Я не помню ни одной своей бабушки, Моя мама была сиротой, бабушку по папиной линии звали Тэма, в память о ней мне досталось имя Толя, которое при рождении раввины записали, как Нафтула. В метрике было написано, вообще –«Тулья», что вызывало смешки у моих сверстников, винницких мальчишек. Мой старший брат Миша писал в своих воспоминаниях: «В конце августа1949 года я приехал с семьей в отпуск , в Винницу. Спрашиваю маму: «А Толик идет в школу?. «Нет»-отвечает «он еще маленький». А брату уже полных семь лет. «А ты, Толенька, хочешь в школу?». «Нет, не хочу» «Почему?». У меня в метрике записано, что зовут меня Тулья. В школу не пойду. Я — Толя, а не Тулья.» В метрике Толику записали традиционное еврейское имя. Хорошо, что директор школы, куда я обратился за день до 1 сентября, был бывшим фронтовиком, да еще с моего Западного фронта. Так Толя был принят в первый класс, а имя в метрике мы исправили в загсе. Как светились мамины глаза, как она радовалась, а папа плакал, глядя, как мы провожаем Анатолия Аврумовича Ясеника в первый класс.». Вот и все эмоции, связанные с незнакомой мне бабушкой. Так что мне не пришлось ни одной женщине на свете сказать это красивое и ласково — шуршащее слово «бабушка» и когда моя внучка, называет мою Элеонору «бабушкой», «бабулей» у меня , как когда то у папы тоже наворачиваются слезы на глаза. Я с удовольствием наблюдаю отношения бабушек-дедушек и внуков-внучек, здесь в Америке. Бабушку зовут grandmother, звучит, как «Грандма», -дедушку grandfather –«Грандпа». Тоже красиво, не так ли?

И отношения именитого и авторитетного теперь Сережи Маркедонова с бабушкой, журналистом от Б-га, постоянным автором газеты «Вечерний Новочеркасск» Ариадной Юрковой (Ариадна вела в моей газете рубрику «Нить Ариадны», писала великолепные очерки по истории , была членом редколлегии и наставником молодых журналистов»), меня просто восхищали. Сегодня ей исполнилось 89 лет. Я прилагаю несколько фотографий из моего фото архива, в том числе и с юбилея Ариадны, на который в редакцию с огромным букетом пришел мэр города Николай Присяжнюк с замом, который курировал городские СМИ. Мы все учились у Ариадны настоящему журналистскому ремеслу , и она щедро делилась своим богатым опытом. У нас говорят, -до 120! Дорогая Ариадна Сергеевна, мы помним Вас и любим. И кто знает, может быть, и выберемся на Ваше 90 летие, соберем нашу разбросанную по области братию и проведем заседание редколлегии , если, конечно пригласите.

Не могу отказать себе в удовольствии присоединить к моему небольшому тексту поздравление внука Ариадны, Сергея, которого она привела к нам в «Вечерку» , и он уже в 1998 году выдал серию статей «Русские фашисты. Кто они?». Правда, через некоторое время ко мне выяснять отношения пришел в черном обмундировании грозный на вид лидер городского отделения РНЕ с двумя такими же сопровождающими с нарукавными повязками, похожими на гитлеровские. , Пытался угрожать, но за дверью его ждали восемнадцать сотрудников газеты, многие из которых могли бы дать отпор этой троице, да и я сам, беседуя с пришельцами, не выпускал из рук графин с водой.

Вот это поздравление:

Сегодня моей бабушке Ариадне Сергеевне исполнилось 89 лет. В будущем году будет большой юбилей. Могу сказать, что мне повезло. Немногие люди, переходя на пятый десяток, имеют счастье общаться с бабушкой. И не просто общаться, а говорить и спорить с человеком в совершенно трезвом уме и при прекрасной памяти. Проговорили по телефону сегодня почти час, объяснял по ее просьбе про ситуацию на Кипре. Для тренировки памяти, к слову сказать, бабушка учит наизусть стихи. Сейчас может прочитать по памяти Размышления у парадного подъезда (со школьных лет ей нравится это некрасовское стихотворение). Ариадна Сергеевна — журналист, что называется с младых ногтей. Первый гонорар- в 13 лет, первое интервью (первое в СССР с дважды героями Советского Союза) в 14. На фронт ей не суждено было попасть (она родилась в 1924 году), трудилась в тылу, а вот некий комплекс вины за это у ней и по сию пору остался. Ведь из ее десятого класса большинство ребят так никогда и не поступило в институты. Поэтому она видела в качестве своего долга исследование военной темы. И выбрала себе такой сложный предмет, как военнопленные и узники нацистских концлагерей. Это потом, в 1960-х и 1970-х ей будут петь дифирамбы и рассказывать про нее, как открывателя имен забытых героев. А в 1940-х-1950-х все больше по шапке доставалось. Даже грозились выслать из города, как неблагонадежного человека. Вызывали в инстанции и говорили: «Ну что Вы все копаетесь в этом, других тем, что ли нет?».
Но в итоге была открыта тема побега из ХХ блока концлагеря Маутхаузен. Эту тему (теперь уже на новом этапе и в соответствии с новым словом науки и техники) продолжает исследовать мой отец. 20 строк про это вошло в один из томов многотомной Истории Великой Отечественной войны. Бабушка всегда говорила, что эти 20 строк для нее премного важнее, чем десятки публикаций. Были и публикации в «Историческом архиве», и эфиры на ЦТ и ВР. Прошли годы, и недавно бабушку нашел молодой исследователь из Австрии, из университета Вены, он писал книжку про Маутхаузен, и вспомнил про одну из первооткрывательниц темы. Были, увы, и случаи, когда генералы от советской литературы (комписы, как называл их Войнович) творчески «заимствовали» бабушкины труды, отбивая потом на годы охоту к творческой работе. Плагиат и в те времена имел место быть. Общались, поздравлял ее, вспоминали, как она привела меня с первой статьей в Донскую речь. Я тогда летом только отработал в РГАДА (Российский госархив древних актов), пытался журналистскую братию Новочеркасска поразить своими архивными разысканиями. С трудом пробивал тексты, в которых ломались представления о донских казаках, как о ходульных слугах «царя и веры» (как же все сложнее было!). Вспомнил, как во время моей первой поездки на международную конференцию в 1994 году помогла бедному студенту с приобретением туфель («не в рваных же калошах моему единственному внуку с профессурой серьезной общаться?) Вспоминал, как при отсутствии компьютера, прославленный журналист выполнял роль моего личного секретаря и печатал мне мои курсовые и всякие другие работы. Вспомнил наши поездки на экскурсии (бабушка много водила авторских экскурсий), а также мои попытки выступать в роли ее редактора (наивные и слегка по-детски нагловатые). В общем, много есть что вспомнить. И порадоваться, ибо такие родственники — настоящее богатство! Как-то она пошутила: «Я буду жить, пока Ты не защитишь докторскую диссертацию». Я и не спешу. Для западников я и так уже доктор, а в России степень девальвируется стремительно (трудно бабушке это понять). Говоря честно, не хочу обсуждать меню для банкета, не на это учился. Колбасит, когда серьезные люди в моем родном Ростове говорят о раках и рыбке, конвертиках и ресторанах, как инструментах для обретения чаемой степени. Так что, дай Бог, Тебе, бабушка Ариадна, встретить столетний юбилей!

Светлой завистью завидую Сереже и всем, кому выпало счастье общаться и всем, кто еще продолжает говорить и встречаться с бабушками и дедушками.

Фото из моего архива.