115-й годовщине со дня рождения Николая Туроверова посвятили литературно-музыкальную гостиную в Атаманском дворце. Кадеты, учащиеся 5-й и 19-й средних  школ, колледжей промышленных технологий и управления и машиностроительного с интересом восприняли информацию о казачьем поэте, которого называли «донским Бояном».

Вела встречи Елена Ива — руководитель бард-клуба из Каменска-Шахтинского, чередуя свое выступление информацией о поэте, чтением стихов и исполнением песен, написанных на его стихи, демонстрацией отрывков из фильма «Служили два товарища».  Помогал ей в этом новочеркасский бард Яков Гуревич.

Признание к Николаю Туроверову пришло в эмиграции, где его творчество было очень популярным, и лишь в 90-е годы, ранее запрещенный, он начал возвращаться на родину небольшими сборниками стихов. Хотя некоторые произведения еще раньше распространялись в рукописном виде.

Уходили мы из Крыма

Среди дыма и огня.

Я с кормы все время мимо

В своего стрелял коня.

А он плыл, изнемогая,

За высокою кормой,

Все не веря, все не зная,

Что прощается со мной…

Судьба поэта сродни сотням судеб наших соплеменников, попавших в жернова гражданской войны. Выросший в крепкой казачьей семье, как и подобает мальчикам, в три года посажен на коня, в пять — свободно ездил верхом. В доме отдавали предпочтение книге и музыке, и еще охоте. Не из детских ли впечатлений выросла неугасающая любовь к своей родине, привольному донскому краю, бескрайним степям с терпким запахом полыни?

После окончания реального училища в Каменске не удалось продолжить учебу — началась первая мировая война. Ускоренный курс Новочеркасского казачьего училища — и доброволец Лейб-гвардии Атаманского полка. Четыре ранения — четыре награды. После развала армии — возвращение на Дон, «Степной поход» и эмиграция с остатками белогвардейской армии Врангеля. Греция, Сербия, Франция. Стихи начал писать еще в Сербии, их главной темой была, конечно, подлинная ностальгия и попытки осмысления того трагического «исхода».

Перегорит костер и перетлеет,

Земле нужна холодная зола.

Уже никто напомнить не посмеет

О страшных днях бессмысленного зла.

Нет, не мученьями, страданьями и кровью

Утратою горчайшей из утрат:

Мы расплатились братскою любовью

С тобой, мой незнакомый брат.

Не забыть ему было и «Степного похода» под командованием  походного атамана Попова.  Из  двух тысяч штыков  две трети добровольцев — кадеты и юнкера, 15-18 летние парни.  Поэтому и появляются такие стихи:

Запомним, запомним до гроба

Жестокую юность свою,

Дымящийся гребень сугроба,

Победу и гибель в бою,

Тоску безысходного гона,

Тревоги в морозных ночах,

Да блеск тускловатый погона

На хрупких, на детских плечах.

И хотя жизнь в Париже сложилась относительно неплохо, после смены профессий, связанных с тяжелым физическим трудом,  он работал в банке, был военным историком, хранителем музея Лейб-гвардии Атаманского полка, немало своих средств тратил на сбор казачьих реликвий, архивов, книг, тоска по далекой родине не давала ему покоя. В одном из своих стихотворений он написал о своем желании: «Не со сложенными на груди, а с распростертыми руками, готовыми обнять весь мир, похороните вы меня. И не в гробу, не в тесной домовине, не в яме, вырытой среди чужих могил, а где-нибудь в степи, поближе к Дону». Но похоронен Н.Н. Туроверов и члены его семьи — жена Юлия Александровна и дочь Наталья на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

В прошлом году родственники, проживающие во Франции, дали свое согласие на перезахоронение останков поэта. По словам Константина Хохульникова, руководителя некоммерческого фонда «Казачье зарубежье», это произойдет в  мае на Атаманском подворье станицы Старочеркасской, за алтарем Свято-Донского храма, у столетнего дуба.

20-летним белым офицером Николай Туроверов  покинул Россию с последним пароходом Врангеля, чтобы вернуться домой через три четверти века — своими стихами, посмертно.

 Виктория Хлебникова.

Фото автора.