Для тех, кто все время забывает, слово «зальян» — означает друг.
Три новочеркасских коллектива — «Любо», «Зальян» и «Донцы» — поехали на Третий фестиваль народной музыки и промыслов в Муром и привезли дипломы лауреатов. Несмотря на то, что они все, как говорится, «парни из нашего города», у каждого из них свои — лицо, манера исполнения, репертуар, взаимоотношения, стиль общения вне сцены. Ансамбль — хорошее слово, по-французски означает «вместе». И «Зальян», и «Донцы» очень благодарны своим спонсорам, а вернее, «отцам родным», ЮРГТУ (НПИ) (президент В.Е. Шукшунов) и ОАО «НПО «НЭВЗ» (ген. директор А.Л. Носков) соотвественно за то, что не пожалели денег на творческие поездки своих детищ…

В студенческом «Зальяне» (ДУиС) считают, что это просто замечательно, что их коллектив как проточная вода: певцы и певуньи заканчивают институт и уходят, зато — как «бьют родники» — младшекурсники! А есть и такие индивидуумы, которые, уже закончив институт, брели ночью по Просвещения, и встретили весь ансамбль в полном составе, горланящий свои песни на лавочке, и присохли к ним надолго, и запели, да еще и как — басом! Выяснилось, что именно этого им давно хотелось…Многие приходят и не уходят. А считали, что у них нет ни слуха, ни голоса.

Это уже второй состав «Зальяна». Он подбирался года два. Первый тоже стал знаменитым и частично перетек в «Любо». Руководитель Лена Мещерякова тоже поет в «Любо», и на вопрос, почему она это делает, неопределенно отвечает: «Это моя профессия — быть руководителем и быть исполнителем одновременно…» Берут они всех желающих, которые хотят научиться петь. «Просто надо любить петь?» — спрашиваю я. — «Да нет, и это необязательно: не любят — все равно полюбят…»
Но если кроме шуток, в репертуаре песни не только разных районов Ростовской области, но и Кубани, и Оренбуржья. Есть и свой личный фонд — запас песен у Елены Эдуардовны. Но, несмотря на это, Лена Мещерякова говорит: «Все равно поеду в фольклорную экспедицию в этом году. Пока живут бабушки, которые поют казачьи песни. Чтобы песни не пропали».

Насчет своей популярности ребята говорят: «Нас же еще пока не заказывают по радио…» Нормальные амбиции.
Есть специфические особенности, свойственные куражливому студенческому имиджу: только в ансамбле «Зальян» есть уникальная, женская «крутка» шашек и плеток, чему девочки научились сами, методом проб и жестоких ошибок, наподобие нечаянных ударов плеткой по лицу. Не у всех парней это получается!
Не у всех есть музыкальное образование, зато все в ансамбле играют на музыкальных инструментах. Все девочки играют на гитаре! Мальчиков и девочек в ансамбле почти поровну. Не все сразу затанцевали на сцене, но все растанцовываются в конце концов. Казачьи песни не поются, а играются с «подтанцовками», и у каждого в ансамбле своя дробь и свой выход… «Мы напьемся посильней, и ответим посмелей», — в этих словах любимой песни весь донской казак!

Все учатся на разных факультетах, но большинство с химфака. У всех есть свои дополнительные таланты, а в «Зальяне» все стараются положить их на алтарь общего увлечения. Например, кто-то вкусно готовит бутерброды с яичницей, кто-то делает сценические головные уборы по собственным эскизам, кто-то шьет костюмы, кто-то таскает весь народ в походы по следам своего увлечения альпинизмом… Кто-то сделал буклет об ансамбле, кто-то нарисовал афишу…» «А Катя? Что делала Катя?» — спросил кто-то. «Катя просто танцевала» — удовлетворили его любопытство. Каждый на своем месте. Вместе сделали ремонт в репетиционной комнате и рады чистым блестящим полам.

Между шутками и поездками дважды подтвердили звание «народного коллектива». Но это и не могло быть иначе, если они все время везде поют. В поход пошли, замерзли так, что внутренности дрожали, но пели всю ночь, и никто не заболел. «Но надо же и отдыхать!» — говорю я. Отдыхать поехали в Приэльбрусье. «Что, не пели совсем?» «Как же не пели! Для нас отдых и песни неразделимы. Просто концертов не давали…»

«Донцы» и «Зальян» — антиподы, как «вода и камень, стихи и проза, лед и пламень». «Донцы» очень взрослые, очень зрелые, и дело даже не в возрасте. Это один из уникальных ансамблей, которые поют казачий фольклор «в аутентичной манере» – носителей фольклора. И это – веяние времени — народных исполнителей немного осталось…
Любое другое исполнение – это перепевы со станичного напева. Это красиво, это образно, может быть, не так мрачно и полновесно, но это вторично. «Казачьи песни петь по-настоящему – очень сложно»,- говорит Анна Свиридова, руководитель, с легкой, а вернее, «тяжелой» руки которой возникла идея исполнения казачьих песен «в чистом виде». Напряжение при этой манере звукоизвлечения — безумное, тяжелая, мрачная энергетика, но когда песня заканчивается, остается ощущение усталости и опустошенности, как будто жизнь прожита.

Что же тогда чувствуют сами артисты? По-моему, огромную ответственность. Они поют – как строят мосты через вечность. Музыкальное образование необязательно, хотя лишь треть «Донцов» его не имеет. Голоса такие сильные, тяжелые, густые, что, кажется, поют всем организмом. Этому не учат в музыкальных училищах. Так пели наши предки, да еще и всей душой. Мороз по коже от такого пения – нормальная реакция.

Анна Свиридова пела в казачьем ансамбле у Наугольнова. Тогда еще участвовали в нем пожилые донские казаки и казачки, которые знали эти песни с детства и по-другому петь не умели. У нее самой пели родители. Ей достался уникальный голос – низкий, сильный и какой-то трагический. Словами не передать, надо только слушать. Можно лишь позавидовать студентам мелиоративной академии, которым она читает лекции этим чудным голосом.

Еще один из певцов, Александр Бахурец, знает эту манеру исполнения от своей мамы, руководителя казачьего хора, да и сам он тоже пел у Наугольнова, и родом с Северского Донца, где сохранилась еще «неразбавленная» урбанистической цивилизацией манера исполнения. «Донцы» сами говорят о себе: «Мы – городской коллектив, а урбанизация отодвигает от корней, обычаев, традиций. Носители же фольклора – жители, как правило, сельской местности».
Наверное, поэтому все без исключения зрители так бурно реагируют, услышав подлинное исполнение, когда артисты не поют, а живут песней…
«Донцы» пригласили к себе профессионального музыканта – баяниста с абсолютным слухом Александра Половинко, и он привнес в ансамбль со своим направлением и почерком профессиональный подход. Послушать, как поют казаки в станицах, — для «Донцов» называется «прочистить уши». Поскольку они имеют дело с оригинальным песенным материалом, то называют свой коллектив творческой лабораторией.

Дело в том, что в казачьей песне очень приветствуется импровизация. Все к этому стремятся, а они подошли к этому вплотную, — грамотно, аккуратно и разнообразно. В казачьих хорах главенствуют два голоса: первый заводит, второй – выводит основной мотив, остальные добавляют украшения — «опевают», обыгрывают, «достраивают» песню. И вот надо, оказывается, уметь «отпускать» песню, по принципу – как хочется, так и поется. И такое исполнение будет уже близко к этнографическому, когда артисты то ли играют, то ли живут на сцене, переговариваются, шутки шутят, а зрители смотрят, завороженные, на этот кусочек живой жизни.

Это сейчас самая глубинная тенденция в народной песне – как можно ближе к первоисточнику, вплоть до говора, акцента. Театр народной культуры.
И «Донцы» благодаря своей редкой манере исполнения часто становятся объектом профессионального внимания, считая свои успехи его результатом.