№ 21
Самсонов Александр Васильевич.
Войсковой наказной атаман (1907-1909). Несомненный представитель твердой власти, значительно, впрочем, уступавший в ее интенсивности и широте размаха Святополку Окаянному. Гимназий не закрывал, но и не открывал также. Во всяком случае, высылку в дальние станицы культивировал в достаточной степени. Во 2-ю отечественную войну командовал корпусом. Умер в германском плену.

№ 22
Таубе Федор Федорович.
Войсковой наказной атаман (1909-1911). Происхождения немецкого, для сокрытия какового упразднил компрометирующую частичку «фон», несомненно его фамилии довлеющую. Сверх истинно-русский человек в той степени достижения, которая свойственна только немцам. Был весьма склонен к употреблению спиртных напитков, предпочитая всем остальным (вследствие патриотизма) хлебное вино, к употреблению которого приступал столь рано поутру, что уже на утреннем приеме, от 8 до 9 часов, исходивший от начальника края запах непререкаемо свидетельствовал о свершившемся возлиянии. Мы должны отдать дань справедливости генералу Таубе, который не пытался, по примеру заседателя, о котором упоминает гоголевский городничий, обманно и явно неправдоподобно объяснять происхождение этого знаменательного запаха ссылкою на то, будто бы его в детстве «мамка ушибла» или на что-либо в том же травматическом роде.
До назначения на Дон подвизался на поприще жандармском с успехом немалым. В 1906 г., занимая должность бакинского градоначальника, усмирял в Баку бунт, придерживаясь знаменитого «треповского» правила «патронов не жалеть», следствием чего возник в Государственной Думе запрос, отразившийся, впрочем, на карьере генерала единственно в смысле повышения.
Сделавшись казаком (на Дону принято всех обожаемых начальников края выбирать в казаки), Таубе сделался немедленно сверх-казаком и прежде всего запретил именовать в актах и бумагах область войска областью.
— Никакой области я не знаю и не признаю, а знаю славное наше Войско Донское, Высочайше вверенное моему попечению, — заявил атаман категорически. Ввиду такого географически-революционного настроения атамана, не только в атаманском доме, областном правлении, но и во всех местах, где атаман бывал и даже только мог быть, то место, где было написано «области» было заклеено бумажкою, так что выходило»Карта войска Донского», что и требовалось (атаману) доказать.
Затем атаман решил объехать верхом вверенное ему войско, показав тем самым пример лихости и неутомимости. Этот рейд, впрочем, атаманом не был полностью осуществлен и, начав Сальским округом, он его им и окончил, сдавшись на убеждения окружающих, указывающих на то, что для примера достаточно и одного округа.
Рейд атамана Таубе дал случай отличиться некоему полицейскому заседателю по фамилии Иванов, человеку чрезвычайно сообразительному и по пути исполнения воли начальства не останавливавшемуся решительно ни перед какими препятствиями. Этот молодой еще администратор подавал несомненные и большие надежды и, вне всякого сомнения, достиг бы степеней немалых, если бы, благодаря некоторым своим «промахам», не окончил карьеру в арестантских отделениях, как герой гомерической эпопеи взяток с вымогательством вплоть до истязаний.
Атаману же Таубе сей заседатель угодил вот каким образом. При проезде по главной улице одной из станиц Сальского округа кавалькады всадников с генералом Таубе во главе, невежественные станичные собаки выскочили со дворов и целой стаей набросились на лошадей, преимущественно, — точно знали проклятые, — на атаманскую. Лошадь испугалась, понесла, а атаман, растерявши повода, свалился. Убиться не убился, но напугался до смерти. Натурально, возникли опасения за возможность повторения подобных случаев и в других станицах, тем более, что не было более или менее основательных надежд на то, чтобы в прочих станицах достаточно дикого Сальского округа собаки отличались большею культурностью.
И поистине гениальная и простая, как все истинно гениальное, мелькнула в сообразительной голове заседателя Иванова: истребить всех собак во всех станицах по пути следования высокого путешественника. «Иного выхода нет», — сказал себе заседатель Иванов. И осуществил так счастливо пришедшую ему в голову мысль: в пяти станицах, соответствовавших маршруту атамана, все собаки числом 989 были уничтожены. Атаман больше с коня не падал, узнав же, по окончанию рейда, кому он был обязан такому благополучию, — публично обнял и расцеловал заседателя Иванова. Говорят, что сей последний, томясь в арестантских отделениях, в воспоминании об этом счастливейшем моменте жизни находит утешение немалое.