Не частный вопрос

«Возрождение казачества» — проблема из этнографической стала политической, но уже не проблемой, — козырной картой.
О казаках и казачестве мы беседуем с историком — профессором Южно-Российского государственного университета (НПИ) Леонидом Шолоховым, автором более 50-ти крупных научных работ и монографий, посвященных в том числе и исследованиям важнейших этапов и социально-экономических проблем донского казачества.
— Леонид Георгиевич, большинство российских историков идею «возрождения казачества как народа» не приемлет. Вы, представитель коренных «низовских» казаков, разделяете такую идею?
— Этот вопрос очень непростой. Категорично отвечать «да» или «нет» — я не рискую. Я могу только сослаться на документы, которые накопились не за одну сотню лет.

Первое упоминание о казаках (в российских архивных документах) относится к 1549 г. Это времена Ивана Грозного. Архивные документы свидетельствуют о том, что на Дону была некая вольница свободных людей, которые называли себя казаками, но еще на несколько столетий раньше, в записках арабских и западноевропейских дипломатов и путешественников XIII в., есть упоминания о том, что в южно-русских степях между Доном и Днепром существовала некая смешанная русско-азиатская вольница. Авторы записок — фламандский монах и путешественник Виллем Рубрук и побывавший на Дону легат Римского папы Иннокентия IV монах-францисканец Карпини. Они утверждают, что в годы их путешествий (1245-1255 г.г.) они встречали на Дону смешанную с азиатами русскую вольницу, представителей которой называли особым народом, живущим войной, охотой и рыбной ловлей. А византиец Никита Акоминат писал: «И те бродники, презирающие смерть, ветвь русских». Некоторые историки считают, что наряду с бродниками на Дон еще в XI веке начали проникать берендеи, которые впоследствии стали называться черкасами, а затем казаками.

Еще до Ивана Грозного одним из атаманов донских казаков упоминается некий Сары-Азман, имя скорее татарское. Да и само слово «казак, козак» — тюркского происхождения, в прямом переводе означает «удалец, вольный человек». Со времен Ивана Грозного делаются попытки установить связь с казаками, с этим вольным народом или вольными людьми — как хотите их называйте. С 70-х годов XVI столетия казаков уже заносят в Московские так называемые «разрядные книги», которые при правительстве Ивана IV велись в Разрядных Приказах (нечто вроде наших министерств).

В них впервые появляются сведения о том, что казакам выплачивается царское жалованье, с целью привлечения их на службу. Но после смерти Ивана Грозного, во времена Федора Иоанновича и особенно Бориса Годунова, от казачества в Московском государстве старались «откреститься» — правительство Федора Иоанновича категорически заявляло туркам, жаловавшимся на разбой казаков: «..на Дону живут воры, беглые люди, без государя нашего ведома».

В связи с этими (и многими другими сведениями), возникает вопрос: «Это отдельный народ или нет?». Будучи директором Музея донского казачества с 1954 г. по 1962 г, я нашел в архивах древних актов сообщение о том, что в 1380 г. накануне битвы на Куликовском поле некие донские казаки преподнесли икону Донской Божьей Матери князю Московскому Дмитрию Донскому. И что удивительно: после разгрома татар во главе с Мамаем, один из борцов за власть в Золотой Орде Тохтамыш и целый ряд других татарских вождей привели на Дон из Сибири до 1000 казаков, а потом еще 5000 казаков-татар, которые принимали участие в борьбе за наследие мамаевского престола.

Есть давнее утверждение, основанное на документах и выводах академика Б.Д.Грекова, что когда татаро-монголы во главе с Удегеем ворвались в Приазовье и нанесли поражение русским князьям на реке Калке — (это район нынешнего Мариуполя) — то оказывается, что с Дуная и Прикарпатья в помощь русским князьям двигались так называемые «бродники» — представители западного славянства. Эти «бродники» дошли до низовьев Днепра, но не успели на битву при Калке в 1223 г. Затем они здесь осели. Потом столкнулись с татаро-монголами в низовьях Дона и постепенно растворились в Северном Приазовье, вплоть до реки Дон (Танаис) и Азова (Азака). На рубеже XV — XVI столетий сформировалась и Запорожская казачья вольница на Днепре.

В течение XVI-XVII веков донские и запорожские казаки непрерывно пополняли свои ряды в основном беглыми русскими и малороссийскими мужиками, бежавшими от жестокой крепостной неволи в Московском государстве и Речи Посполитой, которая к XVI в. распространила свое влияние не только на все днепровское Правобережье, но стала утверждаться и на Левобережье и по Северскому Донцу, в так называемой Слободской Украине. Беглые стремились к черкасам на Дон и Днепр не только на волю и раздольное «Дикое поле», но также за военной добычей и воинской славой.
И вновь возникает вопрос: «Кто же такие донские казаки?» — выходцы из славян, выходцы из Литвы и Польши, и в то же время казаки из Сибири, Крыма, казаки из татар… Полагаю, что это самые различные этносы, конгломерат племен и народов, спаянных вольницей. Но дело-то все в том, что основным языком у них (казаков) стал русский язык и вера христианская (православная).

-А есть ли сведения о численности вольницы?
— Есть. И об этом стоит сказать непременно. Как только в начале XVII века закончилось «смутное время» и на царствование в Москве был венчан один из новой династии Романовых, вместо Рюриковичей, — Михаил Федорович, он дал распоряжение московскому правительству провести в 1613 году перепись донских казаков. И знаете сколько было переписано — 1859 человек. Всего! Это абсолютно точно. Эту цифру подтверждают «разрядные книги» и крупнейшие казачьи историки Сватиков, Сухоруков, Быкадоров и др. О каком древнем народе мы можем говорить, если их в начале XVII столетия было столько? Правда, в «разрядных книгах» была оговорка, что в число переписанных не вошли некоторые станицы и хутора, потому что тогдашний атаман, под контролем которого проходила эта перепись на Дону, не дал сведений о них. Поэтому жалованье было установлено на 2 тыс. донских казаков.

Что это за жалованье? Порох, ядра, хлеб и зелено вино. Это жалованье вплоть до середины XVII столетия Москвой платилось нерегулярно. В 40-е годы XVII века, когда донские казаки вместе с запорожскими захватили турецкий Азов и в течение пяти лет (в знаменитое «Азовское сидение») удерживали его, им стали платить жалованье на 5 тыс. человек. Потом жалованье платилось примерно на такое же количество казаков, но прерывалось во времена «медного бунта» в Москве в 1662 году, во времена восстания Степана Разина 1671-72 г.г. и, наконец, восстановил регулярную выплату жалованья донским казакам Петр I. Но уже с позиций российского самодержца. Ибо, при Петре I казачество лишено было самостоятельности по многим показателям. Зато он установил премию казакам за участие в Северной войне против шведов, за участие в персидских походах и за подавление казачьих крестьянских бунтов — под руководством Кондратия Булавина, Игната Некрасова и целого ряда других.

— Значит, со времен Петра Великого о «вольнице» можно не говорить?
— Полная зависимость донского казачества от царя окончательно установилась при Екатерине II. Но уже при Петре I с 1722 года казаки вообще лишились самостоятельного права выбирать атаманов. Последним выборным донским атаманом с января 1718 г. был Василий Фролов, а уже попытка Круга избрать в 1723 г. атаманом, независимо от желания царя, Ивана Краснощекова, не удалась. И хотя Московское правительство назначало атаманов из числа донских казаков, атаманство стало только наказным, а наказной атаман целиком и полностью подчинялся Москве.

Последняя же попытка казаков восстановить независимость была предпринята в конце 90-х годов XVIII в. при Павле I. Тогда казаки под руководством братьев Евграфа и Петра Грузиновых подняли бунт в ответ на решение Павла I приравнять Землю Войска Донского к российским губерниям. Бунт был жестоко подавлен, Евграф Грузинов на черкасском майдане был засечен кнутом до смерти, а его ближайшие сподвижники — обезглавлены на эшафоте. Петр Грузинов и еще десять казаков с вырванными ноздрями были сосланы в Сибирь. В подавлении этого восстания принимал участие и М.И.Платов, как и в подавлении «бунта» казаков в 1792 году против переселения 3000 семей верхнедонских станиц на Кубань. Тогда в бунте приняли участие 50 станиц Дона из 101-ой.

Я везде это говорю: не надо искажать и идеализировать историю. Если при советской власти казачество загнали в прокрустово ложе, то в наше время его идеализируют, в том числе и атамана М.И.Платова.
— И все же у сторонников «возрождения казачества как народа» есть идеологи со своими вескими аргументами. Вы хорошо с ними знакомы?
— Это навязывается и распространяется ради определенных политических выгод, в связи с определенными политическими, экономическими и социальными изменениями, которые сейчас происходят в России. Утверждение, что казаки — это особый народ — одна из очень серьезных тенденций, которая грозит распаду России. Ведь проблема единства России как раз и заключается в том, чтобы не превращать себя в особое нечто в рамках Российского государства, где 85 процентов — это коренное российское население!

Мы не должны повторить ошибку большевиков, разметавших в ХХ веке исторически сложившуюся, более чем за тысячу лет, единую общность людей Великой России по национальным квартирам.

Я знаком со многими современными исследованиями по проблемам донского казачества и, в частности, с работами донских историков, живуших сейчас в США. Ведь эти донские историки, Губарев, Скрылев, которые опубликовали 3-томный словарь-справочник казачества, пытаются доказать, что казаки — это особый народ, ведущий корни от берендеев и бродников. Правильно. Но кто такие берендеи, бродники? Серьезных ссылок на документы нет! Доказательных ссылок нет! Считающие себя коренными казаками и специалистами по казачеству зачастую не являются учеными и историками, а занимаются этим с дилетантских, мягко говоря, позиций.

Мои предки по матери коренные «низовские» казаки и я не принадлежу к тем, кто не помнит своего родства. Но тем, кто хочет показать себя святее самого Папы Римского, — я не верю. Их утверждения в большинстве своем не основаны на документах и бездоказательны. Я изучал историю казачества на материалах ученых-историков, которых я высоко ценю: среди них В.Д.Сухоруков и С.Г.Сватиков, автор знаменитого труда «Россия и Дон», где вся история казачества с 1549 г. по 1917 г., — это не в пример современным дилетантам, которые многие вещи доводят до абсурда.

— «На Дону ни сеять, не пахать!» — так можно ли считать казаков землепашцами?
— В этом весь корень вопроса. Дело вот в чем. Основная категория казачества еще со времен Петра I земледелием занималась от случая к случаю, хотя почти до конца XVII в. на Дону исповедовали принцип «ни сеять, не пахать!» — только воевать, только захватывать, только совершать походы за зипунами, чтобы не возродилось здесь крепостное право, от которого вольные люди бежали. Но в конце концов экономика взяла свое и казаки со времен Петра I в полной мере стали земледельцами, стали хлебопашцами. И одновременно обязаны были нести военную службу. И если еще во времена Петра I, Екатерины II, а также и Павла I казачество объединялось в так называемые «иррегулярные» войска, т.е. непостоянного формирования, то уже после Указа Николая I с 1 января 1836 г. казачество объявлялось сословием и обязано было в полной мере нести воинскую службу и одновременно заниматься земледелием.

Со времен атамана Хомутова, героя Отечественной войны 1812 г., очень талантливого генерала (во время Крымской войны 1853-1856 г.г. он оборонял Приазовье, начиная от Мариуполя, Таганрога, Ростова, устья Дона, Азова, Ейска вплоть до Тамани), окончательно были утверждены земельные наделы и на каждую казачью душу совершенно точно определялось количество земли. При Хомутове было прекращено разбазаривание донских земель, т.е. был поставлен заслон хапужничеству, и каждой станице был определен свой юрт, т.е. границы земли. На одну мужскую казачью душу полагался один казачий пай (30 десятин, что примерно 30 га). А в зависимости от количества членов семьи, с учетом женщин и детей, выделялась земля под огороды, бахчи, сады. Бедняков среди казаков практически не было — у каждого были быки, у каждого — лошади, а уже свиней, баранов, кур вообще никто не считал. Коренные «низовские» казаки (это начиная от нынешней Цимлянской и до впадения Дона в Азовское море) они крепенькие были, будь здоров!
В начале XIX в. на Дону пахатной земли было примерно 12 млн. десятин, а использовали казаки примерно половину, потому что казачье мужское население к середине XIX в. составляло только 150-160 тысяч человек на весь Дон, на эти 12 млн. десятин земли. Обрабатывали земли по долинам рек и их притокам, т.е. там, где великолепные черноземы, луга и пастбища. Неудобья оставались необработанными. Туда селили «новопришлых» из Украины, южных районов Московского государства, Воронежской, Курской, Тамбовской губерний. Это вторая половина XVIII в. и первая XIX в. Если в конце XVIII в. переселено было 4000 семей, то уже к 30-м годам XIX в. — несколько десятков тысяч, в основном в задонские хутора и станицы. Но для того чтобы их «перезачислить» в казаки, туда в каждый вновь создаваемый пункт переселяли «коренных казаков» (по 50 семей «природных» казаков во вновь образуемые станицы). К середине XIX столетия на Дон в основном из Слободской Украины были переселены 70 тысяч человек, которые, затем были переписаны в казаки. Так называемому «донскому дворянству» помещикам — Ефремовым, Маныцковым, Иловайским, Себряковым, которые владели до 40 тысяч десятин и более, принадлежали якобы вольнонаемные, а практически крепостные или полукрепостные люди, казачья голытьба из «новопришлых». Процесс экономического расслоения, неравенства начался в конце XVIII столетия, а вернее, — даже раньше, когда хлынул огромный поток переселенцев из России и Украины, расселявшийся по неудобьям.

-Процесс возрождения «донского дворянства» и голытьбы проходит весьма успешно…
Но в чем позитивном может состояться «возрождение казачества»?
— Как историк я думаю, что возродить казачество в том виде, в каком оно сформировалось в течение нескольких столетний невозможно. Его уже не будет!
Точно также как нельзя возродить древнеримскую империю или Московское царство.
Выделение казачества как особое в России «нечто» по моему мнению ничего хорошего не даст.

У меня сразу же возникает вопрос: в Архангельской губернии население русское? Но они же поморы, у них свой особый диалект, образ жизни, традиции — но это же Россия, русские люди. Такие и на Вологодчине, Сибири, Урале и т.д. Такие и здесь, ведь основной принцип любой национальности — это территория, язык, культура, традиция. У казаков язык какой? Культура? Поэтому мне кажется, я наверное резкий человек, но я считаю: «возрождение казачества» в том виде, как это было в начале ХIХ века- это химера. Можно возродить какие-то традиции быта, культуры, военные… Это нужно сделать, потому что это своеобразный регион России со своей историей культуры, своими воинскими успехами и неуспехами, конфликтами, раздорами и т.д. Посмотрите, сколько здесь было восстаний.
Очень крупный русский историк Н.М.Костомаров о донском казачестве, о его метании от свободолюбия к «службам» в пользу Москвы, высказался очень точно: «Казачество не развивало в себе никакого идеала гражданского общества, ограничиваясь чересчур общим первоначальным и неясным чутьем равности и свободы»; казачество Стеньки Разина, хотевшего, чтоб на Руси не было ни бояр, ни воевод, ни приказных людей, ни делопроизводства и, чтоб всяк всякому был равен, не продвинулось в своих понятиях далеко от времен Болотникова. Шумны и кровавы были его вспышки, тряски, удары, которые оно наносило иногда государству, но в заключение оно всегда, по причинам собственного бессилия, отдавалось на произвол государственной власти». Это высказывание относится к «Смутному времени» Московского государства (XVII столетие), которое продолжалось 15 лет — история удивительно повторяется!..

Я убежден в том, что возродить казачество как отдельное «нечто» в составе России — это политиканство чистой воды. Беда наша в том, что даже некоторые политики не шибко разбираются в этих делах и часто принимают ошибочные решения (мягко говоря), поддаваясь убеждениям определенного круга людей, которые выполняют некий выгодный социально-политический заказ.
— Не могу не спросить о «возрождении казачества как народа» в связи с законом «О репрессированных народах», ведь многие именно с ним связывают восстановление в правах казаков на богатства земли, воды и недр территорий «коренного народа»
— Думаю, что я уже в определенной мере ответил на этот вопрос. Могу повторить — возврата к прошлому, в тот же XIX-й век, в XXI веке не может быть.
— В Новочеркасске, к 250-летию Матвея Платова, на Юбилейной площади запланировано установить ему конный памятник, уже второй памятник Плапову в небольшом городе. Кто еще из выдающихся казаков достоин, по Вашему мнению, установки памятника в столице донского казачества?
— Я уже называл такого атамана как М.Г.Хомутов. А еще Я.П.Бакланов. Но нельзя также забывать и о деятелях культуры, историке В.Д.Сухорукове, художниках Н.И.Крылове, Н.Н.Дубовском, Н.В.Овечкине. Каждое время требует своего героя. И конечно, памятник Бакланову — генералу в полном смысле этого слова, воину, который в XIX веке внушал ужас в военных действиях против Шамиля, очень похожих на те, что мы сегодня ведем на Кавказе, в той же самой Чечне, — был бы весьма кстати в начале проспекта, носящего его имя.
«Я хочу еще раз повторить: абсолютных истин не существует, истина всегда относительна. Я не хочу казаться знатоком в последней инстанции, но меня коробит от домыслов, необоснованных заявлений и политических спекуляций», — сказал напоследок профессор Леонид Георгиевич Шолохов.

Р.S. Началась большая предвыборная игра за власть, а точнее, — за бизнес-ресурс и неприкосновенность. «Делаем ставки, господа, — на кону «Возрождение казачества»!