Каждый раз, по счастливой случайности попадая в наш театр, и, как всегда, приходя в восторг от зрелища, собираюсь писать реплику в газету, начинающуюся словами: «Любите ли вы театр? Нет, я спрашиваю, любите ли вы театр, как люблю его я?..»
Но когда Чехов писал монолог «Чайки», кроме театра и любить-то было нечего.
А сегодня поклонникам изысканных зрелищ доступна вся классика мирового кинематографа (благодаря спутниковому ТВ и Интернету).
Я провела ненавязчивый мониторинг среди «своих», чтобы понять: почему у нас нет такой хорошей привычки посещения театра. Например, всех премьер, или просто новых для себя спектаклей. Почему мы не пользуемся счастливым случаем, что живем (и растим детей) в театральном городе, с глубокими театральными традициями? Неужели опять нет пророка в своем Отечестве? Наш театр увенчан, просто увит золотыми пальмовыми ветвями неоднократного триумфатора фестивалей. Да мы и сами знаем цену своему театру.
Ответы были не безнадежные:
«В детстве перекормили…» (1). Счастливое было детство.
«Вот именно на этот спектакль не хочу…». Речь шла об «Укрощении строптивой», спектакль не видела, но — не хочет (1).
«Пойду на любой спектакль с удовольствием» (2).
«Ладно, покупай билеты, я согласен» (это муж).
«Не люблю комедий, а на трагедию пойду» (1).
Недавно посмотрела спектакль «Русское варенье». Уже по ходу пьесы хотелось принять участие в действии, чтобы помочь уже ставшим знакомыми и близкими персонажам преодолеть «коллапс». Мой спутник порывался починить дверцу шкафчика, которая по сюжету все время с грохотом отрывалась, а я – сбегать в магазин за творогом для пасхи, потому что просьбу милой Марии Яковлевны действующие лица, опять же по сюжету, игнорировали…
Сидели в первом ряду, чтобы не пропустить ни одного слова. Как пришпиленные, воткнулись в остросюжетное действие и не могли оторваться. Сценической условности как не бывало.
А в зале одновременно с нами находились двенадцать, от силы пятнадцать зрителей. Труппа же играла, как будто полный аншлаг. Когда спектакль закончился, артисты «на поклонах» даже не сразу смогли «выйти из образа». Никогда не забыть сверкающие от слез глаза Ирины Шатохиной. Нас тоже пробивала дрожь. Чувствовали, что находимся лицом к лицу с истинным искусством.
Осталось ощущение, послевкусие. Прошло три недели, а я все еще переживаю этот спектакль. Само театральное здание, начиная прямо с вешалки, – теплое, свое-родное и одновременно величественное. Вестибюль — в роскошных зеркалах, а фойе украшено цветами и портретами артистов. Зрительный зал – просто идеал. Ни один близлежащий театр, и ростовские тоже, не может сравниться с нашим драмтеатром
им. Комиссаржевской по соотношению шика и уюта. Одно из немногих мест в городе, где тихо, чисто и светло.
На следующий же день нашла в одном из книжных магазинов города пьесы Людмилы Улицкой, чтобы прочесть самой это «Русское варенье». И еще раз поразилась, как точно были подобраны актеры. И как талантливо они разыграли пьесу, очень «чеховскую» в наши дни.
Что же это такое? Рядом с нами существует такое грандиозное и редкое для провинциального города явление, как прекрасный, высокопрофессиональный драматический театр. Актеры, настоящие звезды, иначе не назовешь, выходят на сцену два — три вечера в неделю, некоторые вот уже три или даже четыре десятка лет. В остальное время живут среди нас, ходят по тем же самым улицам, решают свои большие и маленькие проблемы. Не в первый и не в последний раз играют спектакль для десяти человек. Но не оставили профессию, молятся своему Божеству. Наверное, они солидарны с Беллой Ахмадулиной в вопросе о мании величия. У нее спросили, о чем она мечтает: наверное, чтобы все люди читали ее стихи? Она ответила: «Я мечтаю, чтобы все люди были счастливы. А мои стихи читать совсем необязательно».
Знаю о судьбе Изольды Извицкой, которая в своей квартире устроила для самой себя театр и выходила на «сцену» в ролях, о которых только мечтала в жизни.
Другую крайность я наблюдала в Москве полтора десятка лет назад, в «Ленкоме», в театре-фетише для целого советского и постсоветского пространства. Залом был просто огромный безумный сарай, с убогими сиденьями, которых было натыкано просто частоколом. Место абсолютно неприличное, но его переполняла публика! Да, это были приезжие, как и мы, но москвичи тоже, наверное, в свои театры не ходят. Началась пьеса, тоскливая заумная жвачка из Достоевского (по роману «Игрок»). Играли все знаменитости, включая Александра Абдулова, Олега Янковского, Инну Чурикову, Александру Захарову, но почему-то стерто, тускло и ни о чем. Им самим было скучно. Это уже был явно не тот Марк Захаров, который увел за собой лучших актеров из Театра сатиры от Плучека, снял «Обыкновенное чудо» и «Тот самый Мюнхгаузен», а в жизни мог на полном ходу из одной машины перебраться в другую. Это уже был забронзовевший «мэтр», который своими руками (по свидетельству Марии Арбатовой) «душил» молодых драматургов. И вот этому «отсутствию всякого присутствия» творчества и таланта рукоплескал полный зал. Как хотелось крикнуть: «А король-то голый!».
Вернемся в Новочеркасск. Леонид Шатохин руководит нашим театром, сколько я его знаю. Но ведь каждый спектакль его (или приглашенных режиссеров) – это снова прекрасное удивление! Как режиссер, как художественный руководитель Шатохин не стареет, не деградирует…Ничего ему не делается, а ведь у нас глубокая провинция и полное безденежье. Откуда такой огромный творческий потенциал? А труппа! У меня есть любимые артисты, причем, с первого взгляда и на всю жизнь. Это истинные звезды и очень красивые женщины: Валентина Иванкова, Ирина Шатохина, Людмила Ильина. И много других прекрасных артистов, которых я счастлива видеть на сцене.