(к 90-летию выставки картин И.И. Крылова в С-Петербурге).
Этот очень скромный по размеру, объему и оформлению каталог богат содержанием. В перечне представленных на той выставке произведений 215 наименований. Однако на самом деле их там было значительно больше, т.к. номерами 208, 212 и 213 обозначены подборки работ без указания количества.

Так под номером 208 значится: «Акварели уголков России», под номером 212 — «Мотивы в деревне под Петербургом (без рам)», а под номером 213 — «Картины разных мест России — на Дону, в степи, в Крыму, на Кавказе и на севере под Петербургом». Возможно так И.И. Крылов представил в каталоге свои этюды, которых у него было великое множество. О качестве его этюдов можно судить по тем немногим, что представлены в мемориальном доме художника и в малом выставочном зале.

Точного времени произведения С.-Петербургской выставки в каталоге не указано, но оно есть в письме И.И. Крылова в Императорскую Академию художеств и в Комиссию по покупке картин:
«Открывая 26 сентября по 26 октября 1913 года выставку своих картин по случаю 25-летия моей художественной деятельности, покорнейше прошу Вас почтить означенную выставку своим посещением». В тот год Россия широко отмечала 300-летие династии Романовых и, можно предположить, что персональная выставка признанного живописца в зале Императорского общества поощрения художеств была одним из юбилейных мероприятий. Как бы там ни было, выставка донского художника, в экспозиции которой были такие шедевры как «Степь ковыльная», побывавшая на всемирной выставке в Париже и «Пора домой!» (в каталоге «Старые друзья») пользовалась большим успехом у питерцев и получила восторженные отзывы в столичной прессе. По итогам выставки были выпущены почтовые открытки с репродукциями некоторых картин.

Думаю, стоит напомнить замечательные слова о И.И. Крылове из вступительной статьи к каталогу писателя Александра Серафимовича.
«Тысячи художников пересекали бесконечные степные пространства, и их глазу, их сердцу они ничего не говорили, — степи проходили без красок, без жизни, без следа. Если же художники остановились и трактовали степные мотивы, — так мимоходом, не улавливая характерного.

И вот пришел художник, сам — степняк, и глаз его чутко уловил то, что проскальзывало у других бесследно. Уловил лицо степи. Уловил внутреннее, затаенное не в кричащих красках, а в громадности и, казалось бы, скучном однообразии, уловил вековую душу, смутную и грезящую, за которой чуется еще не бьющаяся, но уже готовая родиться огромная своеобразная жизнь».
И как бы предупреждая будущих посетителей выставки, что они не увидят на ней огромных полотен, Серафимович писал далее:
«И во всех небольших по объему вещах, в этих осколках степи, таких простых внешне и со своей характерной особенной внутренней жизнью чувствуется, что художник нашел свое живое, еще не сказанное другими, и здесь он пока один».
Писатель, хорошо знавший творчество Крылова, друживший с ним, не мог не отметить многогранности интересов художника. Вот как завершил он свою статью:
«Но художник не замыкается в определенном кругу мотивов, у него огромная и гибкая способность откликаться вообще на жизнь природы, людей, на все оттенки красок.

И Крым, и Кавказ, и северная природа, и пятна городских пейзажей, — все находит отклик в его богатой красками палитре…
… Поражает в художнике чуткий, гибкий, ничего не пропускающий глаз. Оттого разнообразие мотивов, тем и красок не подавляет его. И Все это объединяется безупречным рисунком, — г(осподин) Крылов мастер карандаша».
Кстати Серафимович, будучи уже знаменитым автором романа «Железный поток», был в числе тех, кто в 30-х годах прошлого века ратовал за исполнение завещания Н.Н. Дубовского. Дело в том, что в конце 1913 года выдающийся пейзажист предложил Новочеркасску большую коллекцию картин (70 собственных и 129 работ художников-передвижников) для создания в его родном городе художественного музея. Позже примеру знаменитого земляка последовал и И.И. Крылов, передав в дар городу более 1000 своих произведений. Прошли десятилетия, но многие их работы, как и М.Б. Грекова и Н.В. Овечкина, так и не нашли достойного пристанища, а новочеркассцы и гости города лишены возможности любоваться ими.