13 февраля 1945 года закончилась Будапештская битва. Войска 2-го и 3-го Украинских фронтов штурмом овладели столицей Венгрии городом Будапештом, в котором была уничтожена 188-тысячная группировка немецких войск. В этой кровопролитной операции участвовал наш 5-й гвардейский Донской казачий Краснознаменный корпус. Приказом Верховного главнокомандующего за мужество, проявленное в боях под Будапештом, корпусу объявлена благодарность и присвоено наименование «Будапештский».
О том, как все это было, рассказывает непосредственный участник тех сражений в битве за Будапешт, командир огневого взвода пушечной батареи И.Г. Скоморохов.
– На выручку окруженным войскам в Будапеште Гитлер бросил 31 дивизию, 11 из них танковых. Первая попытка деблокировать свои войска в Будапеште была предпринята со стороны Мор-Бичке, где находились войска 21-го и 31-го гвардейских стрелковых корпусов, и в помощь им был направлен наш казачий корпус. Все контратаки гитлеровцев были отбиты.
Вторая попытка прорваться к окруженным войскам была предпринята с севера, из-под Естергома. Опять на их пути непреступной преградой стал Донской казачий корпус.
Гитлер не оставлял надежды деблокировать свои войска, и тогда главный удар немецко-фашистское командование подготовило юго-западнее Секешфехервара, сосредоточив пять танковых дивизий, насчитывающих шестьсот танков, тысячу двести орудий.
Ценой больших потерь 18 января противнику удалось прорвать оборону 46-й армии, 20 января форсировать канал Шарвиз и вдоль канала Цеце выйти к Дунапентеле и Дунафельдвар к месту переправы через Дунай. Это направление выводило немецкую танковую группировку в тылы 46-й армии, части которой в это время вели напряженные уличные бои на южной и западной окраинах Будапешта.
Создалась критическая обстановка. Войска 3-го Украинского фронта оказались расчлененными на две изолированные группировки, а понтонные мосты через Дунай снесены половодьем ледяной шугой, подгоняемой штормовым ветром. Единственным средством обеспечения переправ оказались корабли Дунайской военной флотилии.
Военный Совет фронта обратился к казакам. Вот выдержка из обращения:
«Товарищи казаки! Донцы-гвардейцы! На вас военный Совет фронта возлагает почетную решающую задачу – уничтожить рвущихся к Будапешту фашистских бандитов. Не было еще никогда, чтоб враг устоял против русских казаков. Вы не раз обращали в бегство хваленые гитлеровские банды. Военный Совет фронта уверен, что и на сей раз вы останетесь верными своей Родине, верными своим боевым традициям, четким взаимодействием с артиллерией и танками, стойкостью и упорством успешно выполните боевую задачу. Стоять насмерть, не пустить противника к Будапешту. Смерть немецким захватчикам!».
Можете себе представить, нам за сутки из-под Естергома вдоль берега Дуная совершить марш-бросок более чем на сто километров до озера Веленце, когда погода — и та решила испытать казаков на прочность. Оттепель сменилась заморозком, гололед, на ногах не устоишь. Все же корпус пришел к месту в назначенный срок. Правда, лошади выбились из сил, и занимать огневые позиции мы их тянули под уздцы и за постромки вместе с орудиями.
Казачий корпус занимал оборону между озером Веленце и Дунаем в полосе 18-ти километров, имея все три дивизии в первом эшелоне. Корпус был усилен тремя «интановскими», двумя гаубичными, двумя минометными и одним самоходно-артиллерийским полками. В полном взаимодействии с казачьим корпусом действовали 1-й гвардейский механизированный корпус под командованием генерал-лейтенанта И.Н. Руссиянова и 113-я стрелковая дивизия. Пути движения противника на Будапешт были своевременно и прочно закрыты.
Шесть суток, совершенно отчаявшись, как бешеные, в бушующем огне сражения метались танки 1-го танкового корпуса «СС» между озером Веленце и Дунаем в поиске слабых мест в нашей обороне, стремясь пробиться к Будапешту. В одном из ночных боев им удалось вклиниться в оборону между 63-й и 12-й дивизиями и выйти к Барачке. Тешили себя вожделенной надеждой, что теперь открыт прямой путь по автостраде, и через какой-то час можно достигнуть намеченной цели и прийти на выручку осажденным. Но и здесь их постигла неудача. Какой-то отважный казак-артиллерист встал на их пути и уничтожил два танка. Опять, как из-под земли, появились лихие казаки с противотанковой артиллерией и, проявляя буйную отвагу, вступили с ними в сражение и окончательно обескровили. Барачка явилась последним пунктом на пути к Будапешту. Этот отважный казак-артиллерист оказался из моего взвода — командир орудия старший сержант Митрофан Анисимов.
Как же он оказался в Барачке?
В бою орудие Анисимова было выведено из строя: срезало корзинку для крепления панорамы, ее отправили в тыл на ремонт. Случилось так, что в эту же ночь фашистские танки все же прорвались через нашу оборону и оказались в селе Барачка, у автострады, связывающей город Секешфехервар с Будапештом. Вот в это утро Анисимов и вступил в единоборство с «тиграми».
Он приехал в село поздним вечером. Помыкался по дворам — где бы остановиться на ночлег? Все дома были заняты тыловыми подразделениями. На окраине нашел полуразрушенный дом с уцелевшей комнатой, в нем и остался, артиллерийскую упряжку с передком отправил через автостраду на противоположный двор, там был стожок соломы для лошадей.
На рассвете танки с броне-транспортерами подошли к Барачке и открыли огонь по селу, чтобы ошеломить тылы и выйти на автостраду. Как растревоженные муравьи, тыловики пришли в движение и устремились по автостраде, чтобы выскочить из села. Анисимов, утомленный беспрерывными боями, крепко спал и не слышал стрельбы. Ездовой Семен Плечий вбежал в комнату, довольно невежливым толчком тряхнул командира орудия за плечи:
— Товарищ старший сержант, вставайте! Танки в селе.
Но Анисимов что-то пробормотал сквозь сон и отмахнулся рукой.
Лишь когда рядом с домом разорвался снаряд и от ударной волны посыпалась штукатурка, со звоном разбилось оконное стекло, он вскочил.
— Что это? – недоуменно спросил ездового.
— Немецкие танки прорвались! – ответил Плечий.
— Беги за упряжкой! – приказал он. – Нам тоже надо выскочить из-под обстрела.
Когда Анисимов с орудием возвратился во взвод, я его спросил:
— Как ты решился на такой поступок?
И он рассказал:
— Вначале меня охватила оторопь. Было страшно. Посуди сам. Танки с бронетранспортерами и пехотой навалились на село. Только отдельные смельчаки ведут ответный огонь из карабинов и автоматов. Машины, обозы, верховые запрудили автостраду. Бегут из села, а моя упряжка на той стороне. Снаряды все ближе ложатся возле полуразрушенного дома, где я укрылся. Того и гляди разнесут его.
С вражеских танков я глаз не спускал, все время следил за их маневрами. Вижу, как два танка отделились от общей группы и след в след двинулись прямо на меня. Что делать? Без панорамы в движущийся танк не попадешь. И надо же, на мое счастье случилось так, что направляющий танк остановился у камыша. Там протекал ручей. От меня это было метрах в ста пятидесяти. Длинным стволом водит из стороны в сторону, цели высматривает. Мое орудие ему не видно, плетень прикрывал. Решение пришло как-то само собой. Я действовал, не задумываясь о последствиях. Подбежал к пушке, снял со станины ящик с бронепрожигающими снарядами. Не зря мы его возили на станинах. Пригодился. Завалил плетень. Открыл затвор и давай по стволу наводить пушку в танк.
Одно твержу: «Хотя бы не заметил», а у самого руки дрожат. Снаряд в ствол. Надо же, забыл и о предосторожности. Нажимая на спусковой рычаг, следовало отойти в сторону, а я стоял за щитом. После выстрела орудие так меня двинуло, что я очутился на земле. Станины-то не укреплены, а был гололед. Чертыхаясь от боли, вскочил на ноги и вижу: горит танк. Черный дым валит. И вдруг стало как-то тихо.
Будто по команде гитлеровцы прекратили огонь. Смотрю, шевелят отвалами. Ищут. Кто же стрелял? Пушку прикрывал сарайчик, и они не видели выстрела. Я тоже замер, укрывшись за щит. Веду наблюдение за вторым танком. Что же он будет делать? Видел выстрел моей пушки или нет?
Двинулся вперед, идет медленно. Слышу из соседнего двора: «Молодец, казак! Поддай им жару!». Там находились тылы «эрэсовцев» из 1-го гвардейского механизированного корпуса. Я, как говорится, молю Бога, чтобы он остановился. И точно. Не доходя до подбитого танка метров двадцать, остановился. Я снова припал к стволу. Навожу. Боже мой! Танк поворачивает ствол в мою сторону. Тут уж мешкать нельзя. Кто кого! Все же я опередил. Выстрел – и танк зачадил.
Потом был кромешный ад. Фашисты обнаружили орудие и открыли огонь. Я едва успел укрыться в подвале дома. Сарай, что укрывал орудие, веришь, с землей сравняли. А орудие осталось невредимым. Поистине бессмертная пушка.
Вскоре из-за села заговорила наша артиллерия, «заплескались» взрывы среди вражеских танков. Подошли наши танки, положение было восстановлено.

На снимке, сделанном вскоре же после боя, — командир орудия
М.М. Анисимов и его пушка. На ее щите семь крупных звездочек и пять малых – по числу подбитых танков и бронетранспортеров. В 1946 году в Новочеркасске пушка сдана в музей на вечное хранение как память о минувшей войне.

Редакция газеты поздравляет с этой знаменательной датой всех ветеранов войны, кто принимал участие в битве за Будапешт и награжден медалью «За взятие Будапешта».