Зимой 1992 года, когда огромной страны по имени СССР не стало, Золотую Звезду вручили последнему Герою Советского Союза Леониду Михайловичу Солодкову. Вручили чуть ли не из-под полы.

В свое время более десяти лет мне довелось служить вместе с вице-адмиралом Игорем Васильевичем Кудряшовым, направленным к нам в Крымскую военно-морскую базу на повышение, на должность начальника штаба. Игорь Васильевич прошел все ступени роста в должности и воинском звании. После окончания военно-морского училища более 20-ти лет служил на разных должностях на Северном флоте и в звании капитана 1-го ранга приступил к обязанностям начальника штаба Крымской военно-морской базы. Через три года его назначили командиром военно-морской базы, а уже в 1987 году — очередное повышение, и он вступает в должность командующего Ленинградской ВМБ, где дослужился до вице-адмирала.
После увольнения в запас И.В. Кудряшов с женой Тамарой Макаровной почти ежегодно приезжал на отдых в Евпаторийский военный санаторий, где в очередной приезд рассказал нам, своим сослуживцам, чудовищную историю, в которой оказался его друг, офицер военно-морского флота, водолаз-глубоководник.
Вот эта история.
Водолаза-глубоководника, капитана 3 ранга Леонида Солодкова награждали не в Кремле. Праздновавший свою победу над Горбачевым Ельцин говорят, заявил так: «Кто подписал указ — тот пусть и вручает». Когда ситуация стала совсем уж неприличной, почетную миссию решил взять на себя маршал Шапошников. В итоге, все случилось в Министерстве обороны в обстановке, мягко говоря, рабочей — перед началом очередного совещания.
Получив награду из рук Шапошникова, Солодков по привычке хотел было выпалить: «Служу Советскому Союзу!», но осекся. После этого в доме Солодкова часто звонил телефон: «Звезду не продадите?» «Вы с ума сошли?!!» — искренне удивлялся Леонид Михайлович. «Все равно же голодаете. По полгода живых денег не видите…»
Это была правда. Зарплату в 40-м НИИ аварийно-спасательного дела ВМФ, что под Санкт-Петербургом, в ту пору действительно задерживали на несколько месяцев. Но для Солодкова это был не аргумент. Он даже не интересовался, много ли дадут за награду из золота высшей пробы весом чуть больше 30 грамм. И со скупщиками разговор у него был короткий: «Нет, не продам. И не звоните сюда больше». Рассказывать об этом 50-летнему Солодкову нелегко, как и о том, что он, высококвалифицированный специалист мирового класса в области аварийно-спасательных, водолазных и подводно-технических работ, которых и за рубежом-то наперечет, оказался совершенно не у дел в своей новой стране, а наработанный за всю жизнь опыт никому не нужен. Даже если этот опыт уникален…
После учебы в высшем военно-морском инженерном училище имени Дзержинского лейтенанта-водолаза Солодкова распределили на службу в Севастополь. Там на спасательном судне «Зангезур» он обучал молодых моряков умению погружаться в морские глубины. Сначала на 40, потом на 60, а потом и на 80 метров.
«Работа не простая, — рассказывал Леонид Михайлович. — Каждые десять метров глубины на сантиметр тела прибавляется по килограмму избыточного давления. Нарушение правил погружения чревато серьезными последствиями, а после 60-ти, чтобы нормально себя чувствовать, водолазы дышат не воздухом, а специальной смесью из гелия, азота и кислорода. Иначе азотное отравление. Тогда человек становится как пьяный, начинаются галлюцинации. А если слишком быстро подниматься на поверхность, можно заработать кессонную болезнь. Поэтому после часа работы, скажем, на 160 метрах, водолазу необходимо пробыть в барокамере почти трое суток. В этот период (декомпрессия) происходит освобождение крови и тканей организма от инертных газов, а тела — от избыточного давления».
На «Зангезуре», где Солодков воспитал более тысячи водолазов, его ценили, по-хорошему преклонялись. Затем он работал по просьбе наших друзей в Алжире — обучал тамошние экипажи подводных лодок методам спасения из затонувшего корабля. А в 1986 году он переводится в город Ломоносов, в 40-й НИИ аварийно-спасательных работ. Там его ожидали совсем уж задачи запредельной сложности. Решено было выяснить возможности пребывания человека на глубинах более 400 метров, да еще и на длительное время. Практически в гидрокосмосе. Для этого был создан специальный комплекс (акванавты называли его бочкой) с условиями, максимально приближенными к реальным. Водолазам предстояло определить, сколько времени может выдержать человек в этих нечеловеческих обстоятельствах.
А это значило довести испытания до предельного риска. Зачем? Шла холодная война. В том числе и в океанских глубинах. Там шныряли атомоходы с ядерными ракетами на борту, тянулись бронированные кабели правительственной связи, ставились гидрофоны иноземных и нашей разведок. Без участия человека даже в гидрокосмосе контролировать это трудно.
Осенью 1988 года Солодков с группой глубоководников и врачей достигли рубежа в 450 метров. Под давлением в 46 атмосфер они пробыли в «бочке» почти месяц. Под конец эксперимента прыгнули на 500 метров. Получилось! Это был прорыв. Никто в мире до них не опускался на такую глубину.
Игорь Васильевич, вспоминая, говорит: «Уже тогда моего друга Л.М. Солодкова представили к Герою, но удостоили только ордена Ленина, к слову — тоже последнего в истории». Видимо решили, что водолазы все же не космонавты. Хотя по оценкам зарубежных специалистов, спуск на предельные глубины не менее сложен и опасен, чем полет в космос. «Трудности начинаешь испытывать уже при погружении, — говорил Солодков. — Возникает чувство, будто из суставов выкачали всю жидкость. Резкое движение причиняет невыносимую боль. Приходится привыкать, а вернее, заново учиться все делать медленно и плавно. Вкусовые ощущения полностью пропадают. Разговаривать невозможно — вместо слов какое-то бульканье. Пытаешься сказать одно, а слышится совсем другое. Ведь вокруг не воздух, а почти чистый гелий с небольшим содержанием кислорода и азота. Плотность его такова, что газета со стола не падает, а медленно планирует. Линейка вообще зависает. Изменения в человеческом организме происходят буквально на молекулярном уровне. За время эксперимента теряешь от 6 до 12 килограмм веса. Не легче дается и возвращение к нормальной жизни. Период декомпрессии длится около месяца. Да и потом еще долго приходишь в себя: привыкаешь нормально слышать и говорить, заново учишься двигаться».
В 1991 году вся страна жила ошеломляющими переменами, 40-му НИИ ВМФ поставили задачу — погружение на полтора километра на 15 суток. Но трещала по швам уже не только страна — флот тоже загибался. Наверное, поэтому в институте случилось прежде неслыханное: среди военных моряков добровольцев выполнить задание Родины не находилось. Солодков в тот момент уже готовил документы к досрочному увольнению в запас. А когда узнал, что желающих на невиданный риск что-то не находится, вдруг передумал, вызвался стать командиром экипажа глубоководников.
«Там, на глубине, наш день был расписан по минутам, — рассказывал Леонид Михайлович. — Помимо разных тестов и анализов (а из медиков, желающих проверить наши физические данные, выстраивалась очередь), мы испытывали всевозможное оборудование для работы на глубинах: водолазное снаряжение, телефонию, обогрев. А еще каждые три часа надо было заниматься уборкой. Помещение драили до стерильного состояния. Условия, в которых мы жили, оказались идеальными для размножения микроорганизмов. И чем там можно было заразиться, никто не знал».
Все они сделали, как надо. Солодкова вновь представили к высшей награде, но в тот момент властям было явно не до подводников. Однако, в свой последний рабочий день, 24 декабря 1991 года, Горбачев успел таки подписать Указ о присвоении Леониду Михайловичу Солодкову звания Героя Советского Союза, а 25-го страна перестала существовать. Результаты, которые были получены в ходе испытаний в 40-м НИИ, легли в основу методики проведения спасательных и гидротехнических работ на глубине 500 метров, только уже в море.
Уже начали строить специальные водолазные комплексы, оснащенные по последнему слову техники. Но перестройка и последовавший за ней развал Вооруженных Сил перечеркнули достижения советских водолазов. Особенно очевидно это стало в 2000-м году, после гибели атомной подлодки «Курск». Лежала она на глубине всего 108 метров. Сущий пустяк для тех, кто служил в 40-м НИИ, да и не только для них. Но тужурка Героя Советского Союза Л.М. Солодкова, плюнувшего на все и ушедшего в запас еще в 1994-м году, пылилась в шкафу. Многих его товарищей тоже давно не было в строю. А первоклассные спасательные суда, с которых можно было бы идти на помощь «Курску», давно сгорели в заморских мартенах, обогатив неизвестно кого…
«О том, что произошло в Баренцевом море, я и мои сослуживцы узнали из новостей, — рассказывал Солодков своему другу, вице адмиралу И.В. Кудряшову. — Мы тогда перезванивались и недоумевали, почему атомоход поднимают норвежцы, а не мы. Каждый из нас был готов выехать по первому зову. Но нас не звали. После окончания спасательной операции пришло понимание, что менее чем за десять лет спасательную службу флота умудрились полностью развалить. А ведь сколько сил и здоровья было положено… Не только на экспериментах. Помимо них мы занимались совершенствованием водолазного оборудования. Сами изобретали, сами испытывали. Сегодня большая часть этих разработок покоится в архивах. А действующие водолазы пользуются снаряжением 15-летней давности. Но самое обидное, что лет через десять российским аквалангистам-спасателям придется буквально с нуля создавать технику для погружения на большие глубины. Либо же закупать ее у зарубежных коллег, которые когда-то были нашими далеко отстающими конкурентами».
Но самое поразительное, что и катастрофа «Курска» нас, видимо, немногому научила. По крайней мере, совсем не старого еще Л.М. Солодкова, с его уникальным опытом и знаниями, за которые заморские фирмы наверняка готовы были бы платить золотом, так никуда и не зовут. Вице адмирал И.В. Кудряшов с горечью говорил, что живет последний Герой уже несуществующей страны на 17-ти квадратных метрах, в однокомнатной квартире на самой окраине Санкт-Петербурга, втроем — с женой и кошкой Виолеттой. Занимается общественной работой: помогает открыть музей Героев в местной школе. А еще подрабатывает бухгалтером в небольшой фирме. Впрочем, о теперешней жизни наш Герой рассказывает неохотно. На все вопросы — дежурный ответ: «У меня все хорошо!» Только звучит почему-то неубедительно… Но о флоте он помнит. А помнит ли флот о нем?
Когда Игорь Васильевич перестал рассказывать, мы — слушатели, долго не могли отойти от оцепенения. Каждый по-своему осмысливал услышанную жестокую правду нашей современной истории, но всем нам было горько от того, что такие руководители, которые развалили огромную, мощную державу, не только не понесли заслуженного наказания, но, наоборот, их именами называют библиотеки, им устанавливают памятники.
Было бы полезно, если бы наши читатели написали в редакцию газеты свои отклики о прочитанной статье, поделились на этот счет своими воспоминаниями.
Владимир Герман руководитель военно-патриотического
клуба «Бригантина».