Посвящается 75-летию со дня рождения моего папы, Александра Ивановича Ермака

2 марта, но весна ещё не успела не только вступить в свои права, но и не осмелилась даже заявить о них. Снег хрустит под полозьями саней, везущих сельскую учительницу Александру Ивановну Ермак в городскую больницу. Рядом с ней взволнованный муж Иван Григорьевич, тоже учитель. Уже немолодые супруги, один за другим потерявшие нескольких сыновей, объяты трепетом и надеждой. Через несколько часов громким криком огласил своё появление в этом мире Богом данный им в утешение крепкий и здоровый мальчик. Любимого сыночка назвали в честь матери – Александром. Весна растопила снега и горе предыдущих утрат в сердцах любящих родителей.

Но недолго выпало им наслаждаться семейным счастьем. Громогласный набат «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…» оглушил всех граждан Советского Союза. Всю войну Иван Григорьевич носил у сердца фотографию маленького сына, оставшегося вместе с матерью на оккупированной территории Ростовской области, которую то освобождали, то снова сдавали на милость захватчиков советские войска. А «милость» эта была таковой, что его семью выгнали из дома, и, когда мать пыталась взять манной каши сыну, фашист ударил её ногой в живот. Но женщина оклемалась и в холодном сарае – видимо, потому что было ради кого жить, и, вопреки всем лишениям, было чем кормить младенца – молоко не пропало. Да и завоеватели не все были зверьми. Некоторые немцы, видя малыша, с ностальгией вспоминали своих «киндеров», и давали кое-какие продукты.

Хлебнуть лиха пришлось и Ивану Григорьевичу – он оказался в плену, среди тысяч таких же, как он, солдат, которых целыми подразделениями брали в плен в начале войны, когда на всё отделение была одна винтовка, и не было возможности ни защититься, ни застрелиться.

Несмотря ни на что, судьба оказалась милостивой к супругам – выжив и пережив, каждый по-своему, всенародное горе по имени война, они снова стали единой семьей. Вместе со всей страной поднимали народное хозяйство – сеяли и «разумное, доброе, вечное» в душах учеников, и хлеб на колхозных полях.

Яркие воспоминания послевоенного детства их сына связаны с трудом – Саша пахал на быках, возил на ток зерно, убегал на любимом Орлике в ночное. Поутру в Светлое Христово Воскресенье всю семью ни свет ни заря будил дедушка Иван Наумович, вернувшийся с праздничной службы. Дом наполнялся запахом куличей и разноцветьем яиц, которыми наделяли его прихожане хуторского храма.

Священника в те времена в хуторе Большая Александровка не было, и Иван Наумович сам (не имея образования священнослужителя) проводил все службы. Это сейчас начали говорить о существовании в советские годы тайного священства. Но что было на самом деле в те далёкие времена, одному Богу известно. Зять пытался вразумить «непутёвого тестя», то и дело повторяя с укоризной: «Папаша, Бога нет», но тот только улыбался в пышные усы бывшего гвардейца полка Её императорского Величества Александры Федоровны. Шурик присутствовал при этих разговорах взрослых, не особо вникая в суть, но невольно фиксируя своим подсознанием столкновения двух мировоззрений.

Шурик был смышлён не по годам. В первый раз он отправился в школу, где учительствовали его родители, в 5 лет, но, несмотря на тягу ребёнка к знаниям, обучение сына отложили на год, хотя он уже умел читать. И «дорвавшись» наконец до школы, он вскоре перечитал всю имеющуюся в библиотеке литературу. Среди учеников той поры шло соревнование в том, кто прочтёт больше книг. Обучение давалось легко. Хорошая память позволяла блистать знаниями, не корпя над учебниками. Оставалось время для ребячьих шалостей и проказ, за которые Ивана Григорьевича регулярно вызывали в среднюю школу в город Миллерово. В хуторе Большая Александровка, где они жили и работали, школа была только начальной, в среднюю Шурику пришлось ходить в город по железнодорожным путям за десятки километров. Уходил затемно, приходил затемно. В пути случались разные встречи, но представители послевоенного криминала были добрыми – если и грабили, то при этом никогда не били.

Время нелёгких душевных переживаний наступило для любящего сердца матери, когда её сыну Александру исполнилось 16 лет и она вынуждена была отпустить его учиться в далёкий город Новочеркасск. Александра Ивановна была бы счастлива, если бы Шурик ограничил свои мечты работой тракториста или агронома и навсегда остался рядом с ней, но в 50-е годы страна нуждалась в инженерных кадрах, и её сын хотел быть инженером. И в 1957 году Александр Ермак стал самым молодым студентом механического факультета Новочеркасского ордена Трудового Красного Знамени политехнического института им. Серго Оржоникидзе.

Каждый раз после студенческих каникул мать с горьким плачем отправляла его на учёбу. И с радостным плачем встречала из института. Лишь стоило ему прибыть на станцию, как местные мальчишки наперегонки бежали к дому Александры Ивановны, чтобы сообщить радостную весть и получить своё вознаграждение. А вскоре для всех односельчан устраивался пир в честь приезда сына-студента.

Успешно закончив в 1962 году институт по специальности «технология машиностроения, металлорежущие станки и инструменты», молодой инженер-механик был направлен в Подмосковье на секретное предприятие, занимающееся космическими разработками. Отношения с подчинёнными на его участке – такими же молодыми парнями – не ограничивались только работой. По выходным совершались дружные вылазки в Москву в парки культуры и отдыха, на ВДНХ, в театры. Особое предпочтение отдавалось Таганке, поэтому и знакомство с Владимиром Высоцким и Станиславом Говорухиным было предопределено.

И не было бы на этом свете Наташи Ермак точно никогда, если бы не затосковало от невыносимой разлуки сердце матери, не стало умолять любимого сыночка вернуться к ней из далёкой Москвы. И в то время, как другие всеми силами рвались в Москву, уже взрослый сын, имевший к тому времени в столице интересную и хорошо оплачиваемую работу, уважающих его подчинённых и верных друзей, насыщенный и весёлый досуг, блестящие перспективы, рванул назад, в провинциальный Новочеркасск. Туда, чтобы быть к нему ближе, перебрались его пожилые родители.

С 1965 года началась его научно-педагогическая деятельность в Новочеркасском политехническом институте. Он поступает в аспирантуру на кафедру «Технология металлов», начинает исследовать влияние температурно-скоростных режимов на структуру и свойства прессовок из металлических порошков и преподавать студентам теоретическую механику.

А за год до этого, в 1964 году, в Новочеркасск с чемоданом книг приезжает из небольшого курортного городка Ессентуки Валентина Романенко. И, потрясённая величием храма науки НПИ, понимает, что только здесь и больше нигде на свете хотела бы она учиться. Обложившись книгами, девушка с несгибаемым упорством готовится к вступительным экзаменам и, преодолев большой конкурс – 8 человек на место – становится студенткой. На мой вопрос о том, какой девушкой было модно быть во времена её молодости, отвечает: «Умной».

Однокурсники часто обращались к ней с просьбой помочь с выполнением заданий. Учиться в те времена было тяжело, девушек в техническом вузе было мало, а это значит, что они были как на подбор и умницы, и красавицы. В наши дни «умная блондинка» звучит как нонсенс, но Валентина была именно такой. И когда высокий и красивый молодой педагог Александр Иванович Ермак все свои занятия, едва зайдя в аудиторию, стал начинать с одной и той же фразы: «Романенко, к доске», однокурсники начали многозначительно переглядываться. Ухаживал он красиво, всегда приходил с цветами, водил в кафе. Студенты пятого общежития, где жила Валентина, с нетерпением ждали её возвращения со свидания, потому что приходила она с большими пакетами дорогих конфет и печенья.

А летом 1968 года Александр Иванович представил свою невесту родителям. Сердца Александры Ивановны и Ивана Григорьевича будущая невестка тронула тем, что, когда её угостили вишнями, она в первую очередь предложила их родителям жениха. 16 августа сыграли весёлую свадьбу. Выкупали невесту на каждом этаже студенческого общежития. На пожелтевшем от времени листке из студенческой тетради – незатейливые строки:

«Саша и Валя,

Большого счастья Вам желаем!

А мы на свадьбе Вашей

Поём и пляшем.

Хозяйством Вале управлять,

Науку двигать Саше!

Детей с любовью воспитать –

В них жизнь и радость Ваша!»

Всё и сбылось так, как желалось. В 1970 году у супругов появилась дочь Наташа. Впервые увидев младенца, бабушка и дедушка надели очки и стали внимательно изучать карапуза, пока не пришли к выводу: «Нашей породы – Ермак!». Бывшие учителя, они принялись профессионально воспитывать ребёнка – читали вслух книжки, разучивали стихи, обучали азбуке, одновременно окружая своей безмерной любовью, при которой ребёнку разрешалось всё, включая росписи стен в стиле наскальной живописи.

В 1971 году состоялась защита кандидатской диссертации на тему: «Исследование влияния температурно-скоростных режимов и некоторых других факторов на процесс уплотнения, структуру и свойства прессовок из металлических порошков при динамическом горячем прессовании». Иван Григорьевич Ермак, объятый чувством гордости за достижения сына, каллиграфическим почерком человека с гимназическим образованием подписывал открытки в ВАК. И в феврале 1973 года они вернулись с подтверждением того, что Ермаку Александру Ивановичу присуждена учёная степень кандидата технических наук. В августе 1980 года решением ВАК Александру Ивановичу было присвоено учёное звание доцента, но родители уже не могли разделить эту радость – Иван Григорьевич ушел из жизни в 1975-м, а Александра Ивановна – в 1978-м году.

Начался сложный период непростых жизненных испытаний, преодолевая которые, мы и стали по-настоящему единым целым, той семьёй Ермак, которую в Новочеркасске и за его пределами знают очень многие люди. Сегодня не счесть всех тех, кого за свою жизнь выучил Александр Иванович. Многие из его учеников, уже сами пенсионеры, приводили к нему своих внуков. По всему бывшему Советскому Союзу разбросаны сегодня выпускники НПИ, которым Александр Иванович не только преподавал теормех, а с 1983 года – начертательную геометрию, но и, как его родители, сельские учителя, «учил уму разуму». Как-то приехал к нам такой бывший ученик со своим сыном-студентом и говорит ему, указывая на Александра Ивановича: «Что моя рука, что его – батькина, слушай его, как отца, и как от моей руки, так и от его принимай с сыновним почтением».

Было что-то отеческое в его отношении к студентам, педагог «по наследству», он любил их учить, объяснять им задачи, строить эпюры, а не давить своим авторитетом и знаниями. Мог, при необходимости, и пожурить, и пошутить по-доброму. Так, девушкам, следующим «раздетой моде», предлагал принести старые кофты, чтобы они не мёрзли. Ученики сами, несмотря на ранги и должности, первыми всегда стремились поприветствовать старого педагога. Иногда случались комичные ситуации, когда по Ростову за ним с включенными мигалкой и сиреной гналась машина автоинспектора, потому что сидящий за рулём бывший ученик хотел поздороваться с Александром Ивановичем и похвастаться очередной звёздочкой. Идя навстречу людям с открытым сердцем, Александр Иванович и в ответ зачастую получал такое же отношение.

16 августа 2010 года за заслуги в области образования Приказом Министерства образования и науки России Александру Ивановичу было присвоено звание «Почётный работник высшего профессионального образования».

Его жизнь складывалась из двух составляющих: работа и семья. Ещё большее их слияние произошло, когда в 1993 году Валентина Кирилловна Ермак пришла вслед за мужем работать на кафедру начертательной геометрии и графики. Теперь они стали неразлучны и дома, и на работе. Он был лектором, а она у него ассистентом. Вместе они обсуждали проблемы студентов и занимались домашним хозяйством, где ассистентом у Валентины Кирилловны был уже он. Интересы одного были интересами другого. В 1997 году состоялось их венчание в Вознесенском кафедральном соборе. Так они стали супругами не только перед людьми, но и перед Богом.

И, как и пожелал на их свадьбе доморощенный поэт, главной объединяющей их жизненной радостью была дочь. Редкому мужчине дано обладать таким чувством отцовства, какое было у Александра Ивановича. Девочке был всего годик, а мать не боялась отправлять её с отцом на рыбалку. Он всю жизнь с умилением вспоминал о том, как голенький ребёнок играл с рыбкой.

Он считал свою дочь самой лучшей и достойной всего самого лучшего. Поэтому и учиться посчитал нужным отдать меня к заслуженной учительнице Вере Ивановне Ромащенко. Однако директриса школы № 19 поставила условие, что определит ребёнка в класс заслуженной учительницы, если родители найдут школьную парту. Чудесным образом папа эту парту где-то раздобыл. И дочь взяли в класс, где учиться было по-настоящему интересно.

Параллельно с обычной школой я занималась в художественной. В 14 лет сообщила родителям о своём намерении поступать в Ростовское художественное училище имени Грекова. Родители в недоумении, неведомый «мир богемы» пугает их, но идти к мечте они не препятствуют. Коллеги почти осуждают их: «Как это возможно – сами работают в институте, а дочь отправили в ПТУ!». А дочь с тем же упорством, что и мама в юности, осваивает рисунок, живопись и композицию на живописно-педагогическом отделении РХУ имени Грекова.

…В 80-е годы прошлого века было плохо не только с товарами народного потребления, но и с художественными материалами. Часто бывая в училище и на выставках, Александр Иванович знакомится с ростовскими художниками, представляясь: «Ермак – график» (в смысле – «с кафедры графики»). Таким образом, ему открываются потаённые двери художественного фонда, с возможностью приобретения для дочери красок.

…Золотая пора – родители ещё молоды, а я иду к мечте. Я живу на квартире в Ростове. Папа в понедельник отвозит, а в субботу забирает, кроме того, он по первому зову бросает все свои дела и едет ко мне. А летом мы вдвоём с ним отправляемся на пленэр. Ведь какой художник без пленэра! Александр Иванович лёгким движением силача вскидывает тяжёлый этюдник с красками на плечо и – вперёд: черноморское побережье, Кавказские Минеральные Воды, Вологодчина, Валаам, Вёшки, не говоря уже про окрестности и окраины Новочеркасска. Я пишу пейзажи маслом, а он – неподалёку, на страже, готовый в любой момент деликатно избавить меня от навязчивых зрителей, заняв их беседой об искусстве, в котором, благодаря дочери, стал неплохо разбираться. По возвращению с пленэра Александр Иванович продолжает служить дочери – в качестве… модели! Он часами сидит неподвижно, пока я штудирую искусство изображения портрета.

Так плавно и незаметно текут годы моего ученичества в Ростове: училище, институт, магистратура, аспирантура.

1995 год – науку опять осваиваем вместе. Едем в Москву, в бывшую библиотеку имени Ленина и в диссертационный зал г. Химки собирать материал для моей кандидатской. Я, обложенная научными талмудами, отмечаю нужные страницы, отец делает с них ксерокопии или сам конспектирует, а также, чтобы я «не отвлекалась от науки», приносит еду. В промежутках между изучением книг – пища духовная: Третьяковская галерея, выставочный зал художников на Крымском валу. Домой, кроме научных материалов, везём рулон грунтованного холста 3х2 метра.

Я продолжаю осознавать себя прежде всего художником и стремлюсь добиться официального признания – членства в профессиональном Союзе. Этому предшествует череда профессиональных выставок, консультации известных художников. Наш дом в Новочеркасске посещают заслуженный художник России С.Г. Запечнов, народный художник Ю.В. Жульев. Ведутся беседы об искусстве и о жизни. В апреле 1997 года мы с отцом, нагрузившись произведениями, едем в Москву покорять Союз художников России. И 11 апреля в преддверии дня космонавтики восходим на этот художественный олимп. Со стороны отца это была даже не просто любовь к дочери, а идентификация себя со мною. По возвращению из столицы Александр Иванович, встречая знакомых, с гордостью говорил им: «Можете поздравить меня, я член Союза художников России». Мои успехи и достижения – это его успехи и достижения. В 1999-м году он не менее гордо сообщал встречным: «Можете поздравить меня, я теперь дважды кандидат – технических и педагогических наук».

Весной 2006 года состоялась наша последняя совместная поездка в Питер в библиотеку института образования взрослых за материалом для докторской. Скованная льдами Нева, прозябшие атланты и кариатиды, дрожащие львы. В первый раз я увидела Питер тоже в холодное время поздней осенью 1981 года – отец повёз меня на осенних каникулах по музеям. Мы часто посещали вдвоём этот город, и видели все его красоты неоднократно. В последний приезд в 2006 году мы решили посмотреть недавно отреставрированную и воссозданную Янтарную комнату. Полюбовавшись на широкую гамму солнечных оттенков янтаря, преображённого руками мастеров в замысловатые узоры и формы, и, отразившись в зеркалах анфилады Екатерининского дворца, мы с чемоданами книг возвратились домой.

Защита мною докторской диссертации по педагогике 15 октября 2009 года стала звёздным часом всей моей семьи, педагогическая история которой идёт от сельских учителей. Стоя на за кафедрой диссертационного совета, я вспоминала о своих дедушке и бабушке, а родители, преисполнившись гордости, смотрели на меня из зала…

…Вместе со всей страной слушая поздравления президента с голубого экрана, семья Ермак встречает 2011-й новый год. Папа поднимает бокал и произносит традиционный тост: «Пусть наступающий год будет не хуже предыдущего!». Бьют куранты, ночная тишина взрывается праздничной канонадой. Мы ещё не знаем, что наступил не просто ещё один новый год – для нас наступил год тяжёлой борьбы. Борьбы, в которой мы проиграли. Состояние здоровья отца ухудшалось постепенно и, несмотря на все наши усилия, неотвратимо. Было невыносимо больно видеть изменения самочувствия и внешнего облика любимого человека, то, как из бодрого, живого, общительного и энергичного мужчины, о котором мои подруги, несмотря на его возраст, говорили: «твой папа интересный мужчина», он превращался в старика. Могучий богатырь по виду, он был очень тонким и ранимым человеком внутри. Не с мамой, а именно с ним мы смотрели «мыльные оперы», начиная с бразильских сериалов и заканчивая нашим «институтом благородных девиц». Но, к сожалению, переживания Александра Ивановича, не ограничивались волнениями о судьбах вымышленных героев. Он не мыслил своей жизни без работы в институте, поэтому эмоциональные потрясения, связанные со сложностью переизбрания на следующий срок, сыграли в его состоянии не последнюю роль.

Он не был ни атеистом, ни глубоко верующим человеком. Но в это последнее лето своей жизни в нашем доме из его уст зазвучало: «Отче наш…», согревая сердце надеждой на милость Божию. «Дедушка Иван Наумович был бы тобой доволен», – с улыбкой говорила я отцу. Когда минули последние тёплые дни осени и природа стала увядать и плакать беспробудными дождями, Александр Иванович уже не смог ходить на работу. Врачи путались в диагнозах и назначениях, а он увядал вместе с природой. Страна закружилась в предвкушении праздников, которые у нас начинаются с католического Рождества и длятся, и длятся… Только мы как-то выпали из этой общей круговерти. Не то что праздника — даже намёка на его ожидание не было в душе. Сразу же после католического Рождества у папы наступило резкое ухудшение. Ноги отказывались слушаться его – мышцы не держали, колени не гнулись. И как когда-то папа носил меня в детстве на больших и сильных руках, теперь приходилось поддерживать и почти носить его. Мир ликовал, встречая ещё один Новый год, но в нашем доме хозяин уже не мог произнести традиционное поздравление – речь почти оставила его. Уже не вставая с постели, он молча сжимал руку мамы. 47 лет провели они вместе, не думая, что может быть как-то иначе.

Утром 1 января 2012 года, когда измождённая ночным торжеством страна уснула, я почувствовала, что мне надо успеть позаботиться о его душе, ибо для тела сделать что-то уже невозможно. Отец Герман приехал очень быстро. Едва переступив порог и увидев отца, он воскликнул: «Александр Иванович, Вы же меня учили!». Оправившись от изумления, священник приступил к молитве. На предложение исповедоваться отец кивнул. Мы с мамой вышли из комнаты, оставив наедине старого учителя и его бывшего студента, который сейчас ходатайствовал за него перед Богом. Пути Господни неисповедимы, так же, как и педагогические. Никогда не знаешь о той роли, что может сыграть в твоей жизни человек, с которым тебя свела судьба в студенческой аудитории. Александр Иванович выучил многих, включая и нынешнего ректора ЮРГТУ Владимира Григорьевича Передерия. Последним учеником, с которым он встретился, оказался священник. Трогательными и проникновенными, идущими от самого сердца, были его молитвы во время чина отпевания.

Так случилось, что у нас не оказалось подлинников свидетельств о смерти родителей Александра Ивановича, лежащих на старом городском кладбище, поэтому нам не разрешили положить его в отдельную могилу. И через 33 года он лёг в могилу к своей матери, словно снова вернулся в её любящие объятия. И январские небеса разразились ливнем, оплакивая вместе с нами разлуку с любящим и любимым отцом и мужем.

Наталья Ермак,

дочь.