в город пожаловался. И все решилось.
В свои 83 года А.М. Пацей – человек активный. Много читает, смотрит телевизор, любит постучать в домино.
— Вы напишите, — говорит он мне, — что началась осень, а потом зима. Пусть стол для домино поставят в холле, там места много, и сколько людей играть будет!
Пишу: и правда – поставьте!
Когда эта статья была уже готова, Александр Матвеевич позвонил в редакцию:
— Я еще забыл сказать. Люди в интернате ослабленные, а начинается холодный период. Везде передают про прививки от гриппа, пусть и здесь всем сделают, а то пока ничего…
— Любит Пацей жаловаться, — вздыхала Елена Николаевна Бирюкова и показывала мне тетрадку, где написано, что в этом году его направляли в санаторий. И вообще – все, что ему требуется, все лечение – выполняется, как положено. И все необходимое в НДИПИ есть: специалисты-медики, препараты, хорошо оборудованные процедурные и физиотерапевтические кабинеты. А хочется еще чего-то Александру Матвеевичу! Хочется самому борщ сварить, чтобы все ели и хвалили. Хочется в домино постучать в тепле. Хочется, чтобы своим прибором кто-то лечил: как родной, как дома. Может, в этом-то все и дело? Каждому нужен дом и родной человек рядом?
— Многие живущие дома того не имеют, что наши, — говорит Е.Н. Бирюкова. – Разве они все так питаются: три раза в день, и молочное, и овощи, и фрукты? Живут в тепле. Уход, медики рядом; если кому в больницу надо, обязательно повезем, с сопровождающим.
Трудно поспорить. И бесполезно. Потому что каждый оставшийся в конце жизни одиноким старик мечтал о другой старости. В окружении детей и внуков. Чтоб слушали и уважали.

III. ПОНУДИТЬ! ЗАКЛЮЧИТЬ! ОПЛАТИТЬ!

В коридоре 1-го корпуса НДИПИ я встретила старую тему «Лавочки». В лице Владимира Григорьевича Зайченко, жильца комнаты № 98. С зашедшим к нему чуть позже Ю.Н. Коровиным. В конце 2003 года мы писали о том, как руководство дома-интерната подало в суд исковые заявления о понуждении к заключению договора стационарного обслуживания 45-ти проживающих. Тогда суд все решения вынес в пользу администрации НДИПИ, обязав стариков и инвалидов подписать договоры. Сейчас в интернате идет новый судебный процесс: с проживающих требуют оплату за это самое стационарное обслуживание. В.Г. Зайченко и Ю.Н. Коровин суд уже проиграли, готовят апелляционные жалобы.
Два года назад инвалиды, отказываясь заключать договоры, ссылались на то, что Постановление Правительства РФ от 17.04.2002 г. № 244 «О плате за стационарное обслуживание граждан пожилого возраста и инвалидов» противоречит Федеральному закону «О социальном обслуживании престарелых граждан и инвалидов в РФ». По их мнению, администрация дома-интерната, понудив их заключить договоры, получала возможность взимать плату за услуги, предоставляемые государством бесплатно. Подписав договор, проживающие в НДИПИ должны были отдавать этому учреждению 75% своих пенсий.
В 2003 году подписать договоры их понудили, в 2005-м вынесли решение о взимании оплаты. Судебный процесс выглядел своеобразно: судьи приезжали и заседали в библиотеке, представители истца – интерната были юридически подкованы и уверены, ответчики не имели адвокатов и являлись, в основном, инвалидами-колясочниками. После заседания они хватались за сердце и рассуждали о справедливости…
О справедливости и несправедливости задумываются не только проживающие в домах-интернатах для престарелых и инвалидов, но и прокуроры, и уполномоченные по правам человека. Правда, не у нас – в Пермской области, в Приморском крае… И закончить эту мою статью я хочу сегодня рассказом о том, как те, кто должен стоять на страже закона, действительно это делают.

В июне 2002 года в адрес Уполномоченного по правам человека в Пермской области обратилась группа ветеранов Великой Отечественной войны, проживающих в Пермском доме-интернате для ветеранов труда. Заявители получали две пенсии (по старости и инвалидности), и в качестве платы за их стационарное обслуживание интернат удерживал 75% с двух видов пенсий. Уполномоченный принялся разбираться. Переписка с чиновниками разных уровней (Комитет по социальной защите населения, Пенсионный фонд и др.) должного результата не дала, и тогда уполномоченный обратился к Генеральному прокурору РФ В.В. Устинову.
«Считаю настоящее положение социально несправедливым и противоречащим конституционным принципам, — писал он. — Гражданам, получающим два вида пенсии, в частности, участникам Великой Отечественной войны, ежемесячная государственная денежная выплата предоставляется в целях компенсации им вреда, нанесенного здоровью. Учитывая ненадлежащее медицинское обеспечение в домах-интернатах, указанная категория граждан могла бы назначенную им пенсию по инвалидности расходовать на приобретение лекарств и других необходимых медикаментов. Однако плата за стационарное обслуживание в социальных учреждениях взимается с обоих видов установленной им пенсии, поскольку действующим законодательством не установлено, с какого вида пенсий удерживаются средства на оплату стационарного обслуживания.
В отношении другой категории граждан, получающих один вид пенсии, не имеющих заслуг перед Отечеством, предусмотрена компенсация из бюджета по оплате за стационарное обслуживание.
На основании изложенного, прошу Вас принести протест на постановление Правительства от 17.04.2002 г. № 244 «О плате за стационарное обслуживание граждан пожилого возраста и инвалидов».
Ответ из Генеральной прокуратуры РФ пришел за подписью помощника Генерального прокурора РФ В.Я. Болышова. По сути, он был банальной отпиской:
«Отсутствие в постановлении указания на то, с какого вида пенсии должна взиматься плата за стационарное обслуживание, не свидетельствует о его противоречии законодательству. Изложенное не препятствует обжалованию действий работников учреждений социального обслуживания по взиманию платы в судебном порядке».
Нам не известно, какие шаги предпринял дальше Уполномоченный по правам человека Пермской области. Зато мы знаем, что не все прокуроры так равнодушны, как господин Большов.
Вот свежая информация из Приморского края. Взимание с инвалидов Великой Отечественной войны платы за стационарное обслуживание с суммы двух установленных пенсий (в то время как с других проживающих в этих учреждениях граждан плата взимается с одной пенсии) противоречит закреплённому Конституцией Российской Федерации принципу равенства граждан перед законом, равенства прав и свобод человека и гражданина, считает краевая прокуратура. Ею установлены нарушения в государственном стационарном учреждении социального обслуживания «Покровский дом-интернат», а также в пяти муниципальных стационарных учреждениях социального обслуживания системы социальной защиты в городах Партизанске, Уссурийске, Спасске-Дальнем, Пожарском и Спасском районах. Прокурорами городов и районов Приморского края в интересах инвалидов Великой Отечественной войны направлено в суд 17 заявлений о взыскании излишне полученных с них учреждениями стационарного типа сумм за стационарное обслуживание. Из них семь заявлений на общую сумму 116.780 рублей судами рассмотрено и удовлетворено. Решения суда исполнены, инвалидам выплачены взысканные денежные средства.

Нарушения в части взимания платы за стационарное обслуживание инвалидов Великой Отечественной войны выявлены в регионах Приволжского федерального округа. Установлено, что нарушены права 226 инвалидов. Сумма незаконно взысканных средств составила более 2 млн. рублей. Как сообщает информационное агентство REGNUM со ссылкой на Генпрокуратуру России (и до Генпрокуратуры, наконец-то дошло! – «ЧЛ»), нарушения выявлены в республиках Татарстан и Удмуртия, а также в Нижегородской, Ульяновской, Оренбургской, Самарской и Пензенской областях. Здесь также в ряде стационарных учреждений соцобслуживания в течение последних лет с инвалидов взималась оплата с двух получаемых ими пенсий, тогда как расчёт платы должен производиться только исходя из размера трудовой пенсии.
С целью устранения нарушений были внесены представления руководителям региональных органов соцзащиты и учреждений социального обслуживания, в которых поставлены вопросы о добровольном возмещении денежных средств. В суды направлены исковые заявления. В настоящее время уже возвращено 1,7 млн. рублей, которые ранее были незаконно удержаны из пенсионных выплат 147 инвалидов Великой Отечественной войны.
Жалобы на удержание с двух видов пенсий я слышала и в Новочеркасском доме-интернате для престарелых и инвалидов. Но нет у нас в области Уполномоченного по правам человека, а прокуратура, на моей памяти, лишь раз обращалась в суд в интересах горожан (правда, сама же отозвала потом свое заявление). Что же касается суда, то он сейчас штампует, под копирку, решения о взыскании оплаты с проживающих в НДИПИ. Защищая тем самым права государства от посягающих на них граждан. Слабых и беззащитных. Которых это самое государство должно бы, казалось, защищать.