От редакции: Эту фантастическую сказку, мы, как и в прошлый раз, получили по электронной почте.

Прошлое произведение подобного типа вызвало, как мы поняли, повышенный интерес у наших читателей. Некоторые из них высказывали недоумение по поводу «низкого» жанра повествования, но большинство всё же смеялось, узнав в её героях некоторых вполне конкретных фигурантов.Что же касается самих фигурантов, то им данное творение совсем не понравилось — то ли они узнали себя, то ли думали, что такие низменные жанры позволительны только им, то ли поняли, наконец-то, что подобные творческие приемы, присущие, главным образом им самим, могут восприниматься как оскорбительные, вызывающие отвращение. Главное, на наш взгляд, то, что «Пролетая над …» равнодушными никого не оставила.
Публикуя эти сказки, редакция «В» руководствуется единственной целью: дать почувствовать фигурантам суть вполне актуальной для нашей ситуации истины: «не хулите — да не хулимы будете».

С.М. Изъопов-Уховёртов
«СОН В ЗИМНЮЮ НОЧЬ»
Трагифарс в стиле фентези.

В РОЛЯХ — те же; место действия — там же; время действия — последние дни 2004 года.

ПРОЛОГ

Зимний вечер. На сцене темновато и пустовато.
За столом Майя Недотыка. Она что-то набирает на компьютере. Звонит телефон. Майя снимает трубку.
Майя: «Хлушаю. Да, я …»
Становится слышен захлёбывающийся от восторга голос собеседника: «Майя Ахайловна! Только что подсчитали голоса! Вас избрали мэром! Вы слышите? Вы теперь наша мэрша!»
Распахивается дверь и в комнату вваливаются соратники Майи. Они, перебивая друг друга, кричат: «Майя!.. Ахайловна!.. Теперь заживём!.. Поздравляем!… Мы в тебя верили!..»
Кэт, расталкивая коллег: «Майка, как я за тебя рада! Дай я тебя расцелую!»
Майя, растроганно: «Хпахибо, хпахибо, чего ж мы хтоим? Надо обмыть это дело!…Где наш Охтапка?»
Остапка: « Вже усэ е, дывытэсь, презент из мегамаркета!»
Майя: «А не траванёмхя?»
Остапка: «Та ни! Я усэ уремья там куштувався, и, як бачите, ще жив-здоров!»
Все рассаживаются, открывают коробки с засохшими конфетами, режут позеленевшую колбасу, разливают просроченное пиво, шампанское, коньяк, виски, крем-соду, уксус, средство для мытья стёкол, серную кислоту — согласно вкусам присутствующих.
Кэт: «Ну, Майя, за нашу победу!»
Майя: «За какую, за вашу? Где она — ваша? Победила только я! За мою победу! Пьём!»
Все выпивают, занюхивают рукавами и подмышками.
Кэт: « С чего начнёшь, Майя Ахайловна, мэрша наша новоизбранная?»
Остапка: «Це дило трэба разжуваты…»
Майя: «Да уж начну, не бехпокойтехь!..»
Слышно урчание в животах собравшихся.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

«В начале славных дел»
Одно из помещений здания городской администрации. Повсюду видны следы предвыборной борьбы. Лужи на полу засыпаны хлоркой.
Майя диктует Тате Евской: «Так… пиши: Я, Майя Ахайловна Недотыка, Первая и Похледняя, Великая, Чехтная, Хправедливая, Великодушная, Демократихная, Охтроумная, Неподкупная, Объективная и прочая, и прочая… Повелеваю:
1) отныне город этот именовать Чахтнолавовхк, поняла?»
Тата: «Частнолавовск?»
Майя: «Да. Я что, не яхно говорю? Давай дальше:
2) в хрочном порядке провехти первоохередные мероприятия по возврахению Чахтнолавовхку цивилизованный вид:
а) захыпать аквапарк — гнездо разврата;
б) уничтохыть макдак-дональдсх- гнездо холехтирина;
в) выковырнуть плитку на аллейках и тротуарах;
г) немедленно хнять фонари х триумфальной арки;
д) заткнуть фонтаны! Вхе, что ехть, нечего тут журчать, понимаехь;
е) затоптать вхе клумбы;
ё) торговый центр снова поджечь и превратить в рахвалины;
ж) дома на хентральной улице покрасить в мой любимый грязный цвет, как раньше, и траву тоже. Не люблю зелёного цвета, только на бакхах приемлю, давай, пиши:
з) памятник х конём переделать, вхадника охтавить, а коня убрать, переплавить на хковородки;
и) организовать музей «Нехорошая квартира» по адреху, который ты знаешь. Вхем приходящим обязательно выдавать тапочки и брать деньги за билеты, нечего бехплатно там шлятьхя! Дальше:
к) вхе мои хтатьи их газет хобрать в отдельную книгу, назвать — «Моя борьба» и перевехти на инохтранные языки;
л) выгнать к чертям хобачьим вхех бывших экологов и управдомов, которые мешали мне починять примус;
м) уволить вхех гаишников, снять вхе дорожные знаки;
н) запретить проезд по вхем улицам, пухть народ пешком походит!
Звонит телефон.
Тата берёт трубку: «Здесь Москва, Окотный ряд…»
Майя: «Кто там ещё? Хкажи, что меня нет».
Тата: «Ну, как же, это ведь ваш генеральный спонсор!»
Майя: «Какой ещё хпонхор?! Выборы выиграла я хама! Меня народ выбрал! Без вхяких хпонхоров!»
Тата: «Ну, как же, он же всё время нам бабки…»
Майя: «Никого теперь я не знаю, и знать не желаю! Понятно? Вот так ему и передай, и хама запомни! Я вхегда рахитывала только на хебя, на хвой талант, упорхтво и нахтойчивость, и они меня не подводили, как видишь! И чтобы больше я о вхяких хпонхорах не хлыхала! Поняла? На хём мы там охтановилихь?»
Тата: «А журналистов куда?»
Майя: «Так называемых журналихтов вхех муниципальных СМИ — на кол!»
Тата: «Что, всех на один?»
Майя: «Ну хачем хе на один? Каждого на индивидуальный! А редактров — на хамые толхтые! Ха-ха-ха! Будут хнать, как на меня бочку катить! Попляшут теперь! — (пристально и задумчиво глядя в зеркало) — … я им вхем покажу козью морду! Или нет, хлушай, редакторов — на кол, а телевизорных уродов вхех потопить в каналах, согласно их номеров! Ха-ха-ха! Вот я придумала здорово! Так, дальше, газетчиков поджарить на их хе газетах! Чем больше тираж, тем ярче гореть будут, хобаки! Я им вхё припомню! А как найду хказочников этих чертовых, то порву их как грелки, своими руками, клянухь!
Входит Ляля Беговая.
Ляля: «Майя, а наши газеты? Может, мне теперь ими заняться?»
Майя: «Про «Шавку» и «Вонючку» я больше хлышать ничего не хочу! Мне они уже не нужны. Только перевод бумаги. Закроем их и вхё!»
Ляля: «А как же мы, журналисты?»
Майя: «Да какие вы там журналихты? Да и хколько вах — трое? Пятеро? На улицу вах, и вхё! И нет проблем! У меня теперь иной махтаб мышления. Я уже не редактор, я — мэрша! И прошу не лезть ко мне хо вхякой ерундой, и без доклада — не входить!»
Слышатся шаги. В комнату входят избиратели.
Майя: «Кто такие? Кто вах хюда пухтил? Чего надо?»
Избиратели: «Мы за вас голосовали, пришли вас поздравить! И вот туточки…. у нас… крыша…»
Майя: «Какая крыша??? Идите к чёрту! Мне эти ваши крыши ещё в газетах надоели. Никаких крыш! Ещё чего! Крышами я вашими не занималахь! Не для того меня народ вхенародно избрал, чтобы я х вами возилахь! Ещё раз повторяю — к чёрту идите! У меня ещё инаугурации не было, а они х крышей хвоей, блин! Что за люди?! Неухпели мэршу избрать, как мозги ей захирают! Ну, я прохто не могу так работать на благо народа!»
Входит Мавлик Беловатый.
Мавлик: «Майя Ахайловна, госпожа мэрша, дозвольте обратиться!»
Майя: «Ну чего тебе ещё?»
Мавлик: «Я вот тута подумал, пошурупил, помыслил, пораскинул …да и надумал, а ну, как вы назначите меня атаманом? Так я бы б и не супротив…»
Майя: «Каким атаманом? Ты хебя в зеркале видел? Ты же метр х кепкой! Ты двух хлов связать не мохешь, а туда же! Над нами все хмеятьхя будут!»
Мавлик: «А я, а я, а я…каблуки к сапогам замостырю высоченные! Император Павел тоже малого роста был!»
Майя: «Какие каблуки, какой там император? Ты думаешь, что бормочешь?»
Мавлик: «Дак, што я, за зря, што ли, писал статьи истористические в ваши газетки глупые? Дак што я, зря старался? Вот ты как? Вот ты какая? Да што б ты провалилась!..»
Майя: «Да! Я — такая!»
Беловатый, размазывая слёзы по усам, всхлипывая, уходит…
Майя: «Пиши, Татка, пока я не забыла.
Пункт №3, вхех думцев-придумцев разогнать».
Тата: «Что, теперь у нас думы совсем не будет?»
Майя: «Без неё не обойтихь, она будет, только маленькая. Думаю, человечка три-четыре, зачем нам больше, верно? Охтавлю только хамых проверенных товарищей, а главой будет…»
Вбегает Слава Капээсэсов: «Я хочу! Я хочу! Меня назначь!»
Майя: «Вот помяни чёрта к ночи, а он тут как тут! Подумаю кого назначить на этот ответхвенный похт…Может, и тебя, а может и не тебя…Кандидаты ехть! Вон, Валердон Розмаразмов — парень хоть куда!»
Заглядывает Розмаразмов: «В соответствие с Венской конвенцией, о защите жертв неудачных абортов, пункт 8 дробь 66, Хартии о правах упавших в детстве головой из люльки, статья 19, я — имею право…»
Майя: «Да иди ты к черту! Заимел ты уже вхех своими конвенциями!.. Так, ладно, шутки в хторону, надо готовитхя к инаугурации».
Слышен шум толпы.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

«Инаугурация»

На центральной площади Частнолавовска установлен трон, на нём — Майя Недотыка. На ней уже надета цепь — символ власти мэра. Вокруг ликующие горожане, оркестр, пожарные, ассенизаторы.
Маяй слезает с трона и подходит к микрофону.
Майя: «Дорогие рохияне! Вот и хбылахь мечта вхех жителей нашего замечательного города! Я поздравляю вах х тем, что вы хделали хамый верный и правильный выбор, доверив мне капухту… тьфу, ты, я хотела хказать: дав мне возмохнохть поуправлять нашим городком! Обещаю, что вхегда и везде я буду помнить о вашем доверии и не допущу никакой нехправедливохти по отношению к хебе! Вот и нахтали хветлые времена, впервые за двехти лет сущехтвования этого города! Я охень рада вохмохнохти воздать по захлугам вхем, кто чего заработал! Я охень великодушная, но злопамятная!»
Сквозь толпу пролезают несколько человек. В центре группы — дама в синих очках, с большим букетом в руках.
Дама в синих очках: «Как мы рады за вас, Майечка!»
Майя: «Кто такие? Почему не знаю?»
Дама в синих очках: «Ну, как же? Мы из «Общества защиты журналистов от благодарных читателей». Мы ведь столько раз за вас вступались!»
Майя: «Не помню я этого уже. И в защите я уже не нуждаюхь. Теперь надо от меня защищатьхя! Идите отхюда, не мешайте меня инаугурировать!»
Делегацию оттесняют.
Майя: «Продолхаем мероприятие! Уважаемые горожане! Хлышите звон? Это в кандалах, хвоим ходом, на гору, идут те, кто обижал меня вхё время, кто мешал мне зарабатывать хвои денехки, кто похтоянно не давал мне хпокойно жить! Для них на горе ухе приготовлены камеры…не подумайте, что телевизионные! Ха-ха-ха!»
На площадь въезжает фургон серого цвета с «мигалкой». Он украшен воздушными шариками, лентами и цветами.
Майя: «Я очень рада, что могу хегодня, в день этого праздника, дать хвободу человеку, который много хделал для победы моей демократии в этом городе! Итак, хвободу Юрию Деточкину! Ура!»
Распахивается дверь и из фургона выскакивает Юрий Деточкин. На нем надет великолепный костюм, он выбрит, вымыт и напомажен. По всей площади распространяется аромат дорогого парфюма.
Деточкин подходит к Майе. Та смачно целует его в щеку.
Майя: «Дорогой Юрик! Прими наши поздравления по поводу твоего охвобождения. Мы хделали вхё, чтобы этот день нахтупил пораньше!»
Деточкин: «Спасибо, я очень тронут… я всегда был тронут… но сейчас — особенно. В заточении я мечтал об этом дне, мечтал, как пойду в свою любимую кофейню, попрошу закурить и чашку кофе в долг, а потом возьмусь за издание своей любимой газеты «Новочердакский наплеватель». Если спонсора найду».
Майя: «А о чём же пихать теперь будешь?»
Деточкин: «Буду разоблачать, выводить на чистую воду, поливать, трепать, кусать, грызть и долбать власть! Я больше ничего не умею делать».
Майя: «Так ведь влахть теперь — я. Ты что, собралхя меня обхирать и долбать???».
Деточкин, опустив наглые очи: «Ну, да, больше ведь некого…»
Майя: «Ах ты хвинюка неблагодарная! Мы тут тебя из тюрьмы, а ты видишь что задумал! Попробуй только!»
Деточкин теряется в толпе.
Майя: «Вот захранец, ихпортил нахтроение! Ладно, давайте халют что ли….»
Слышны залпы салюта.

ЭПИЛОГ
Зимний вечер. На сцене пустовато и темновато. Кто-то настойчиво стучит в дверь. Входит Кэт.
Кэт: «Проснись, звезда, нас обокрали!»
Майя вскакивает, протирает глаза, ошалело смотрит на Кэт.
Майя: «Что такое? Кто обокрал? Я захнула, что ли?»
Кэт: «Пока ты тут спишь, мы три иска в суде проиграли, и ещё два против нас сегодня подали. Да ещё сказка новая про нас появилась. Надоело всё, уйду, наверное, от тебя, не могу больше».
Майя: «Ну и вали! Напугала! Одна не охтанухь. Дураков на хвете много!»
Слышен тоскливый вой одинокой собаки.

ЗАНАВЕС.
От автора. «Сказка — ложь, да в ней — намёк…» — слова не мои, но очень верные.