Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.
Б. Пастернак
Он вдребезги разбивает бытующее в народе мнение, что актеры – люди непостоянные. Тридцать лет на сцене одного театра – это вам не абы как! Он давно и безоговорочно любим публикой и сам счастлив в союзе с любимым делом, делом всей его жизни. Он потрясающий актер и человек редкой порядочности. За это и ценят, потому и уважают его мэтры сцены, а молодежь говорит, что им с ним очень повезло. И он платит им тем же. Жадный до знаний и не умеющий топтаться на месте, он с удовольствием учится у них. И без разницы кто сегодня тронул его ранимую актерскую душу – мэтр или новичок-статист. Его университеты, начавшиеся в шестидесятых годах прошлого века, продолжаются до сих пор. Дамы и господа, заслуженный артист России Александр Коняхин!
Ростовский третьеклассник Саша Коняхин на новогоднем утреннике играл деда Мороза в библиотеке им. Величкина. Там работали удивительные женщины, знавшие лично Гайдара. Одна из них была похожа на Надежду Константиновну Крупскую и любила говаривать детям, указывая на стул в углу библиотечного зала: «Здесь, ребята, сам Аркадий Петрович Гайдар сидел…». Разве можно было советскому мальчишке не испытывать трепета в столь историческом месте? И роль деда Мороза казалась ему делом государственной важности, впрочем, как и все последующие в его жизни роли. Никогда и никакой халтуры, только всерьез, не играть, а прожить судьбу героя от первой до последней секунды спектакля. Но так о нем будет писать пресса потом, а пока мальчишка из ростовского двора все сильнее прикипал к искусству.
В драмкружке при Доме пионеров он занимался под руководством Тамары Ильиничны Ильинской, и первая серьезная его роль была роль Вани Солнцева в самодеятельной постановке. Там же в драмкружке Саша познакомился с Толиком Васильевым – человеком, рядом с которым актер Коняхин взращивал в себе несгибаемый стержень, без которого в актерской профессии просто не выжить. А Тамара Ильинична любила своего ученика и сделала все, чтобы убедить Сашу посвятить себя сцене. Она была уверена, что мальчик после школы просто обязан учиться в Москве.
Дома решение Саши не поняли – не дело это для мужчины! – но и не препятствовали. Поехал. И вот там Александр сдавал свой первый жизненный экзамен. Судьба поставила его перед нелегким выбором. После двух успешно пройденных туров Саша, скорее всего, прошел бы третий и стал студентом ГИТИСа – альма-матер многих звезд советской сцены и кино. Но он вдруг бросил все и уехал. Может быть потому, что пафосная и заносчивая Москва уж слишком давила на провинциального паренька, который мало что еще в жизни видел. Может, просто банально закончились деньги – столица всегда была самым дорогим городом, а просить у родителей Саша не стал бы ни за что. Так, или иначе, но он вернулся домой и… с легкостью поступил в Ростовский университет на журналистику. Этот выбор был обусловлен двумя обстоятельствами. Во-первых, Саша блестяще писал сочинения в школе, был начитан, грамотен и прекрасно владел словом. Во-вторых, в РГУ было вечернее отделение, что и стало решающим доводом «За». Он стал учиться и работать грузчиком на стройке. Этот период жизни, когда спина трещала от ежедневного таскания тяжестей, Коняхин вспоминает с ностальгическим теплом:
— Вы себе представить не можете, какие я прошел там университеты… Я познакомился с удивительными людьми! Это такие были персонажи – пальчики оближешь: Витя Лысый, Саша-Ломайсарай, потрясающие, колоритные. Было тяжело, но ощущение самостоятельности дорогого стоило. Когда мы через полгода после школы встретились с одноклассниками, я увидел, что все они еще дети. По-прежнему дети, а я уже чувствовал себя мужиком. Но театр на два года ушел из моей жизни. А потом Толик Васильев меня позвал в университетский «МОСТ» — молодежный студенческий сатирический театр. Что это было за время! Там я влюбился в пантомиму. Мне жутко хотелось приручить свое тело, заставить его говорить. После двух лет таскания тяжестей я был деревянный, какая там пластика! Работать приходилось, что называется, на износ. Распорядок дня такой: подъем в семь часов, с восьми до пяти работа, с шести до десяти занятия в университете, а потом репетиции до полуночи. В час домой придешь, а ведь еще заданий куча к занятиям. Спать в четыре утра, и так каждый день. Мама ругала меня: «Ты ж сломаешься!», а я еле доживал до репетиций…
На сцену часто приходят люди из совершенно прозаических профессий. Будь то эстрада или театральное искусство, сцена многих заставила резко поменять свою жизнь. Многие бросали учебу, не жалея потраченных лет. Кто угодно, только не Коняхин.
— Может, фамилия у меня такая, — шутит Александр Яковлевич, — всю жизнь пахать приходится. И мне нравится! Раз взялся, нужно довести до логического конца. Я закончил университет, отслужил в армии и даже работал в одной из районных газет. Никаких сложностей работа у меня не вызывала, но… это настолько не мое, что, понятное дело, я ушел из журналистики. Двадцать девять лет мне было, когда я пришел в ТЮЗ. Без образования, без опыта работы в профессиональном театре… Ильинская одобрила мое решение, она по-прежнему мне твердила, что театр – мое призвание. Эти годы в ТЮЗе – очень дорогое для меня время. А потом полгода был чтецом в филармонии, и тоже вспоминаю эти месяцы с удовольствием.
Несколько лет службы в Самарском драмтеатре предшествовали его приходу в Новочеркасский театр. В Ростове оставалась семья, маленькая дочка, и нужно было обосновываться где-то в родных пенатах. Новочеркасск уже ждал будущего заслуженного артиста, когда тот приехал увольняться в Самару, а там ставят «Вечно живые»! Отказаться от роли Бориса было невозможно… Тем не менее, в 1983 году актер Александр Коняхин приехал в город казаков.
Тогда жизнь в театре текла неспешно и размеренно, если не сказать вяло. Когда в 1988 году в театр пришел Леонид Иванович Шатохин, для Коняхина началась новая эпоха. Они наши общий язык сразу – одинаково чуяли эпоху, зрителя и ценили это друг в друге. Когда Шатохин возглавил театр, наступило время, о котором Александр Яковлевич без слез не вспоминает никогда. Так вспоминают лишь то, что врастает в сердце и отрывается с кровью, и помнится всю жизнь, покуда ты есть на белом свете:
— Я видел, какой широты это был человек! Актер от Бога, но ведь и режиссер редкого таланта. Он видел безошибочно то, что для других было закрыто. Самая тупиковая ситуация на сцене находила решение, едва Шатохин появлялся в зале на репетиции. И он был новатором. Шатохин создал не просто сильную труппу. Театр ожил. Со сцены на зал обрушивается шквал эмоций, и это здорово! Он говорил: «Зритель в зале не должен думать, пусть думает дома, а здесь он должен чувствовать». Как это верно.
Надо сказать, что с Коняхиным любят работать и партнеры и режиссеры. А сам Коняхин шумихи не любит. Будет читать эти строки и ворчать, что де слишком пафосно. Уж простите, Александр Яковлевич, иного Ваша публика мне не простит…
Любой труд, если он в тягость, можно назвать каторжным. А когда служишь любимому делу, то это никакая не работа – это жизнь. Со всеми ее перипетиями, взлетами и падениями, радостями и горестями, но жизнь. Она имеет наивысшую ценность. Потому что твоя. Он одарен этим счастьем. Все, что он делает – именно его жизнь. И в полной мере несет однажды взятую за нее ответственность. И смею утверждать, что тот первый свой жизненный экзамен в московском ГИТИСе он сдал на отлично, потому что слышал свое сердце и не изменил себе. О таких, как он, писал Борис Пастернак:
О, знал бы я, что так бывает,
Когда пускался на дебют,
Что строчки с кровью — убивают,
Нахлынут горлом и убьют!
От шуток с этой подоплекой
Я б отказался наотрез.
Начало было так далеко,
Так робок первый интерес.
Но старость — это Рим, который
Взамен турусов и колес
Не читки требует с актера,
А полной гибели всерьез.
Когда строку диктует чувство,
Оно на сцену шлет раба,
И тут кончается искусство,
И дышат почва и судьба.
Эти стихи он, как всегда блистательно читал на своем бенефисе в честь тридцатилетия службы в Новочеркасском казачьем драматическом театре им. В.Ф. Комиссаржевской. Дамы и господа… хотя, нет, не так. Граждане-товарищи, друзья, это и есть Александр Яковлевич Коняхин. Наш с вами Коняхин!
Ирина Гаврилова.
На снимках: заслуженный артист РФ А. Коняхин в спектаклях Новочеркасского драматического театра «Лев зимой» (Генри II, король Англии) и «Брачный договор» (Элимелех Борозовский)
