«Прошлое, хранящееся в памяти, есть часть настоящего».
Тадеуш Котарбиньский (польский философ)

Еще в начале года в одном из номеров «ЧЛ» я наткнулась на первые заметки юных историков, где ребята с азартом делились тайнами прошлого и легендами о семейных реликвиях. Дочитав публикацию до конца, я заразилась ее настроением, и не на шутку задумалась над тем, что же является реликвией для меня и моей семьи. Нет у нас ни запоминающегося подарка с «историей», ни фамильных драгоценностей, передающихся по наследству, и, на первый взгляд, нет такой вещицы, чтобы помнила и могла рассказать о наших предках.
Так добросовестно я заблуждалась, пока не взяла в руки случайно выпавшую из книги черно-белую фотокарточку. Избавление от моих терзаний пришло само собой. Действительно, что же лучше фотографии несет в себе память о предыдущих поколениях? Тем более, фотографии в нашей семье есть настолько старинные, что мы уже не помним, кто именно на них изображен. И хотя известны лица лишь на некоторых из тех фотопроизведений, а на многих даже нет подписей, мы продолжаем хранить все. Ведь раз они у нас, это не напрасно. Каждая из них — часть прошлого, а значит неотъемлемая составляющая настоящего нашей семьи.
На фотографиях дореволюционных лет женщины в длинных платьях и мужчины в пенсне. Сделаны памятные снимки в фотосалонах: не моргать и не двигаться! — иначе все старания пройдут зря.
Хранили в нашей семье фото и по бабушкиной и по дедушкиной линии. Хотя я сама приезжая и родилась далеко от здешних мест. Все же по фотографиям я немного знала и Новочеркасск, откуда родом мой дедушка, и Верхний Услон, где родилась моя бабушка, и еще много далеких краев, где никогда не была и, вероятно, не побываю я, зато там жили и туда ездили мои родственники.
Мой дед был на фронте, бабушка всю войну проработала телеграфисткой на родине. Позже они познакомилась. Обо всем этом остались воспоминания, запечатленные на бумаге. В мирное время дед много фотографировал, сам проявлял и печатал карточки, как положено, в маленьком помещении, в темноте, освещаемой лишь красным фонарем. Были, конечно, и неудачные снимки, но зато памятная ценность удачных увеличилась в двое, а сохранившихся — еще в несколько раз.
Чуть позже снова стало модно запечатлевать свое изображение в фотосалонах. Эти снимки сильно отличались от тех, что были раньше, и почему-то они часто не удавались. Менялись фотоаппараты, технологии печати и качество фотографий. В моду вошли цветные снимки, а «чудо-мастера» фотографы научились перекрашивать одежду и подрисовывать дополнительные детали. Доказательство этого осталось и у меня, где я в 1,5 годика вдруг оказалась очень похожа на негритенка с густыми бровями и буйной шевелюрой. Подобные снимки делались неестественными, но все равно стали памятными.
На одном и том же промежутке времени даже в разных городах фотографии выходили очень похожими. А если сравнивать снимки разных лет, заметно, как менялся взгляд людей: я думаю, в зависимости от пережитого, от «наполнения» их души.
Своеобразным негласным ритуалом стал обмен фотографиями при встрече, после важного события и просто в письмах — с друзьями, товарищами, одноклассниками, коллегами, близкими и дальними родственниками. Кого-то уже нет в живых, кто-то просто уехал, сменил место жительства, других покинули мы, переехав в Новочеркасск. Со многими знакомыми уже давно потеряна связь, и «увидеться» можно ну разве что только на фото.
Вечерами мы часто садимся в семейном кругу и перебираем фотографии. Разглядываем, кто на кого похож, кто как одевался, и какими мы были раньше. На одной фотографии мой прапрадед в 30-е годы прошлого века читает газету «Известия». На второй – 20-е годы, прадедушка и прабабушка по другой линии смотрятся чинно и благородно. На третьей – 50-е, маленькая мама с грустными глазами… Фотокарточками заполнен целый шкаф, есть там место и для нынешних, и для фото следующих поколений. А если не хватит, выделим новое пространство, чтобы кто-то лет через …дцать так же разглядывал, изучал и наши, может быть, в ту пору уже старинные снимки.