Мечта юного Вениамина Якушева «давать полям и людям воду» — сбылась. После окончания  строительно-мелиоративного техникума, его с двумя сокурсниками послали на работу в неведомую им Калмыкию. Комсомолец Якушев сразу же получает ответственную должность начальника большой изыскательско-строительной партии, т.к. бывший её начальник перед этим был арестован и оказался в тюрьме.  Нарком земледелия Калмыцкой АССР напутствовал опешившего и испугавшегося такого назначения Вениамина:

— С завтрашнего дня принимай эту партию в количестве трёх тысяч человек и быстрее берись за изыскания и строительство запланированной плотины.

А на попытку молодого специалиста отказаться от предложенной должности из опасения наделать ошибок и быть посаженым, нарком, лучезарно улыбаясь, заявил:

— Правильно рассуждаешь Якушев, — Посадим. И прибавил: — А если откажешься, тоже посадим… Был 1938 год. Автор с сознанием дела сообщает подробности нелёгкой жизни и работы молодых гидротехников.

Вопреки заверению писателя о том, что в романе он повествует не о себе, а о судьбе друга детства, жившего по-соседству, на улице Аксайской, смею утверждать, что это не так. С Геннадием Александровичем я был знаком последние десять лет его жизни. Как отмечалось ранее, в те годы он часто бывал в своей «альма-матер», где я по долгу службы (заместитель директора по учебной работе), организовывал его встречи с коллективом техникума. Семенихин рассказывал о своей работе в Калмыкии после окончания техникума, об участии в войне в качестве стрелка-радиста (воздушного стрелка),  фронтового корреспондента, потом журналиста и писателя. В романе многое из биографии писателя перенесено на Вениамина Якушева. Тоже можно сказать о других членах семьи Семенихиных, имена которых в романе даже не изменены. После, этого, как мне показалось необходимого отступления, возвращаюсь к роману.

Нашему герою недолго пришлось наслаждаться первой любовью, заниматься трудным, но интересным и, очень нужным для полупустынной республики делом. В 1940 году Вениамин Якушев был призван на срочную службу. Окончив ШМАС (школу младших авиационных специалистов) и, получив звание сержанта, стал стрелком-радистом авиационного полка средних бомбардировщиков.

Первая часть третьей книги романа «Новочеркасск» озаглавлена «Фронт». Сержант Якушев после тяжёлого ранения под Москвой, в конце декабря 1941 года, находится на лечении в госпитале и начинает писать рассказы. А в Новочеркасске, на улице Аксайской, Александр Сергеевич Якушев с женой и такими же, как он, не подлежащими мобилизации товарищами, отмечают его пятьдесят седьмой день рождения. Один из гостей осторожно спрашивает у хозяев, где сейчас их сыновья и нет ли от них писем? Ответ был типичным для того времени: ребята на фронте — Гриша воюет в пехоте, а Веня – в авиации. И тут жена Александра Сергеевича Надежда Яковлевна сообщает, что Веня ранен, и уже несколько месяцев находится в госпитале.

После длительного затишья на южном направлении, летом 1942 года немецкие войска снова начали наступать, и повторно захватили Ростов-на-Дону. Фронт был уже совсем близко от Новочеркасска, но  бомбёжкам он почти не подвергался, потому что, как выразился один из гостей Якушевых, фашисты его «целеньким  взять хотят».

В романе значительное место отведено тому, как руководство города, готовясь к возможной оккупации Новочеркасска, подбирало на этот случай надёжных людей для подпольной работы. Необходимость такой работы возникла очень скоро.

В полдень 25-го июля немцы вступили в Новочеркасск. А с раннего утра, когда в городе не осталось ни гражданской, ни военной власти, началось растаскивание всего, что осталось без присмотра. Разграблению подверглись, прежде всего, магазины, хлебопекарня, мукомольный склад, ликёроводочный и винный заводы.

«Чудесная штука наше донское вино, — вдруг не к месту подумал  Дронов (будущий герой подполья. – В.Р.). — Что красностоп, что пухляковское, что сибирьковое, не говоря уж о знаменитом цимлянском…». Но то, что происходило у винзавода, рождало совсем иные чувства: «И ему вдруг стало противно оттого, что так бесцеремонно, так варварски, расплёскивая дорогую тончайшую жидкость, тащат в сосудах и четвертях, а то и в цинковых вёдрах вино, уносят эти запаниковавшие люди, уже успевшие им себя одурманить: одни чтобы забыться перед той мрачной в истории города страницей, которую вот-вот откроет приход оккупантов, а иные, может быть, для того, чтобы, оставшись в полном одиночестве в своих жилищах, дать полную свободу своей подлой радости, заставлявшей их с трепетом и надеждой ожидать пришельцев». Дождавшись этого часа, они вышли встречать и приветствовать оккупантов.

Как известно, части немцев, занимавшие город, входили со стороны Хотунка, но торжественная встреча «освободителей от ига советской власти», в романе происходит у арки, на Платовском проспекте. В назначенный час через триумфальные ворота въехали бронетранспортёр, легковая машина «опель-капитан», а за ней грузовик со взводом автоматчиков. В «опеле» находился офицер, назначенный военным комендантом Новочеркасска. Как только он вышел из машины, молодой парень подвёл к нему вороного дончака, а девица с косами и в старинном казачьем наряде, поднесла коменданту свежеиспечённый каравай. Немец, приняв подношения со словами: «гут» и даже «зэр гут», зачитал текст заготовленной речи, смысл которой сводился к тому, что они пришли в Новочеркасск, чтобы навсегда освободить казаков от власти большевиков и установить на донской земле справедливый и вечный новый порядок. А в заключение предупредил, что противники нового порядка будут караться по суровым законам военного времени. В завершение этой церемонии, присутствовавших сопроводили на одну из улиц, вблизи Старого базара, где во дворе двухэтажного дома, была совершена показательная казнь пятерых человек.

Местом скрытого сопротивления оккупантам стала, прежде всего, железнодорожная станция города. «Привокзальная часть Новочеркасска, говорится в романе, в обиходе именовавшаяся банном, имела свои порядки и традиции. Здесь размещалась особая железнодорожная каста Новочеркасска. …Великая сила движения постоянно пронизывала жизнь здешней окраины». С приходом оккупантов, на какое-то время, привычный ритм на станции был нарушен. Но как только фронт отдвинулся, станция вновь ожила. Немцы нуждались в бесперебойной переброске по железной дороге живой силы и техники. Лишать их такой возможности стало главной задачей подпольщиков. На станцию направляется бывший инженер завода имени Никольского, уже знакомый нам, Иван Дронов, который занял там незаметную должность машиниста маневрового паровозика – «кукушки». Писатель отдаёт должное тем, кто не смирился с немецкой оккупацией, кто любыми, доступными им средствами, не давал оккупантам покоя или спасал раненых красноармейцев, оказавшихся в оккупированном городе. Немцы же всячески пытались привлечь казаков на свою сторону. Были открыты церкви, в том числе и разорённый в 30-х годах кафедральный собор. Возобновились занятия в школах, в ряде техникумов и в, оставшейся после эвакуации, части индустриального института. При этом студенты и учащиеся техникумов освобождались от отправки в Германию. Работали коммунальные службы, торговые и медицинские учреждения. Жители города получали продуктовые пайки. По-своему, заботились оккупанты и об информировании и развлечении населения. Александр Сергеевич Якушев, возвращаясь после работы в техникуме домой, задерживался у афишной тумбы. Здесь можно было прочитать и угрозы военного коменданта (расстрел по пяти параграфам), и обещание выдать одну тысячу рейхсмарок за голову подпольщика, и приглашение на концерт виртуоза-скрипача. А дома он просматривал двухполосую газетку «Новочеркасский вестник», и возмущался, видя под некоторыми заметками фамилии бывших активных корреспондентов городской газеты «Знамя коммуны». Вот каким представился писателю его родной город, оказавшийся во власти фашистов: «Оккупированный Новочеркасск жил своей, искалеченной немцами жизнью. Даже небо над ним казалось теперь потускневшим. С утра и до ночи на центральных улицах и площадях слышалась чужая гортанная речь, к которой никак не могли привыкнуть обыватели. Проносились автомобили, легковые и пятитонные трёхосные грузовики, в кузовах которых сидели солдаты с короткоствольными автоматами, переброшенными на грудь. Высекали искры из мостовых танки и бронетранспортёры, а иногда и целые батальоны маршировали на площади у собора». Тут всё понятно, хотя несколько и сгущено. А вот эпизод, связанный с вызовом Якушева в гестапо выглядит более чем странно. За ним был прислан «опель-адмирал» и его принимает генерал СС. После длительной интеллектуальной беседы, «господина Якушева» угощают бифштексом и кофе с коньяком, а потом отправляют домой на том же «опеле» да ещё с щедрым подарком от эсэсовца (пакет с провизией). С чего это шефу новочеркасской тайной полиции генералу Флемингу понадобилось опасно откровенничать с преподавателем техникума, сообщать ему о том, что один его сын воюет против них, а другой (Григорий), находится в плену? И при этом благосклонно выслушивать нелицеприятные суждения старика о немцах и их фюрере. Позже читатель узнаёт, что этот генерал был противником Гитлера, и участвовал в заговоре против него. Покушение, как известно, не удалось, заговорщиков уничтожили. Будучи в поверженном Берлине, Вениамин Якушев случайно оказывается в родовом особняке Флемингов, и узнаёт о судьбе генерала СС, с которым был знаком его отец. Старый Флеминг вспоминает о том, что его сын Вальтер в письме из Новочеркасска хорошо отзывался о пожилом педагоге, с которым ему было интересно беседовать. Вся эта история с Флемингами воспринимается, как надуманная и совершенно нереальная.

А результаты диверсии, совершённой машинистом маневрового поезда Иваном Дроновым и его помощником Константином Верёвкиным совсем уж фантастичны: «Больше десятка эшелонов, из которых два с авиабомбами, были приготовлены на Сталинградский фронт – всё в щепки. Несколько суток пожар полыхал, а станция почти на две недели вышла из строя». В действительности, реальным работникам железнодорожной станции Георгию Павлову и Тимофею Колыванову, по заданию штаба партизанского движения Южного фронта, удалось подложить взрывчатку в один из вагонов со снарядами. Эшелон был взорван, и на несколько дней движение поездов было приостановлено. Произошло это в сентябре 1942 года. Когда Павлова арестовали, вряд ли кто рискнул бы ходатайствовать об его освобождении, как это сделал в романе Якушев, обратившись к генералу Флемингу. И очень сомнительно, чтобы шеф местного гестапо отдавал должное героизму русского диверсанта и извинялся за то, что не смог спасти его.

Последняя часть третьей книги – «Расплата» — переносит читателя в уже освобождённый от оккупантов Новочеркасск. После длительного лечения в госпиталях, сержант Якушев, направляясь к новому месту службы, оказывается на хотунском аэродроме и получает двухдневный отпуск, чтобы навестить родителей. «С тяжёлым, доверху набитым вещевым  мешком еле доплёлся он до выходных ворот. Спасибо, что попутная полуторка подобрала (общественного транспорта здесь тогда ещё не было. – В.Р.) и на тряских своих рессорах домчала до самого завода Никольского, откуда всего три квартала надо было прошагать до родного дома». Но по недосмотру автора Вениамин, почему-то, оказался ниже триумфальной арки, и ему пришлось подниматься по Платовскому (тогда Подтёлковскому) проспекту до улицы Барочной, а потом топать под горку до родной Аксайской. Идя этим маршрутом, он заметил, что в отличие от страшных разрушений в городах и сёлах, оказавшихся на пути наступавших, а потом отступавших немецких войск, здесь здания стояли не тронутые. В бывшем фаслеровском заводе по-прежнему грохал огромный фрикционный молот, который ковал теперь не люки для водопроводных колодцев и решётки для оград, а траки для пострадавших в боях танков.

Повидавшись и вдоволь наговорившись с родителями, подарив отцу тёплую жилетку, с почти невесомым вещмешком Вениамин возвратился на аэродром, откуда его доставили к месту дальнейшего прохождения службы. А там ему несказанно повезло: он встречает старшего лейтенанта Бакрадзе, с которым вместе летали на СБ и в 41-м были сбиты, а командир авиаполка майор Климов, оказался новочеркасцем, помнящим довоенного Веню. И начинается у воздушного стрелка Вениамина Якушева, своя, отличная от прототипа жизнь. Впереди ещё два долгих года войны. Он совершит множество боевых вылетов, станет старшим сержантом, удачно женится на девушке Тосе из батальона связи, и в добром здравии встретит День Победы.

А лейтенант Геннадий Семенихин в эти годы будет плодотворно трудиться в редакции фронтовой газеты «Сталинский сокол» и, лишь иногда, участвовать в полётах на штурмовиках Ил-2 в качестве воздушного стрелка.

 

В конце мая 1984 года состоялась очередная и, как оказалось, последняя встреча писателя с коллективом гидромелиоративного техникума. Геннадию Александровичу нездоровилось, но от предложения выступить у нас не отказался. В своём альбоме «Слово за слово» я заготовил вопрос: «Геннадий Александрович, третья книга романа «Новочеркасск» охватывает «сороковые роковые», и видимо, завершится победным 1945 годом. И точка?». Он прочитал вопрос и тут же написал ответ: «Вероятно и точка. Но тема Новочеркасска будет эпизодически возникать и в будущем». И наискосок размашисто расписался.

Писатель не ошибся. За прошедшие с того времени годы вышло немало книг о нашем городе. Изданы также альбомы, энциклопедии и путеводители по Новочеркасску.

Автор романа «Новочеркасск», почётный гражданин города, лауреат премий Министерства обороны СССР Г.А.Семенихин скоропостижно умер на родине 22 октября 1984 года. Похоронен в Москве.

Владимир Репников

Фото Виктора Бессарабова