Сюда попадают разными путями. Кто-то получает направление после окончания школы-интерната для инвалидов. Кто-то, оставшись один, овдовев, сам, через органы социальной защиты, оформляет сюда путевку. Кого-то «оформляют» родственники, желающие освободиться от ставшего немощным человека. Здесь государство берет обязательство заботиться о старых, немощных, больных, инвалидах с детства, людях, ставших инвалидами в течение жизни.
— Дом-интернат для престарелых и инвалидов можно назвать городом в городе. Крупнейший на Юге России, он дает кров и приют 635 проживающим. Возраст его жильцов от 18 до 97 лет. Штат интерната — 400 работников. Комплекс включает в себя два жилых корпуса общей площадью 12 тысяч квадратных метров. В каждом из них свой пищеблок с кухней, столовой, складскими помещениям. Есть своя котельная, прачечная, подземные резервуары для воды, автопарк на шесть автомобилей.
Обитатели дома-интерната живут в 232 двухместных комнатах, 89 одноместных, 6 трехместных. К их услугам 80 холодильников, 80 телевизоров, 170 радиоточек.
В каждом корпусе есть небольшие молельные комнаты. Но скоро в более просторном помещении будет оборудован по всем православным канонам приход во имя Святителя Николая Чудотворца. В интернате большая библиотека. Есть видеопроектор.
— У нас, — говорит директор этого учреждения Александр Александрович Карташов, — живут пенсионеры и инвалиды со всей Ростовской области. Мы находимся в подчинении областного министерства труда и социального развития. Именно там оформляются направления в наш интернат. Иногда люди ждут несколько месяцев возможности к нам переехать.
В холле одного из корпусов старушки играют в лото. Знакомимся. Федосье Ивановне Токаревой 83 года. В интернате живет шестой год. Приехала сюда из Волгодонска. На вопрос, как ей здесь живется, отвечает: «Живем, ничего, слава Богу! Я довольна». Клавдия Михайловна Миляева — участница войны. В интернат приехала из Каменска.
— Знаете, говорит она, — я верила в интернат почему-то. Еще лет десять назад думала сюда переехать. Последнее время сильно болела. Жила одна. Ухаживать особо некому. Оформила через собес документы — и живу.
Надежда Лукьяновна Лазарева — инвалид. Передвигается в коляске.
— Я — ростовчанка. Был там свой дом. Когда овдовела, поняла, что самостоятельно жить не смогу. Дом содержать, бытовые вопросы решать — все очень трудно. А здесь я ото всего избавлена. Я просила оформить документы именно в Новочеркасский интернат, здесь наиболее удобные условия для проживания «колясочников».
— Да, — говорит А. Карташов, — у нас и пандусы есть для въезда колясок, и лифты. По два в каждом корпусе. В этом году появилась возможность половину из них заменить. Ежегодно мы делали и делаем ремонт на 800 тысяч рублей, которые нам выделяются из бюджета области. Но в этом году нам выделены средства на проведение большого ремонта заметной части учреждения. Идемте, покажу.
Проходим в одно из частей здания. Там виден действительно большой масштаб развернутых работ. От жилых комнат остаются только стены.
— Здесь мы меняем все, — говорит директор, — столярку, трубы отопления, водопровод, сантехнику, батареи. Рамы поставим металлопластиковые.
Сметная стоимость ремонта — 4 миллиона. Откуда деньги? Дело в том, что в результате достигнутого соглашения между областным управлением Пенсионного фонда и администрацией области предприятия, которые имеют долги перед фондом, погашают их, выполняя нам определенные объемы работ или приобретая необходимое оборудование. Это за счет задолженности «Ростсельмаша» мы так размахнулись — ремонтируем два крыла в корпусах, 36 туалетов и переходную галерею. Кроме этого, должники приобретут нам холодильную камеру и заменят два лифта — это еще 2,2 миллиона. Еще должны получить две «Газели» из этих же источников, — говорит А. Карташов.
Но не зря говорят, что ремонт подобен пожару. Есть и оборотная сторона у этого благого дела. Жильцов интерната приходится переселять из ремонтируемых комнат, «уплотняя» других обитателей. Многим это не по душе.
— С ними ведем воспитательную работу. Уговариваем, — говорит психолог Ирина Викторовна Брежнева, — в основном, наши проживающие — люди дисциплинированные, но бывает всякое. Например, есть среди дедушек любители выпить. Случаются и потасовки. Вызываем участкового, разнимаем, воспитываем. У нас ведь не закрытое учреждение. Жильцы наши могут свободно покидать пределы интерната. Они ездят в город. У них есть средства, получают пенсию, кто им может запретить выпить? Дело обычное. Все у нас как везде.
Этой осенью с каждым из 635 проживающих будет заключен договор, в рамках которого они из своей пенсии будут оплачивать пребывание в интернате. Несмотря на то, что стоимость жизни здесь около 2000 рублей в месяц, в любом случае 25% пенсии оставят жильцу. Остальное будет дотироваться из бюджета.
Заключение договоров тоже вызывает беспокойство у местных жителей.
— Ничего, — говорит А. Карташов, — объясняем, они у нас люди сознательные, все утрясется.
Корпуса интерната окружены садом. Много зелени, цветов. Желающие могут за всем этим ухаживать.
— Вот нашлись бы спонсоры и поставили хоть пару беседок с навесами от дождя, — говорит директор, — начнутся осенние дожди, проживающим будет не выйти из корпуса.
Покидая территорию интерната, задерживаемся у одной из лавочек, на которой сидят старушки.
— Не страшно было сюда попадать? — спрашиваем у одной из бабушек.
— Нет, — живо отвечает она, — намного страшнее, когда ты один и никому не нужен. А здесь и подруги появляются, и, вон, замуж бабки выходят. И накормят тебя, и полечат, и помоют — все что хочешь. Отношение к нам хорошее. А что нам еще надо? Собираемся — песни поем. На экскурсии нас возят.
— Но не дома ведь. Дом — казенный, — пробуем возразить.
— Нет, не казенный это дом! — спорит наша собеседница, — это наш общий большой дом!
Ну что ж, наверное, этой бабушке виднее…