200-летний юбилей Новочеркасска ждали долго, можно даже сказать – целых 200 лет. А уж последние дни перед намеченной для праздничных гуляний датой оказались самыми трудными и напряженными как для всех городских служб, ответственных за подготовку и проведение, так и для простых горожан, уставших от многомесячной градоначальственной суеты, связанной с предъюбилейными хлопотами. Наконец, все нужные и ненужные фонтаны зафункционировали, зазеленела залитая водой в последнюю ночь сухая трава в сквере на Дворцовой, плитка улеглась на место полувекового асфальта, вместо «пирожковых» появились игровые клубы, а вместо книжных магазинов торговые точки «Глория Джинс» на заново асфальтированной и забетонированной Московской, увезли либо сожгли спиленные вполовину, где только можно, не нужные, на взгляд мэра, деревья и водрузили монументы, что-то подсветили, подкрасили что-то. И последний день перед праздником стремительно покатился к закату.

ДОСОГЛАШАЛИСЬ
Именно в это время я оказалась у спешно доделываемого памятника из гранита и бронзы, официально названного «Примирение и согласие». Под крестом уже стояли фигуры казачки и кадета, держащего в руке два цветка. Второпях рабочие кавказской национальности заканчивали обрабатывать и сажать на цементную основу плиты с названиями всех казачьих войск России. Плита с надписью «Всевеликое войско Донское», обращенная прямо к собору, уже заняла предназначенное ей центральное место. Бронзовые атрибуты красноармейства (буденовка — отчего-то без звезды и винтовка) и белоказачества (шашка, башлык, фуражка) еще лежали грудой рядом. Сыр-бор между авторами проекта, присутствовавшими там, и исполнителями недоделанного «Примирения», вернее, надгробия всем казачествам, разгорелся не на шутку. Поводом послужила гранитная плита со следующей надписью: «Во имя памяти о прошлом, во имя настоящего и будущего казачества, мы пришли к примирению и согласию. Слава Богу мы – Казаки. 10 сентября 2005 г. Новочеркасск». Криминал заключался в шрифте, которым была сделана надпись и которую один из авторов назвал буквально «кладбищенской». Кроме того, что-то не стыковалось и в самом тексте. То ли он был с кем-то не согласован, то ли вообще явился едва ли не откровением для «творцов» памятника. По крайней мере, ошибка в пунктуации и пропущенный союз «что» в последнем предложении были налицо. Но, поломав в спорах немало копий и предприняв попытку даже перевернуть доску обратной стороной, что было еще более нелепо, порешили оставить как есть до окончания торжеств, а затем тихонько ее демонтировать и внести необходимые коррективы.
Ну и что, скажете вы? С кем не бывает? Накладка, ошибочка вышла. О, да, конечно. Все мы люди, все человеки. Но вот только когда памятники лепят второпях, и не там, где они нужны, получается именно так.
Отношение же народа к новоделу двоякое. В тот же вечер, только позднее, я увидела троих молодых людей; парни одобрительно изрекли, что памятник «вполне», а девица, повернувшись к собору задом, истово крестилась на гранитный символ веры сего монумента.
10-го же сентября, в разгар юбилейных торжеств, среди корзин с живыми цветами, которыми обставили и обложили как свежемогильный холм «Примирение и согласие», я с ужасом заметила и два настоящих кладбищенских искусственных венка. На траурной ленте одного была надпись: «От сибирских казаков – с благодарностью» (Кому? За что?). На другом «Донским атаманам вечная память». (Вот мы и приехали!)
Так вот почему отдельным людям глянулся новый памятник. Они восприняли его именно как погребальный и в силу заложенных с детства или хранимых памятью и кровью предков христианских обычаев отнеслись к теме смерти и такому ее выражению с надлежащим почтением. Могила всех примирила. Против этой истины не поспоришь. А у нас в центре, с алтарной стороны собора, появился свой «пантеон». Вот только название его как-то подгуляло и звучит зловещей насмешкой над памятью всех представителей казачества, не поменявших своих «белых» и «красных» убеждений до самой смерти. Пусть земля им будет пухом. Только почему же в центре Новочеркасска? Потому что его ныне называют столицей не только донских казаков, но и всего мирового казачества?

ЮБИЛЕЙНЫЙ АФЕДРОН
Как мой читатель уже давно понял, я не поклонница фонтана, возникшего по воле мэра на Дворцовой площади. Видеть мне его крайне неприятно, а уж лишний раз «полюбоваться» на досуге, тем более. Но поздним вечером того же предпраздничного дня я изменила себе, когда, проходя по Платовскому проспекту, вдруг увидела бьющую в фонтане воду цвета крови. Ноги сами понесли меня к Атаманскому дворцу. Что это, отражается в воде кровавый отсвет трагедии, пронесшейся здесь 43 года назад? Или игра воображения, морок? Нет, действительно, струи в фонтане были подсвечены красными лампочками, что и создавало вышеописанный жутковатый эффект. Интересно, тот горе-электрик, кто выбрал лампы именно алого цвета, и тот недоумок, кто этот вариант одобрил и утвердил, что-нибудь вообще слышали о новочеркасской трагедии 1962 года? Или это сделано с умыслом, мол, нам на все и всех начихать и призраков мы боимся не больше, чем зритель «Неуловимых мстителей» опасался пресловутых «мертвых с косами», напугавших персонажа Савелия Крамарова.
Но каково отношение власти города, таково и отдельных «тормознутых» молодых людей, так называемых «плугов», мало чем озабоченных кроме самих себя, что я и имела неудовольствие наблюдать. Веселая компания из двух девчонок и двух парней фотографировалась на фоне этого «культурно-водного» сооружения, сидя друг у друга на коленях, на корточках, на бортике. Наконец, один низкорослый парнишка изрек: «А теперь для памяти». Он повернулся к фонтану и дворцу передом, а к дружкам, соответственно, задом и запросто спустил штаны, обнаживши тот самый грешный афедрон. Девицы оживленно визгнули, приятель загоготал, я, честно говоря, обалдела. Уж чего-чего могла ожидать, но чтоб такого…
Фотографирование не состоялось, девочка поумнее стала усовещать голозадого ухажера. Штаны вновь были надеты, квартет благополучно удалился «гулять» дальше. Я же подумала, что это – отношение отдельной части молодежи к жизни, к власти, к чести и совести. Вам на все наср…ать, и нам тоже. Потому гуляй, рванина… А вот если б такого (или таких) казачьей нагаечкой принародно, спустив те самые портки, вряд ли когда еще захотелось поротому повторить свой стриптиз на историческом месте. Но что нам исторические объекты охранять, мы ж юбилей готовим.

О СЕРЬЕЗНОМ
Высоцкий когда-то спел песенку о слухах: «Словно мухи тут и там ходят слухи по домам, а беззубые старухи их разносят по умам». Но что были те советские нестрашные слухи по сравнению с нынешними, когда вокруг то и дело что-то необъяснимо, но неотвратимо тонет, взрывается, горит, когда совсем рядом ярится пугающее многих племя «злых чеченов», как называл их классик.
Слухи в предъюбилейном Новочеркасске ползли как змеи, скакали как блохи. И не только старухи, но и молодежь напряженно обсуждала их. Причем порции свежих страшилок обрушивались на горожан с неуклонной регулярностью. Днем 8 сентября встреченная на Атаманской подружка поделилась со мною, что «сегодня наши тетки рассказали, как еще весной Павел Глоба в телепередаче (не называя – в какой) предсказал, что в сентябре в южном городе (без указания его названия) в дни юбилейных торжеств будет столько крови, сколько еще нигде никогда не видали». И что, мол, совсем недавно эту передачу (?) ТВ (?) повторило. Вполне здравомыслящая Марина тем не менее боялась брать с собой ребенка, да и сама с мужем предполагала просидеть 9-10 сентября дома. О том же говорили и другие знакомые. Потом страшные слушки посыпались как из дырявого мешка. И что на Ростовской дороге, на выезде из города, найдены два взрывных устройства, начиненных большим количеством тротила и гаек – не то на обочине, не то на близстоящих деревьях. Что собор взорвут и вместо него будет огромная ямина с водой. Что…
Самый же первый слух был о жене мэра, якобы сходившей самолично (!) к гадалке, которая ей и предсказала кровавую юбилейную трагедию…
Короче, кому-то очень было нужно напугать горожан и гостей Новочеркасска, для чего была использована самая надежная связь – народная молва. Даже понимая, что предупрежден – значит, вооружен бдительностью, люди вели себя настороженно и, придя на праздник, общались также на эту тему. Компания взрослых и дорого одетых граждан, идущих 10 сентября на гала-концерт, вспоминала о взрывах в Волгодонске, девочка-студентка, грызя семечки, советовалась с подругой: «Может, не ходить? А то взорвут».
Надо отдать должное правоохранительным силам города и области, задействованным в юбилейные дни. Они выполнили свой долг честно и с честью, обходясь с населением на удивление вежливо, — в разных, замечу, ситуациях. И, конечно, молодцы новочеркасцы, не давшие запугать себя и отметившие 200-летний юбилей родного города вопреки всем страшилкам (тьфу-тьфу!), и сволочам, их породившим.

ОТ ГАЙДАРА ДО МЕРИНА
9 сентября, в первый день празднования припозднившегося на три месяца юбилея, нарядные люди вышли, как у нас говорится, в город. Центр был оцеплен многочисленной охраной в парадной форме, тяжелые военные грузовики надежно перегораживали все въезды на Московскую и Платовский, где проходили первые мероприятия, посвященные 200-летию столицы донского казачества.
Список всех мероприятий, запланированных на 9-10 сентября, состоял из 35 пунктов. Исключив торжественные обед и ужин у мэра и губернаторский фуршет, почтить присутствием которые я не предполагала, а также авиа-шоу пилотажных групп «Стрижи» и «Русские витязи», улетевших в эти дни, кажется, в Чехию, все равно объять необъятное было невозможно. Но кое-что увидеть довелось. Например, массивный, не чета «плоскому» Де Воллану бюст Пушкина, поставленный на аллее улицы Комитетской между общественным туалетом и закусочной «Солей», с одной стороны, и детской библиотекой имени Аркадия Гайдара – с другой.
Все бюсты классиков, размещенные в зале на втором этаже центральной библиотеки и видные в окна, повернуты были к сортиру затылками. Ни Грибоедову, ни Гоголю, ни Некрасову не было нужды смотреть на несовершенство городского места общественного пользования. За что же Александра Сергеевича городские власти приговорили к месту «у параши»?
Кстати, два слова о последних. Голубые биокабинки к празднику появились на краю соборной площади – в количестве шести штук и еще четыре – у сквера Платова. Но удовольствие их посетить должно было обойтись горожанину в 5 кровных рублей. Два дня праздничного многолюдья, думается, весьма пополнили не только городскую канализацию, но и бюджет города-юбиляра. Хотя в другой столице – в Москве есть завидная традиция – в праздник на естественной человеческой нужде не наживаться, а выставлять череду искомых кабин гостеприимно бесплатно, с исконной русской щедростью.
9 сентября вечером на площади Платова был концерт «Моему городу». Выступали юные и взрослые новочеркасцы, нашлось в программе место и гостям. Шутливая песня про «страшную икоту» сменялась танцем крошек-девчушек в белых летящих платьишках и плащиках, отороченных черным мехом, лирика чередовалась с роком и джазом, а над всем этим репертуаром на большом экране, бесконечно повторяемые, летели толстые утки, уступая место навязшей в зубах местной рекламе товаров и услуг. Услуга явно была назойливо-медвежьей.
Многочисленные скамьи в центре не пустовали. Отдыхающий народ что-то между делом жевал, грыз и прихлебывал, а шуршащие пакетики, окурки и пивные банки за неимением поблизости урн, оказавшихся в дефиците, складывал мусор в выжженные изнутри пни первой волны спиливания на аллее Платовского проспекта. Ну кто бы мог подумать, что пригодятся и они? Также были востребованы добровольные извозчики на собственных гривастых «Маруськах», впряженных в повозки, экипажи и кареты.
Такса одного из них за удовольствие прокатиться под цокот копыт от пешего Платова до конного и назад составляла всего-то 100 рублей. Одной, слишком шумно удивившейся размером оплаты даме возница в сером жилете и черном, как у трубочиста цилиндре, не смущаясь, сделал замечание: «Можно и не кричать громко о сумме, мадам!». Нда, и «мерс» дорого, и мерин недешево. Катайтесь по средствам, господа.

«ЕЖИК» НА «ВАТЕ»
У универмага открыли новый фонтан – с подсветкой. Чтобы его скорее заполнить, в последний день перед праздниками не менее 15 пожарных машин слили сюда свою воду. Все-таки 40 тонн – это не шутка. А когда он заработал, окутав три металлические установки – «ежика» пенными дымчатыми шарами и взвивая низкие фонтанчики, народ буквально прихлынул к новому сооружению. Действительно, такого у нас еще не бывало. Здесь и эффект, и некая особая красота, и просто много влаги и брызг, что так привлекательно в теплые еще, сентябрьские деньки.
Я заметила группку детишек, шедших к новому фонтану со своей воспитательницей. Спустя часа два я встретила тех же малышей у школы-интерната № 28 на улице Дубовского. Вместе со своим воспитателем Надеждой Васильевной они после прогулки играли в фанты, а чей-то стоптанный башмачок был первым фантом. Не удержавшись, я познакомилась с ребятами и поинтересовалась их мнением о новом фонтане. «Нормально. Понравился», — солидно или робко отвечали первоклашки Света, Наташа, Саша. А худенькая брюнетка Ниночка нашла вдруг неожиданное сравнение, удивив и меня. «Фонтан, как вата». – «Какая? Аптечная или сладкая?» — «Сладкая», — уточнила смышленая девочка, похоже, не избалованная этим незамысловатым, а для нее, верно, изысканным лакомством.
Что до «ватного» фонтана, так в него уже кидают монеты. Рождение местной традиции или минутная блажь не считающих мелочи в кармане новых черкасцев?

БЕРЕГИСЬ АННУШЕК
Больше же всего поразил мое воображение ассортимент одного из двух магазинишек, прилепленных под шумок «реставрации» площади на Дворцовой к стене исторического флигеля прямо при входе в городской сад – вопреки всякому архитектурному понятию и вкусу, но демонстрируя невероятные возможности и безнаказанность. Их владелец «ЧП Гонтарь» (или тот, кто скрылся за этим именем) выставил для гуляющих горожан постное масло, кетчупы, курево и, понятно, низкоалкогольное пойло «Отвертка» и «Джин-тоник». Место-то бойкое, пожалуй, и озолотишься. Вот только лишь бы Аннушка не пролила масло. А то ведь она может. Еще М. Булгаков о том предупреждал….

ДОЖДАЛИСЬ
10 сентября, в главный день юбилейных торжеств, когда глава императорского дома Романовых великая княгиня Мария Владимировна уже ступала по камням нашего города, а кумир дам и девиц Н. Басков еще только собирался сесть в самолет, чтобы прибыть к нам на вечерний гала-концерт, состоялось самое, на мой взгляд, интересное и массовое мероприятие, в котором приняло участие в качестве исполнителей и зрителей самое большее количество горожан. Это было праздничное шествие по Московской от «круга» до сквера Платова под названием «Новому Черкасску быть!» — хронологически выдержанное, оживленное и красочное, выделившее главные исторические вехи на пути к 200-летнему существованию города. Живые картины «Тайны скифских курганов», «Дикое поле», «Ермак и казаки», «Черкасские горы», «Посланник царя», «1812 год», «Лермонтов в Новом Черкасске», «Наш паровоз, вперед лети», «Великая Отечественная» и «Мирные дни» органично и живописно сменяли друг друга.
Казаки изгоняли половцев, «штатный» М.И. Платов города – худрук казачьего драматического театра Л.И. Шатохин вместе с «Де Волланом» открывал новую страницу в истории казачьей столицы – град Новый Черкасск, донцы-молодцы лихо маршировали, справляясь и с французом, и с немцем. Плясали и пели казачки. «Сколько работы!» — восхищенно произнес кто-то из зрителей.
Когда появился старый паровозик, прообраз нынешних электровозов-исполинов НЭВЗа, один из стоявших сзади мужчин заметил: «Там, на лозунге «Даешь паровозострой!», а я читаю «Даешь правосудие!». Это было бы сегодня актуальнее». Ох, и едкий же народ эти новочеркасцы.
Конечно, 20 век обозначили бурной мелодией строек и энтузиазма: «Время, вперед!». Агитбригада в лучших традициях советских культпросветучреждений вышла в алых и синих комбинезонах и косынках. У девушек – носилки и молотки, у парней – алое знамя – опять же чисто русский расклад: баба воз тянет, мужик погоняет и «вдохновляет». Агитбригадную пирамиду сменили воины 1941-45 гг. в касках, пилотках, гимнастерках. И вновь пляска – под мелодию песни «Казаки в Берлине». Вроде бы только обозначено время, а вот трогает сердце. Затем блок народной музыки, плясуньи в сарафанах и кокошниках, «Дадим шар земной детям», веселье, шары в небо, большое желтое солнышко выше человеческого роста. И хлынула на площадь демонстрация как в старые советские времена. Нарядные улыбающиеся новочеркасцы в колоннах: ветераны НЭВЗа, ГРЭС, впервые вывел своих ветеранов электродный завод. Химики, работники ВНИИВиВ с пением «По Дону гуляет» — сразу видно, что здесь делают лучшие вина Дона. Хлебокомбинат с караваем-муляжем, мясокомбинат с приплясывающим «ломтем» «Колбасы из Новочеркасска», рекламирующей себя так: «отличного качества – из столицы донского казачества». А еще медики, педагоги, пожарные при машине, сотрудники сотовой связи, курсанты, ЮРГТУ и НГМА, где шествовал целый ряд юных прелестниц «Мисс-грация», «Мисс-очарование», «Мисс-красота»… И еще суворовцы, кадеты, спортсмены… Два часа длилась эта демонстрация – демонстрация ума, силы, красоты города-юбиляра. И не было похоже, чтобы люди шли из-под палки, вынужденно, что их заставили. Напротив, оживление на лицах, сияющие улыбки, блеск глаз. Вот он, праздник нашего города. Самодовольно и гордо взирал на все происходящее мэр А.П. Волков в галстуке цветов российского триколора. Патриот. А казачий триколор, знать, не потянул. Слабо. Аль не к душе.

И ПЕТЬ, И ЖИТЬ НАМ ПО-КАЗАЧЬИ
Куда ж податься? Как всюду успеть? Вот сидят отстоявшие в оцеплениях усталые милиционеры и безмятежно едят мороженое. Работа у них вроде бы кончена, но глаз остер и профессионально косит в сторону любого странного явления или предмета. Там поют на сцене казачьи хоры из хутора Елкин Багаевского района и «Беседушка» из Семикаракорска. Седоватый казачок лет за 60 в форме и с нагайкой бодр и свеж, как огурчик рядом с утомленными служителями правопорядка и орлом поглядывает на колоритных боевитых елкинских казачек: те хоть и в годах, а еще хоть куда.
У сквера Платова в два ряда расположилась выставка-ярмарка донских и разных ремесел. Тут всякого добра на любой вкус. Картины, выполненные в лоскутной технике и из ниток (шерсть, мулине) морозовской народной умелицы Людмилы Головань. Здесь и Ермак на струге, и сирень, и виды Ростова – все в оригинальных рамках из лозы (тоже работа мастера из Морозовска). «Заместитель администрации сегодня купил у меня две картины «Донской пейзаж с лодочками» и «Мостик», — поделилась радостью Людмила Григорьевна. В ее бюджет пара-тройка тысяч рублей отнюдь не лишние.
Вот обереги для дома – фигурки из соломы, вон керамика, тапочки из войлока – с загнутыми носами «а-ля восток», донской фаянс – народный художественный промысел ЗАО «Аксинья» из Семикаракор. «У нас свой колер, берут посуду охотно, нас знают», — гордо хвалится хозяйка. Рядом восхитительные иконы из бисера. Работа потрясающая. Цена от двух до 30 тысяч. Да и не всякая, кстати, продается, есть дареные – в храм.
Нагайки, плетки – любо-дорого посмотреть. Плетены из чистой кожи, как положено. Один из г. Сухой Лог Свердловской области от есаула Потанина, по цене 400 рублей, другие от мастерицы-ростовчанки – уже по 1200 р. Папаху можно сторговать за 600 р. Домовитая тетушка лет за 50 покупает в подарок мужу плетку и умело убалтывает продавщицу, сбивая цену на сотню. «А ему скажу, что за 200 купила», — говорит она и, довольная покупкой, вручает супругу сувенир. Муж еще и бурчит на нее за задержку. Ох, и неблагодарный народ эти мужья.
Графика профессионального художника В.Г. Прокопенко. Кони, казаки, виды Новочеркасска. Приемлемые цены от 150 до 200 руб. способствуют востребованности товара. Чеканка, разделочные доски, а на них казачий лубок с надписью «Не пил бы, не ел, все б на милую глядел». И такая изображена милая, что, действительно, куска не проглотишь. Мастерицы-казачки, чтоб даром время не терять, чешут язычки. Запросто прошлись по персоне великой княгини Романовой, два дня находившейся на Донской земле. «В чем вчера была – по телевизору показали, в том и к нам сегодня приехала. Знать не густо в карманах у великой княгини». Ох, и язвы же вы, бабочки.
Мимо прошел мужчина в камуфляже. На груди нашивка «Казачья холдинговая компания». На рукаве эмблема «Всевеликое войско Донское». Во как! Не лыком шит.
На Дворцовой живописно раскинулись курени. Первый «Раздоры-городок» Усть-Донецкого района. Тут пустовато, свой народ сидит в отдалении, гуляющие горожане не задерживаются у прикрытых негостеприимно ворот. Ну и я не войду.
«Кто я такой? Казак донской станицы Семикаракорской» — это при входе в другой курень. Подсолнухи в отличие от других подворий здесь настоящие, семечки в них ядреные. И чувствуется, что вокруг казаков настоящих много, так как шляпки подсолнечные порядочно вылущены. Вон и моя коллега Маня Логовская не постеснялась треть шляпки отломить. Истовая казачка.
Курень Верхне-Донской из станицы Казанской, где мне приглянулась старинная деревянная ческа для камыша. Когда хаты камышом крыли, ею его ровняли. Казанцы сидели чуть обиженные на горожан за то, что те без спросу съели с их стола и жареных кур, и рыбу, домашнюю колбасу и квашеное молоко. «Первый раз к вам приехали, а больше – вряд ли. Мы деревенские, не привыкли, чтоб без приглашения за стол лезли». Жаль, что остался у людей на душе в праздничный день такой осадок. А может простить, да не обижаться на нахалов? Не все же у нас такие.
Курень хутора Веселого встретил грустной песней. «Край родимый, нету места мне родней» выводили сидевшие за обильно уставленным столом девчата в красивых кружевных, по традиции черных файшонках (головной убор молодой замужней казачки). «Слова местные, музыка лирическая», — представила одна песню. А на баяне им отменно играла дородная казачка.
Но не долго погрустили веселовские. «Эх, бряцнули рюмки-тарелки, Дайте по рюмочке горелки…». Да где еще, как не на Дону, найдешь такую песню, такую удаль, лихость, задор, чтоб душа развернулась, а потом опять свернулась? Люблю до смерти казачьи песни.
Тут же, на веселовском подворье местечко-завлекалочка для гостей. У плетня стоят две куклы в человечий рост — «Гришка» с рыжим (почему-то) чубом и «Аксинья», больше похожая на цыганку. Но новочеркасцы с охотой фотографируются меж ставшими родными персонажами романа «Тихий Дон». Даже тощенький зарубежный гостечек в очках «Мауре Хайнс Йозеф», как значится в карточке аккредитации, со своей импортной подружкой в болтающемся на фигуре странном платье снимаются в экзотическом интерьере. Пусть себе, не жалко. Им все равно не понять нас так, как мы себя понимаем и не понимаем.
Троица немолодых казаков стоит у прясла, как в родном хуторе, беседуют. «Вот спросил – что такое чапля? Не знают уже, — говорит один. – А это сковородку брать. Многие слова позабыты, повыброшены. Эх!». Другой: «Нам-то петь надо – не просто петь, а по-казачьи…»
Невдалеке же, у морозовцев, вертится не то мальчишка-подросток, не то шалава-девка в мужской одежде и режет таким матерком, что взять бы ее и рожей в тыкву. Ну невозможно терпеть. И ведь не пьяная. Гадко.
А самый теплый, гостелюбивый и какой-то домашний курень оказался из Глубокинского юрта Донецкого округа Всевеликого войска Донского – «гордость и слава земли Каменской». У них был стенд с фотографиями «У нас в хуторе Диченском снимался «Тихий Дон». Был «живой» автограф Людмилы Хитяевой, сыгравшей в фильме Дарью Мелехову. «Спасибо за потрясающее гостеприимство. Счастлива побывать в ваших святых местах, где прошла моя молодость и где я снималась в своих любимых картинах «Тихий Дон» и «Поднятая целина». Тут же ее фотографии с хуторянами и у дуба, где Григорий «похоронил» свою Аксинью.
В самом курене на выкованном в начале прошлого столетия крюке висела настоящая люлька. У стены стояла качалка – это подлинные вещи, которые снимались в казачьей эпопее. Хозяйка куреня, заведующая Красновским сельским клубом Анна Николаевна Погребнова показала ночеву и весельца, где ставили для хлеба тесто. Налила гостье прозрачной, как слеза, самогоночки из старинной огромной бутыли, а на запивку уникального казацкого хлебного кваса на хмелю, с добавлением рассола, меда, изюма и тертого хрена. Чудодейственно-отрезвляющий напиток. Были на столе блинчики со щукой, что «вчерась» еще в Донце плавала, кулага из тыквы и крахмала с добавлением сухофруктов и моченый терен – для любителей сладкого – все донские заповедные блюда.
В святом углу под иконой – пучок степных сиреневых бессмертников. По бокам старинного зеркала – еще два букетика. «У нас бессмертники невянкой зовут, — сказала Анна Николаевна. – Когда кто далеко и надолго уезжал из дому, цветки в хате так ставили. Мама моя еще говорила: «Сколько невяночка не вянет, столько его душа живет».
Вот уж верное слово молвила. Сколько невянка нашей любви и памяти к истории, культуре казачьего вольного Дона не завянет, столько и будет жить его душа и его народ на родной земле.

ГАЛА-ФИНАЛ
О гала-концерте «Любо, донская столица. Любо, Новочеркасск», завершившем юбилейные торжества, конечно же, многие наслышаны, что-то увидели, что-то, может, прочли. Предполагалось, судя по плану мероприятий, что в первой части выступят коллективы города и области, конечно же, казачьи, а вторая была изначально отдана на откуп любимцу публики Н. Баскову. Но казачьих коллективов на выстроенной за ночь сцене у Вознесенского собора замечено было немного. Порядочную часть времени, отведенного на концерт, «съели» гости из-за рубежа, отметившиеся где-то на каком-то фестивале. А как все хорошо-то начиналось. Пошли по сцене девы павами под песню «Мать-Россиюшка, птица белая, величавая… А сыны твои, ясны соколы, храбры воины, духом славятся».
Это же о казаках сказано. За девами парубки в длинных рубахах – косая сажень в плечах — вышли. И – все, захлебнулась Русь. Запрыгали под барабан худосочные китайцы. «Эти обезьяны с лопатами», — тут же откомментировал кто-то из горожан, сгрудившихся у подножия памятнику Ермаку. За китайцами – индийцы из штата Пентжаб. И у этих барабанный ритм, синие, красные, желтые тюрбаны, шальвары. Неутомимы индийские прыгуны.
А народу-то полная соборная площадь. Малютки на плечах отцов. Еще чья-то реплика о танцорах: «И не надоело им прыгать?». Ну, не родное нам это, не юбилейное. Затем Камчатка: «А, чукчи дорогие. Еще дольше будут», — загрустил голос рядом. Но у чукчей к барабанам прибавились припевки. Может это было камлание у стен православного храма? «Ишь, с прибаутками», — изгалялся тот же новочеркасец.
Зауныв тайландцев, ноющая, словно змею завораживающая, мелодия. Но площадь под Ермаком не готова была уснуть, щелкала фотоаппаратами, наводила камеры, тихо общалась, поглядывая на розовые зонтики таек.
Объявление артистов из США горожане встретили звуком «У-у». Потом свист. Не уверена, что это был восторг встречи. Веселенькое кантри и вскидываемые живо ножки, мелькающие из-под бело-синих юбок, не примирили с уходящим даром временем. Малец лет двенадцати заинтересовался, что я пишу. «Для газеты». – «Напишите, что они, — кивок на сцену, — хуже всех были». «Почему?». – «Потому что», — категорично заявил уроженец Новочеркасска.
А в это время доблестные представители милиции тихо воевали с народом, облепившим Ермака по самую гранитную глыбу. «Уйдите за цепку», — неблагородно называя массивную цепь памятника, жал на нас один из них. Другой уверял, что Ермака сейчас осветят, а люди этому помешают. «Господи, и Ермака тоже?» — перепугалась я. Но никаких светильников в руке, кроме сибирского царства, атаман, слава Богу, не держал. «Да оставьте людей в покое. Ведь праздник», — потребовал уже кто-то из зрителей. – Ведь некуда двигаться, везде полно». Мент был непреклонен: «А у нас работа. Не нравится, обращайтесь к администрации». Ага, очень своевременный совет – в 20 часов 40 минут 10 сентября. Милиция по рации тихо пожаловалась своему начальству, что не справляется. А с чем, собственно? Кто-то буянил, бил стекла, может, срывал с Ермака шлем? Нет. Просто стояли и смотрели на сцену, экран, на летящие к яркому в черном небе месяцу шары. В итоге народ победил и «за цепку» не ушел. Под такой-то мощной атаманской рукой грех было не отстоять хоть минимум своих прав на праздник в день юбилея казачьей столицы.
Потом выступали VIP-персоны. Наш дорогой мэр проникновенно поблагодарил «наши», вернее, свои средства массовой информации за освещение его подготовки к юбилею Новочеркасска. А потом взвихрил голос над площадью: «Вы меня все видите?». «А-а», — неактивно отозвалась площадь. «Все слышите?» — прибавил он куража. «А-а-а», — было в ответ. «Давайте помечтаем», — зашелся в восторге от успешных празднеств Анатолий Панфилович и стал «мечтать», как к нам в город за несколько лет загодя записываются туристы, а инвесторы становятся в очередь, чтобы вложить свои деньги в… «Не вали дуру», — строго и грубо сказал кто-то из казачьего народа. А когда речь зашла о подсветке собора, еще один горожанин хмыкнул: «Ага, три смены отработал — подсветку он сделал». Да, злой у нас в Новочеркасске народ, едкий, язвительный, в карман за словом не лезет. Одно слово – казачья вольница.
Но вот собор осветился бело-синим – красоту все-таки ничем не испортишь. Зазвучал скороспелый, увы, гимн Новочеркасска. А потом и казаки запели. Как же выигрышно отличалось это гордое пение от всего прочего. «Бьем нещадно басурман…», «Как на вольном на Доне», «По Дону гуляет казак молодой»… Эти песни хотелось слушать бесконечно. Но выступление ансамбля «Казачий круг» плавно свернули. Артисты ростовского музыкального театра приобщили площадь к божественной музыке Чайковского и Верди, исполнив мазурку и адажио из «Лебединого озера», дуэт из «Травиаты». Потом плясали дети под песенку «Где водятся волшебники», а параллельно этому на фасаде собора проецировались библейские сюжеты. Непонятно, к чему и зачем, ведь народ в это время хлопал веселой музычке в такт.
Только в 21.40 объявили выступление заслуженного артиста России Николая Баскова, после чего раздался обвал голосов. Всеми ожидаемый «самый блондин» нашей эстрады вышел в черном пиджаке, белой рубашечке и в первых строках скромно заявил: «Мне безумно приятно выступать в таком великом городе, но хочу прежде поблагодарить губернатора и компанию «Менатеп», которая подарила городу мое выступление. Этот вечер вам запомнится, Новочеркасск?». Как же, непременно, особенно немудрящий конферанс певца, опирающийся каждый раз на название песни. Что стоит, например, стремный вопрос: «Девушки есть на площади?». Площадь стеснительно ответила: «Да». Певец не угомонился: «А что так мало? А женщины есть?». – «Да», — дружно рявкнула площадь. «Ну так вам посвящается песня «Скажите, девушки». Вот к чему привела нас наша девичья откровенность.
Впрочем, господин Басков отработал почти в течение часа и многим дамам доставил удовольствие его увидеть, услышать и обожать. «Новочеркасск, вы готовы меня не отпустить?» — кокетничал он, используя неновую фишку конферанса. «Да», — возопила площадь, и он спел песню «Отпусти меня».
Зеленая световая лента лазера мелькала по стенам и лицам, в чьих-то руках реял флаг России. Хотелось даже патетики, гордости за народ и страну – все же немаловажное событие – 200 лет родному городу, к тому же столице мирового казачества. А Коля «сажал» это событие, распевая: «Ах, эти руки мне тело обожгут». Ну не хотелось в такой миг про тело. Или во время песни «Я буду руки твои целовать» обращался к мужчинам: «Ну что, мужики, будем руки целовать?» Где он, смешной, видел, чтобы «мужики» занимались целованием конечностей?
Невдалеке «об искусстве» заспорила молодая пара, вернее, о достоинствах певца Н. Баскова. «Обыкновенный, каких много, голос, — утверждала симпатичная девушка, — просто попал удачно в раскрутку». Юноша не соглашался. Да, плохо дело господина Баскова, если потенциальная кандидатка в контингент его поклонниц не желает бездумно любить вокалиста. Но пример этот, скорее, исключение из правил, чем правило. И Коленька, как зовет его даже моя 75-летняя тетушка, верная обожательница сих прелестных глаз, мордашки и звонкого голоска, будет любим, если и не за голос, то за свою живость и миловидную беловолосую русопятость эстрадного обаяшки. А вот рыдающая «Шарманка» в финале гала-концерта, на празднике 200-летия города, которую вместе с Басковым экспромтом был вызван петь наш градоначальник, была уж совсем ни при чем. И дежурные слова певца о том, что он полюбил Новочеркасск, ее не искупили. А вот еще одно уверение в благодарности компании «Менатеп», привезшей солиста «на великолепном самолете», звучал, безусловно, искренне.
Салют был долгим и роскошным. Если хотите – великолепным. Он оказался в десятки раз «круче» и эффектнее салюта в Москве на 9 Мая – 60-летие Победы. Народ на площади ликовал. И даже лозунги «Да здравствует…», произносимые одним и тем же дамским, захлебывающимся восторгом голосом, не особо были нужны. А вот гимн города оказался к месту. И даже после салюта какое-то время в памяти крутилась мелодия: «Новочеркасск, любимый град, Достойны мы тобой гордиться…».
До тех пор помнилась, пока в партере для избранных, где сидели зрители с пригласительными билетами по цене от 200 до 350 рублей, в секторе № 6 я не увидела забытую (?) или брошенную (!) стопку листков с гимном Новочеркасска в количестве 61 экземпляра. И почувствовала, что нам, горожанам, эдак походя наплевали в душу. Сначала навязали исподтишка неведомо как утвержденный гимн города. А потом показали к нему свое подлинное отношение. Юбилей минул, следующий не скоро. И в гимне городская власть пока не нуждается.