Поначалу он хотел спрятать труп убитой им — собственными руками! — матери и скрыться. Потом передумал. Вернулся и сам сдался в руки милиции.

Это произошло в последний сентябрьский вечер. В одной из квартир «малосемейки» на Токарева, 60, как обычно, полным ходом шла пьянка. В этой семье «горькую» пили практически все — мать, сын, его отчим — пока был жив (однажды его во время совместной гулянки сильно избил пасынок, и спустя две недели он тихо скончался; заявлений в милицию никто не писал, разбирательств поэтому никаких не проводилось…), тоже любил приложиться к «беленькой». Исключением была, пожалуй, лишь старшая сестра: выйдя замуж, она родила сына и жила с тех пор вместе с мужем — отдельно от своего бесшабашного семейства. Соседи давно привыкли к ссорам и скандалам, происходившим по ночам в маленькой квартирке.
В тот поздний вечер мать вернулась домой, что называется, «сильно не в себе». И Николай, ее сын, тоже будучи конкретно выпившим, решил провести «разъяснительно-профилактическую работу» — собрался отучить маму пить. Что такое спор двух пьяных людей — понятно, наверное, и без особых комментариев. И к чему он может привести — также немудрено.
Что именно говорили два самых близких друг другу в мире человека — мать и сын — точно сейчас не скажет никто. Но закончилось все страшной, ужасной трагедией. Ударив ее несколько раз, Николай схватил ножку от стола и продолжил избивать. Остановился только тогда, когда жертва уже не подавала признаков жизни.
Еще более страшное было в том, что в ту самую ночь в квартире ночевал сын старшей сестры Николая: он оставался время от времени на попечении бабушки — когда родители уходили в ночную смену, а в ту ночь, так уж совпало, мать ребенка, работающая продавцом в магазине, была на дежурстве. И мальчик стал невольным свидетелем этого кошмара.
Николай отправился после случившегося отсыпаться к себе — в небольшой частный домик на улице Степной — это всего в пяти минутах ходьбы дворами от малосемейки на Токарева. А ребенок наутро, когда посветлело, помчался на работу к своей матери, сообщить, что случилось в ее отсутствие — «бабушка лежит в крови и не шевелится». Еще не поняв, как следует, что же именно произошло, она побежала в квартиру на Токарева.
Коля, проспавшись, тоже решил вернуться обратно. Он вошел в кухоньку, где разыгралась ночная трагедия, завернул труп матери в одеяло и начал спускаться вниз. На лестничном пролете между первым и вторым этажами, где на стенах развешаны почтовые ящики, он лицом к лицу столкнулся с сестрой. На ее вопрос: «Что с мамой?», ответил — «Мама умерла». И пошел дальше. Молодая женщина застыла в шоке, а когда опомнилась, рванула звонить в «скорую» — ей не верилось, что свершилось самое худшее, что только можно представить.
А Николай, не скрываясь (было уже около одиннадцати утра), шел со своей страшной ношей в дом на Степную. Там, во дворе, на лавочке, он уложил спеленатое в одеяло тело и вошел в дом. Зачем он нес ее сюда, с какой целью — может, спрятать или неосознанно, в прострации — он и сам бы не смог тогда ответить. Но когда вместе со «скорой» приехала милиция, он перемахнул через забор и скрылся. Но вскоре вернулся. Сам, без чьего-либо давления. «Быть может, сбежать хотел, не знаю, — говорит его сестра. — Но куда от себя-то сбежишь? Потому и пришел обратно».