В минувшую пятницу в одном Новочеркасском трудовом коллективе вспомнили вдруг о том, что следующая пятница будет уже не рабочим, а праздничным днем. Стали вспоминать, как называется праздник, который теперь предстоит ежегодно отмечать россиянам вместо очередных годовщин Великой Октябрьской социалистической революции, отмененных якобы за их неактуальностью. Кто-то сказал, что новый праздник как-то связан с Мининым и Пожарским. Кто-то добавил, что к празднику этому имеют отношение также поляки. Но каким именно образом привязаны те и другие к новому всероссийскому торжеству, никто толком не знал.

НОВОЯВЛЕННЫЙ ПРАЗДНИК
А между тем Минин и Пожарский, равно как и размещавшийся в 1612 году в Москве польский гарнизон, действительно имеют к новопровозглашенному празднику самое непосредственное отношение. Равно как и казаки, которые попеременно находились как в польском, так и в русском станах. Но пребывание казаков на стороне поляков со временем, видно, подзабылось, так как с той поры осталась в памяти народной присказка: «Вот придут казаки с Дону и погонят ляхов до дому».
Новопровозглашенный праздник, приходящийся на 4 ноября, призван затмить дни годовщин Октябрьской революции и со временем стереть даже саму память о них, так как попытка переименовать день 7 ноября в День согласия и примирения желаемого результата не принесла. Ведь все прекрасно помнили, что «День седьмого ноября – красный лист календаря» вовсе не потому, что в этот день наступают надуманные согласие и примирение. Какие могут быть примирение и согласие в обществе, умышленно расколотом на богатых и бедных; в обществе, в котором «палаты каменные» наживаются отнюдь не трудом праведным, а неправомерным присвоением общенациональных богатств.
И вот праздничный день, который отнять у россиян окончательно и бесповоротно, было бы чревато, перенесен на три дня вперед. На день, в который почти 4 столетия назад – в 1612 году – польский гарнизон русской столицы, долгое время отсиживавшийся за неприступными стенами Московского кремля в ожидании своего деблокирования польским войском, открыл кремлевские ворота и сдался на милость победителям – Второму русскому ополчению, возглавлявшемуся гражданином Мининым и князем Пожарским. Но было ли ставящееся ныне потомкам в пример единение русского народа действительно полным? Ведь вместе с польским гарнизоном в кремле укрывалась и какая-то часть русских граждан, пригласивших на царствование в Москву… польского королевича Владислава. Впрочем, все по порядку.

ИСТОРИЧЕСКИЕ АНАЛОГИИ
Странным, если не сказать более, выглядит тот факт, что новым государственным праздником стал день капитуляции именно польского гарнизона русской столицы – вконец оголодавшего, вынужденного в дни осадного сидения заряжать свои ружья добытым в Москве жемчугом и сбивать им пролетающих над кремлем ворон для употребления их в пищу. С таким же успехом можно было бы объявить праздником всех россиян день ухода из Москвы в 1812 году армии Наполеона. Ведь в изгнании ее участвовали не только русские солдаты, но также донские и уральские казаки, калмыки, башкиры…
А вот двумя веками раньше, в начале XVII века, в изгнании иноземцев из Москвы участвовали даже не все русские люди: немало было и таких, которые приходили им на подмогу и становились на их сторону. Да и Лжедмитрия I многие из них признавали законным наследником русского престола, всячески способствовали его продвижению к Москве и ее захвату. Делали это они вполне осознанно, а не в состоянии умопомрачения, которое якобы и приводит к смуте. Помните? «Помрачение умов / Привело к великой смуте…».
Вот и начало XVII века на Руси было названо Смутным временем. Однако в этот период было много событий, исход которых зависел не только от злой воли иноземцев, но и от доброй воли русских людей – не только бояр и дворян, но и простых горожан и крестьян, этой воле способствовавших. Представители практически всех сословий лелеяли надежду при новой власти повысить свой социальный статус и получить те или иные привилегии. Точно так же, как и в постсоветское время те, кто «был никем», но так и не смог «стать всем», вдруг решили, что в период безвременья они смогут наверстать упущенное.
В Смутное же время были и такие удальцы, которые в поисках удачи, чинов и наград неоднократно перебегали из стана в стан, при этом каждый раз требуя «чины и земли». Все это весьма созвучно нашему времени, когда люди беспринципные поочередно переметываются в те партии и движения, которые в данный момент поддерживаются силами, находящимися у кормила власти. Делают они это с надеждой, что уж их-то, находящихся отнюдь не на самой вершине властной и карьерной пирамиды, не постигнет участь их далеких предшественников. А зря: уроки истории свидетельствуют о том, что вместе с уходом в небытие благодетеля нелучшая судьба ждет и некогда облагодетельствованных им лиц.

ИЗ ГРЯЗИ – В КНЯЗИ
Минувшим летом, а именно – 31 июля 2005 года – исполнилось ровно 400 лет со дня восшествия на русский престол одного из самозванцев, вошедшего в отечественную историю под именем Лжедмитрия I. За 10 месяцев до этого возглавлявшееся им войско пересекло западную границу русских земель и стало продвигаться в направлении Москвы. Лжедмитрий лелеял мысль при поддержке польских магнатов, надеявшихся на получение новых земель, и московских бояр, рассчитывавших свергнуть непопулярного в их среде царя Бориса Годунова, взять русскую столицу и взойти на престол. А ссужавший Лжедмитрия деньгами польский магнат Юрий Мнишек надеялся в случае успеха затеянного самозванцем предприятия не только получить часть русских земель и миллион злотых, но и выдать за новоявленного русского царя свою дочь Марину.
По общепринятой версии, возглавлял войско отнюдь не избежавший смерти младший сын Ивана Грозного – Дмитрий, а беглый монах Чудова монастыря Григорий Отрепьев, перебравшийся в Польшу и принявший католичество. Когда 13(23) апреля 1605 года, в возрасте 54 лет, скончался русский царь Борис Годунов, доводившийся Дмитрию дядей (по матери), то на престол вступил его шестнадцатилетний сын – Федор Борисович. Но всего через 2 недели после этого царское войско, подстрекаемое воеводой Басмановым, под Кромами перешло на сторону Лжедмитрия. Более того, еще через полтора месяца царь Федор и его мать были убиты в кремле мятежными стрельцами и боярами – сторонниками Лжедмитрия, которому после этого были открыты как дорога на Москву, так и ворота в кремль. Вскоре состоялся торжественный въезд самозванца в первопрестольную, а 21(31) июля 1605 года он был венчан на царство в Успенском соборе кремля.
Столь быстрого триумфа Лжедмитрию помогли добиться не только поддержка магнатов и боярская измена, но и активная поддержка русского народа. Что поделаешь: во все времена верил русский мужик в «хорошего царя», который в одночасье улучшит жизнь своего народа, в том числе и его низов. Среди людей служивых, в том числе и казаков, также нашлось немало сторонников самозванца, которые желали как уничтожения привилегий аристократии, так и своего собственного возвышения при новом царе. Словом, каждая из социальных групп того периода надеялась на исполнение своих чаяний именно при Лжедмитрии, поэтому и оказывала ему посильную поддержку.

ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ
В дальнейшем события развивались следующим образом. От своего ставленника на русском престоле Польша начинает требовать обещанных поступлений в казну. Русским боярам становится известно о готовности самозванца пойти ей на уступки. Василий Шуйский подбивает боярскую верхушку на свержение Лжедмитрия. К этому времени бояре, в том числе и опальные, перестают в нем нуждаться и легко идут на сговор. Через 10 дней после свадьбы Лжедмитрия с Мариной Мнишек, 17(27) мая 1606 года, в Москве произошло восстание, поводом к которому послужило недовольство москвичей поведением съехавшихся на свадьбу иноземцев.
Расправа с Лжедмитрием была не только суровой, но и необычной. Самозванец был низложен и казнен, труп его сожгли, пепел зарядили в пушку и выстрелили им в западном направлении – в ту сторону, откуда он пришел в русское государство. Но и боярина Василия Шуйского, который (19)29 мая 1606 года был избран (выкрикнут) русским царем, ждала нелегкая участь. Умения управлять раздираемым различными противоречиями государством у него не оказалось, поэтому его правление сопровождалось ростом социальных конфликтов.
Больше года длилось крестьянское восстание под предводительством Ивана Болотникова. После подавления восстания и умерщвления Болотникова начинается поход на Москву еще одного самозванца – Лжедмитрия II. Его войско доходит до Москвы и в июне 1608 года становится лагерем в селе Тушино. Правительственные войска, возглавлявшиеся братьями Василия Шуйского – Дмитрием и Иваном – поочередно терпят поражение в боях с отрядами Лжедмитрия II, в результате чего русский царь теряет контроль над городами Северо-Восточной Руси. Дело дошло до свержения Шуйского его же окружением, после чего бывший самодержец был насильно пострижен в монахи.

СЕМИБОЯРЩИНА
Власть в Москве перешла к семи боярам, отчего новое русское правительство стало зваться «семибоярщиной». Правительство это не придумало ничего лучшего, как пригласить на русский престол сына польского короля Сигизмунда III – Владислава. Но так как московские бояре все же опасались бунта черни, по их приглашению в Москву вступил польский отряд гетмана Гонсевского. Началась двухлетняя оккупация русской столицы иноземцами.
Вскоре Василий Шуйский был пленен поляками, а Лжедмитрий II был убит своими слугами во время его охоты под Калугой. И остался после этого у русских патриотов лишь один противник – польский королевич Владислав, против которого они и выступили единым фронтом. В этом, видимо, и проявилось в ту уже далекую от нас эпоху народное единение. Хотя получается несколько странно: одни представители русского народа приглашают польского принца на престол, другие стремятся вздернуть приглашенного на дыбу; одни зовут для поддержания порядка иноземный отряд, другие называют это иностранной интервенцией с оккупацией русской столицы.
Против находящихся на русской земле поляков в феврале 1611 года начинает формироваться Первое ополчение. Возглавил его думный дворянин Прокопий Ляпунов, начавший поход на Москву, где в марте поднялось народное восстание. Но поляки укрылись за стенами Китай-города и отбили его штурм ополченцами. А в середине лета Ляпунов был убит казаками на основании грамоты, в которой он якобы призывал уничтожить казаков. Грамота оказалась подметной, а истинной причиной убийства стала социальная рознь между дворянами и казачье-крестьянской массой. Дворянские отряды покинули лагерь, после чего и начался развал Первого ополчения.

КОНЕЦ – ДЕЛУ ВЕНЕЦ
Второе ополчение, уже с Мининым и Пожарским во главе, двинулось к Ярославлю в январе 1612 года. К стенам Москвы оно подошло только в августе. Освободили же Москву от поляков объединенные силы Второго ополчения 22 октября (1 ноября) 1612 года. А через три дня капитулировали и укрывшиеся в кремле остатки польского гарнизона со своими сторонниками из числа русских бояр и дворян.
И вот теперь нам предложено ежегодно отмечать это событие как праздник всех россиян: русских и нерусских, уроженцев тундры и сынов степей. Хотя к притянутому буквально за уши ближайшему к 7 ноября событию однозначного отношения нет и быть не может. Ведь событие это актуально в основном для москвичей, предки которых либо поддерживали своих Лжедмитриев и королевича Владислава, либо боролись с ними.
Теперь же далеко не однозначные события 400-летней давности преподносятся нам как народное единение. Как будто нет у россиян других, однозначно трактуемых, событий с куда более громкими и значительными победами. Окончание Азовского осадного сидения – одно из них. Оно и отмечалось казаками ежегодной поминальной панихидой в Монастырском урочище с привлечением войск и казаков окрестных станиц. А вот Москва, в свое время отказавшаяся принять от казаков взятый ими у турок Азов, это событие игнорировала.
Кстати, в период Смутного времени о казаках русские мужики говорили следующее: «Казаки – народ, привычный к бою, народ-головорез! Тем и живут – с конца ножа…» (П.Н. Полевой. «Избранник божий».) Это что: народное единение или же разжигание международной розни? Однако есть нечто отрадное и в этой фразе. А именно: признание того факта, что казаки – народ.