Дед по материнской линии, Квартовой Иван Селиверстович, мне мало что рассказывал об участии в Отечественной войне, да я собственно и не спрашивал по своей юной глупости. Ну, что он мог мне рассказать эдакого, чтобы я не прочитал в книгах. Много позже, уже когда его не стало, я понял, что был настолько глуп, что не вытаскивал из него воспоминания очевидца о царских временах, о революции и ее страшных для народа последствиях, о новой мировой войне, которая принесла не меньше горя, чем за все предшествующие годы бед России.

Участие моей семьи в войне стало мне известно из рассказов бабушки Клавдии Александровне, чудесном и уникальном человеке, современнику своей эпохи. Была она в монастыре, в анархистах, в тюрьме и действующей армии. Пережила голодмор и смерть детей своих. Урожденная Вавилова Н.И. — племянница, о чем сказала чисто случаем несколько лет назад.

Жили мы в ту пору на Кирпичке, улица рядом с Триумфальной Аркой по старой Ростовской дороге, выходящей прямо на бугор над протокой Дона Аксай, на пойму, простирающуюся до горизонта с далекой блестящей лентой Дона.

И был у нас сосед, друг детства, который вырос и стал начальником местной АТС. Зная, что дед был членом партии большевиков и вечно держал рот на замке по старой партийной привычке, наверное, оттого и выжил в те годы, я по своей наивности подал за него заявление на установку телефона. Как он есть старый большевик и был другом революционерам, именами которых были названы улицы города Ларин, Ленгник и т.п., которых в гражданскую и убили. Но на АТС у меня строго спросили, а с какого такого года дед состоит в партии большевиков. А то тут все уже чуть ли не участники Куликовской битвы и вместе с Лениным бревно тащили на субботнике.

Я к бабушке с вопросом, что они — на АТС сомневаются в его партийном прошлом. А та прямо так и возмущается: чего это, да он лично генерала Духонина знавал, как был начальником телеграфа. Ага, посмеялся внук, вот только этого им не надо. Генерал Духонин был с другой стороны, за Россию Единую и неделимую. Да на деда были покушения и даже бомбы кидали, но неудачно, отбивалась она.

А в какой раз? Что в какой раз? Да в партии был? Это что, он в парти несколько раз состоял, удивился внук?

И рассказала бабушка своему внуку, что человек он был честным и порядочным с детства, когда в его друзьях и были граждане, известные теперь по названиям улиц. А как он был им симпатизирующим, но не терпел кровавого режима, то в ту партию революционеров не торопился, хотя уже тогда была гнилая традиция ставить начальников только из членов партии и лезла в нее как к победителям всякая сволочь. Короче, дальше начальника телеграфа, он так и не пошел. Зато за свою высокую образованность и честность его назначили главным механиком первой машинно-тракторной станции в Старощербиновке на Кубани.

А тут глава партии большевиков Ленин помер, и деда как сочувствущего силком записали в члены партии, т.е. в 1924 году. И скоро начали насильственную коллективизацию — дали деду взвод красноармейцев и велели в декабре месяце, в самые морозы, на каком-то хуторе из десяти дворов два выселить и отправить в Сибирь. Ходил дед весь день выбирая, кого на смерть посылать, а у всех в куренях по десятку детей, старики и скотина. Не поднялась рука людей убивать у деда, вернулся он назад, кинул партбилет на стол и заявил, что не для того в партию вступал, чтобы граждан убивать с детьми и стариками.

Время было жестокое. И хотя он был представлен за труд свой по обучению курсантов работе на тракторах фирмы

Джон-Дир к ордену Октябрьской революции за свои достижения, даже сохранился протокол собрания из трехсот человек, ему пришлось бежать с семьей, в прямом смысле, слова из Старощербиновки. Благо, что его предупредили курсанты о приезде чекистов в кожанках — брать как врага, сдавшего партбилет.

Так как он был человеком своего времени: образованным и талантливым, то без работы не остался — стал начальником мастреских НПИ, на которых освоил производство автомобильных аккоммуляторов и содержал в те смутные годы весь институт. Начало войны застало его уже в должности главного механика военной химической части N353, что стояла в Западенской балке. Тоже явление удивительное, поскольку он уже был беспартийным, но новая военная техника и химия требовала грамотного обслуживания.

Немцы, поначалу, химическое оружие, в связи со своим победным шествием на Восток, не применяли. И подошли к Новочеркасску. Пришлось срочно эвакуировать военных и их семьи. Об этом времени бабушка рассказывала, как на Новочеркасском вокзале готовили три эшелона к отправке: химиков, нквдешников и авиаторов. А члены семей гадали,

кого отправят на Ростов первыми. В итоге ушли по действующим тогда приоритетам: первыми пошел эшелон с НКВДшниками, за ним авиаторы, и последними пустили химиков. Это нашу семью и спасло, так как уже в Батайске немецкая авиация разбомбила эшелоны НКВД и авиаторов, а химики пошли по их трупам. А ведь достаточно было одном бомбы, чтобы забитые фосгеном, ипритом и заманом вагоны, отравили все живое вокруг.

Но остались живы. Полгода химчасть была в составе действующей армии, Бог миловал во время многочисленных авианалетах. Бабушка работала в полковой столовой, а мама телефонистом на узле связи. Через полгода их отвели с
фронта в тыл, в Махачкалу. Оттуда на пароходе, на палубе рядом с бочками с отравой, через все Каспийское море их перебросили в Гурьев, откуда часть перебазировали в поселок Пугачи, под Оренбургом. За время пути было несколько авианалетов и бомбежек, но все закончилось благополучно. На том война их и закончилась.

Так когда же дед снова в партии оказался, спросил внук бабушку. На что она ответила, что во время войны выбора не было, он не мог быть начальником и беспартийным. Дед, как главный механик, должен давать пример бойцам беспартийным. Война. Вот и вступил во второй раз. Но он никогда не говорил, что был участником второй мировой войны, настолько был скромен и деликатен в этих делах льгот и привилегий. Да и не имел потому их.

Но самое любопытное оказалось для внука потом, когда уже и деда не стало, когда он сам стал народным депутатом, и, поверив бабушкиным рассказам, запросил военный архив в Подольске на предмет их участия в войне, вернее случайно нашел удостоверение Квартового И.С. как главного механика войсковой части N353, так как местный военкомат Новочеркасска ничего не мог ответить по существу участия деда в войне. Первый ответ Подольска был отрицательным — такой части в Красной Армии якобы вообще не существовало. Но был еще через пару лет еще один ответ, из которого следовало, что и бабушка Квартовая К.А. и мама — Лагутова С.И. были признаны фронтовиками. Одна числилась военнослужащей в химчасти, а другая телефонисткой вольнонаемной.

А дед так и помер, не получив никакой справки о том, что был в тяжелое время для страны зам командира войсковой химчасти в действующей армии, а следовательно и не мог быть беспартийным.

Но для местной АТС это был не довод, и они не поставили деду телефон. Какой же он ветеран партии, если дважды вступал в эту самую партию и лично знал генерала Духонина. Как и все фронтовики, для него была высшей ценностью сама жизнь, а не льготы для орденоносцев и какие-то там привилегии. И вот теперь эта скромность и совесть деда является для внука высшим мерилом гражданина.

Владимир .Лагутов