История Андрея Сычева погнала по СМИ огромную волну информации о дедовщине, которая до нее была «секретом Полишинеля» нашей армии. Сообщения о побитых и униженных солдатах теперь появляются на информационных лентах регулярно.
Во вторник сообщения о случаях дедовщины в российской армии приобрели массовый характер. На фоне расследования в Челябинском танковом училище проблемы солдат приобрели особое государственное значение. Обойти эту тему не удалось даже российскому президенту на ежегодной пресс-конференции.
Правда, отвечая на вопросы журналистов в Кремле, Владимир Путин обратил внимание, что «российская армия – это часть нашего общества» и «мы все ответственны за то состояние, в котором она находится».
«Солдатские матери»: «Доказать все это сложно»
– Валентина Дмитриевна, насколько случай рядового Андрея Сычева исключительное происшествие для российской армии? Вы неоднократно уже говорили, что такой жестокости еще не видели…
А тем временем в Новосибирске военная прокуратура обвинила старшего сержанта Степана Ходорова в избиении рядового Валерия Махновского. Ему инкриминировали превышение должностных полномочий, а в отношении командира батальона, который скрывал преступление, военные прокуроры решили обойтись пока только «предостережением о недопустимости нарушения закона». Кроме того, как сообщили РИА «Новости» в прокуратуре Сибирского военного округа, офицера привлекли к дисциплинарной ответственности.
Во вторник начала расследование по факту побега солдата-срочника из Казанского высшего военно-командного училища военная прокуратура Казанского гарнизона. 19-летний Ильмарт Шарипов покинул расположение батальона обеспечения вуза еще 7 декабря 2005 года, а 5 января 2006 года его случайно обнаружили в подвале одного из домов Казани. Молодой человек, сильно истощенный, с обожженной ногой, рассказал, что сбежал из части, так как там его «дразнили толстым и избивали». По данным источника агентства «Интерфакс» в правоохранительных органах, до побега солдат дважды попадал в санчасть с гематомами головы, но командир части докладывал, что солдат упал сам и никакого рукоприкладства не было.
А военная прокуратура Вологодского гарнизона занялась проверкой информации о причинении телесных повреждений военнослужащим воинской части в поселке Рыбкино под Вологдой. Оттуда 28 января сбежал солдат срочной службы Иван Медведников, который сообщил, что его избил командир части. «Будучи в нетрезвом состоянии, командир пытался выяснить, кто из нас распивал ночью спиртное, – рассказал журналистам сам беглец. – Схватил меня за шею и со всей силы ударил головой о стену. После того как я упал, пинал меня ногами в левый бок».
Но сколько еще подобных случаев неуставных взаимоотношений происходит в российской армии и на флоте, сказать даже примерно не может никто – статистики не ведется ни одной организацией или ведомством.
По словам «солдатских матерей», жалобы на притеснения со стороны сослуживцев, избиения, ненормальные условия службы и рабское положение солдат в воинских частях к ним поступают «тысячами» (конкретное число правозащитницы назвать не смогли), но не каждый случай можно доказать и тем более довести до суда. Тем не менее по каждому заявлению комитеты «солдатских матерей» направляют солдат к военным прокурорам и берут проверку факта на контроль, сообщила «Газете.Ru» ответственный секретарь Союза комитетов Валентина Мельникова.
В Главной военной прокуратуре пояснили, что сигналы о правонарушениях, которые наряду с прямыми обращениями из частей поступают от «солдатских матерей», проверяют, после чего «принимают соответствующие процессуальные решения». «Если дело касается тяжелых травм, естественно, скрыть преступление невозможно. Тогда возбуждается уголовное дело, идет расследование, а затем судебное разбирательство, – уточнили корреспонденту «Газеты.Ru» в ГВП. – Но когда заявление парня оказывается голословным: на нем нет ни синяка, ни царапины, допрашивается вся рота, и никто ничего не видел, не знает – тогда и решений никаких принято быть не может». Назвать хоть примерное, на их взгляд, ежегодное количество случаев именно неуставных отношений в российской армии в ГВП также не смогли – хотя бы потому, что отнюдь не все солдаты жалуются, да и до истины в этом докопаться крайне сложно.
Не менее сложно решаются дела по случаям неуставных отношений со смертельными исходами. По данным Минобороны, в 2005 году жертвами «дедовщины» в вооруженных силах стали 16 военнослужащих – но здесь речь идет только о случаях убийства во время конфликта на почве неуставных отношений. Сколько же военнослужащих покончили жизнь самоубийством из-за притеснения со стороны сослуживцев, прокуроры вообще предпочитают не говорить. По многим суицидам уголовные дела не возбуждаются, так как для этого нет повода – причины поступка самоубийцы остаются невыясненными. Что касается случаев доведения до самоубийства, то доказать причинно-следственную связь суицида с издевательствами со стороны сослуживцев очень сложно. «Это очень сложные дела, – отметили «Газете.Ru» в ГВП, – но некоторые все-таки доводятся до суда».
Все, что пока могут сказать военные прокуроры о дедовщине в армии, это то, что в последние годы количество правонарушений, связанных с ней, вырастает примерно на 25% ежегодно.
О том, сколько случаев дедовщины остаются вне поля зрения военных прокуроров, знают, пожалуй, только в Минобороны – и на местах, в самих воинских частях. Но эти не самые полные данные военное ведомство вряд ли когда-нибудь решит полностью рассекретить.
