О самых нужных для человека вещах мы почти не задумываемся. Не думаем о том, что главное для нас: воздух, которым мы дышим, солнце над головой и свобода. Думать о свободе приходится лишь тем, кто потерял ее. Действующий закон о граждан-стве поделил нас на две группы: граждане и … еще свободные, но уже и не граждане. Это наверное как в Риме – патриции и плебеи.

Кто из нас в недалеком прошлом не любил ругать застойную жизнь. Но, оказалось, что прежние партийные вожди не смогли додуматься до того, чтобы унизить миллионы людей, лишив их гражданства. Конечно, бывало иногда и такое. Но так поступали с единицами, и вопрос о них принимался на политбюро. Теперь же без гражданства оказались миллионы, которых законодатели никогда в глаза не видели.

Вот одна история. Моя знакомая Ася родилась в Новочеркасске. Здесь она получила образование и распределилась в Молдавию. Там она вышла замуж. Работала Ася в Кишиневе на почте. Денег в их семье из четырех человек более или менее хватало. Одна-ко после того, как Молдова стала независимой, Асе стали платить такие крохи, что она решила вернуться к родителям. У Асино-го мужа в то время на работе тоже начались неприятности. Она взяла детей и за последние деньги приехала в наш город. Здесь срочно нужно было искать работу. Она рассчитывала устроиться на почту. Работу эту она знала — проработала оператором пят-надцать лет. Но на Родине ее «обрадовали». Без прописки, таких как она, ни на почте, ни на других предприятиях не берут. Они, в отделе кадров, не хотят неприятностей, — говорит Ася, — боятся проверки. Им тогда из-за меня штраф придется платить. Един-ственным для нее вариантом оказалась работа продавца на рынке. Здесь и без документов можно устроиться. К этому времени дочери ее стали почти взрослыми. Наблюдая за этой семьей, я не мог понять, как они существуют. Ведь на зарплату продавца им троим прокормиться невозможно. Сколько на базаре заплатят реализатору? Ну, тысячу, может быть две. Как вы живете? — спра-шиваю. — Ой, конечно, домой я приношу мало, — говорит Ася, — но мама и папа на пенсии. (Еще тысячи две плюс. Все равно, на пятерых не густо.) … Папа еще сторожем работает, базу охраняет. (Там много не дадут: рублей пятьсот, наверное). — Ну а еще на Дону он рыбу ловит. Много рыбы приносит, мы не голодаем, — говорит она. Это хорошо, — думаю, — однако каждый день рыбу есть не будешь. Мои соседи, муж и жена, вместе работали на кирпичном заводе. И им под зиму платить перестали. Зарплату на-числили, но отдали только через полгода. Питаться же нужно было каждый день, и отец семейства стал рыбачить. Раньше в сто-ловых бывали рыбные дни. У них же получились рыбные полгода или год. Их дети после этого на любую рыбу смотреть не мо-гут. Но это о другом. Асе все же голодать не пришлось: хоть какая-то, но работа. И дочек в школу приняли несмотря на то, что бабушкины внучки вдруг оказались иностранками. Старшая даже успела школу закончить и уже в техникум поступила. Обе они очень очень похожи друг на друга, и красивы какой-то неславянской красотой — «смуглянки-молдаванки». Посторонний не сразу поймет, какая из них старшая, какая младшая. Дома же, может быть, для того чтобы не путать, тоже называют «старшая» и «ма-лая». Пока Ася мыкалась без паспорта, «старшую» как-то удалось легализовать: «Мама полгода туда ходила и что-то им носила». С младшей опоздали, стало более строго, и ее прописать не могли. «Езжайте с нею в Молдавию, пусть там ей выдадут паспорт, а потом напишите заявление», — сказали ей здесь. Ася собрала деньги на билеты, села с дочкой в поезд, но на границе с Украиной их из вагона высадили. Еще бы, у «малой» не было никаких документов. Мы едем за паспортом на прежнее место жительство, — объясняла Ася. Но, ей сказали, что человека без документов пропустить дальше не имеют права. Пришлось им вернуться в Но-вочеркасск. – Поезжайте сначала в Москву в консульство Молдавии, чтобы вам выдали справку, — посоветовали пограничники. Не могу точно сказать, чем кончились мучения этой семьи. Знаю, лишь, что Ася писала мужу о том, что ей нужны деньги, и он ей что-то выслал. После этого Ася рассчиталась и поехала к нему. «Старшая» здесь вышла замуж и родила. «Парень с нею дру-жил, ни на шаг не отходил от нее». Не знаю, долго ли им придется еще ездить туда или сюда, пересекать границу и объяснять и доказывать, стоять в очередях, заполнять какие-то бумажки, а по существу испытывать унижение за то, что жизнь у них сложи-лась так, а не иначе, не так как у тех, кто придумывает для нас Законы. Неужели они не знают, что люди женятся, разводятся, что у них появляются дети, остаются пожилые родители. И вот для того, чтобы сделать какой-то шаг, тебя должны унизить, ли-шить возможности устроиться на работу, поставить в какую-то очередь, кому-то давать, заставить за что-то платить, доказывать, что ты – есть ты. Неужели в самом начале наши депутаты не знали, что закон о гражданстве, создаст, мягко говоря, трудности, для миллионов людей. Я допускаю, что депутаты многого не знают. Заказали бы исследование какой-нибудь группе, пригласили бы на заседание комитета экспертов, чтобы просчитать, как придется людям исполнять статьи его закона. И в администрации президента – тоже чиновники, эксперты, советники. Делают экспертизу законов. И что?

Конечно, сейчас вносятся поправки в этот закон. И об этом говорят, как о подарке. Хотя непонятно, почему сначала нужно было отнимать гражданство, а потом как бы дарить. Моя сестра проживает в Риге. Раньше для ее семьи не было проблем приехать на своей машине на Родину. Теперь они поняли, что здесь лучше не появляться. Проблемы с оформлением, автомобиль – подарок для ГАИ, всякие бумаги, необходимость ездить в город для регистрации, там стоять в очереди вместо того, чтобы побыть после многих лет у матери, отобьют охоту и испортят жизнь любому. И поэтому я ее не видел уже восемь лет.