Много лет назад в редакцию газеты «Вечерний Новочеркасск, где я тогда работала, пришла пожилая женщина. Она пришла с просьбой написать о ее маме – простой новочеркасской учительнице Валентине Алексеевны Головня. Мы проговорили долго – жизнь Валентины Алексеевны была нелегкой, но наполненной такими событиями, которые вошли в историю нашего города. В Новочеркасск она приехала учиться в педагогической техникуме, здесь же вышла замуж за студента одного из вузов. После окончания института, по распределению молодая семья с дочкой уехала в дальневосточный край – строить город Комсомольск-на-Амуре.

…Вызревшая, как  спелое наливное яблоко, дальневосточная осень смело окрасила  сопки золотыми и багряными мазками. Воздух в тайге был наполнен пряным, опьяняющим ароматом прелых листьев, хвои и брусничника. Крупные ягоды, словно рассыпанные чьей-то щедрой рукой, горели красным ковром и сочно лопались под ногами. Во всей этой первозданной красоте была какая-то строгая целомудренность и в то же время гостеприимное радушие. Казалось, кедры, вскинув свои длинные ресницы, смотрели на человека с добродушным удивлением. Таким предстал перед Валей суровый дальневосточный край осенью 1938 года. Для молодой учительницы дело нашлось быстро. Валентину назначили директором школы. Для дочки Эллочки нашли няню, и ее мама могла спокойно работать. Она работала много и напряженно – благодочь была под присмотром. Строительство быстро расширялось. Со всех концов страны съезжались люди обживать новые земли. Необходимо было обустраивать людей, создавать условия. Начинали строиться новые поселки. Организовать строительство одного из таких поселков направили Валентину. Первым делом построили школу, и там, в кабинете директора, Валя поставила большой стол, на котором с одной стороны лежали школьные документы, а с другой — поселковые. Вот так, директорствуя в школе, уча ребятишек, Валентина Алексеевна управлялась и с поселковым хозяйством — она была председателем поссовета. Топорами, пилами да голыми руками первостроители возводили первые деревянные дома будущего поселка, у которого пока было только имя — Литовка. В его историю навсегда вошли имена тех, с кого все начиналось. Среди них и имя Валентины Алексеевны Головня. Потом были еще десятки северных поселений, куда Валентина добиралась порой на аэросанях и гидросамолетах, чтобы организовать школы для детей нанайцев, орочей, эвенков. Такая напряженная работа сказалась на здоровье. Валентине, привыкшей к южному солнцу, приходилось нелегко. Врачи вынесли свой вердикт: срочно  менять климат. И в 1941 году  Валя с семьей вернулась в Новочеркасск.

 

… Леденящим душу ужасом в каждый дом, в каждую семью вошла война. Привычная мирная жизнь, уверенность в счастливом завтрашнем дне сменились тревогой, страхом и постоянно растущим напряжением. С нетерпением ждали сводок Совинформбюро. Каждое слово Левитана с пронзительной болью вонзалось в сердца людей: «Наши войска, после продолжительных и кровопролитных боев, оставили города…». Мужчины уходили на фронт, эвакуировались заводы , а женщины, старики и дети оставались дома, надеясь на чудо, на то, что враг никогда не ступит на донскую землю. Иван, муж Валентины, попал служить в строительные войска ополчения. Валя тогда уже знала, что беременна, и понимала, что с двумя детьми в такое лихолетье будет очень трудно. Она продолжала работать, бороться за каждый прожитый день, и помогала, как могла, всем, кто был рядом.

…Враг входил в город. Повсюду слышалась чужая лающая речь, воздух наполнился запахом раскаленного железа немецких танков и выхлопными газами сотен мотоциклов. Матери хватали ребятишек и, прижимая к себе, словно закрывая от страшной беды, бежали по домам и наглухо закрывали окна и двери. Но в своих домах они уже не были в безопасности. Повсеместно немецкое командование размещало своих солдат и офицеров. Все,  что можно было есть, изымалось для «доблестной германской армии», а «доблестная» армия панически боялась партизан, и гестаповцы переворачивали город вверх дном в поисках подпольщиков.

…Валентина перепеленала сынишку и,  повязывая платок, сказала дочке:

–        Эллочка, я за водой пойду. Никуда не уходи, детка, я скоро.

Пятилетняя девочка  знала, что, кроме нее, маме помочь некому. Бабушка и тетя по отцу, жившие в одном с ними дворе, сами ждали от мамы помощи. А та из последних сил ходила за несколько километров, чтобы набрать воды. В этот раз мама обещала прийти скоро. Эллочска услышала шаги за дверью. Взглянула на братика — он мирно посапывал носиком и не понимал, что они с сестренкой совсем одни и ей очень страшно без мамы. Дверь распахнулась. На пороге стояли двое в немецкой форме: офицер и солдат.

–        Где  мать? — на плохом русском спросил офицер.

–        Не знаю, — едва дыша произнесла девочка.

–        Когда прийти домой?

–        Я не знаю…

–        Мы есть ждать здесь!

Ждали больше часа, и все это время Эллочка жутко боялась, что может проснуться Толик, и они его заберут. И что маму заберут — тоже боялась. Но мамы все не было и не было. Наконец, немцы поднялись и, ничего не говоря,  вышли из дома. Девочка сидела, не шелохнувшись до самого маминого прихода. А когда мама вернулась, еле волоча ноги от усталости, ее уже ждали соседи.

–        Валечка! Бежать тебе надо, за тобой ироды приходили. Сидели, ждали битый час. Вернутся ведь! Господи! Да когда же конец этому будет!..

Через время Валя узнала, что ее и многих других городских активистов выдал парень, с которым она училась в техникуме в одной группе. Он стал служить в гестапо.

… Ночью, наскоро собрав кое-какие вещи, Валентина с детьми ушла из дома. Эллочка несла узелок с вещами, а мать — закутанного малыша. Через город шли быстро — им затемно надо было уйти как можно дальше от Новочеркасска. Их путь лежал в Аксай, к бабушке и дедушке — самым родным людям. Эллочка быстро уставала. Ее ножки еще не совсем окрепли после болезни и им приходилось часто останавливаться, чтобы отдохнуть. Путь был не близкий, и, отмеряя шагами версту за верстой, Валентина вспомнила, как не один раз ходила пешком за сотни километров на «менку». Тогда все знали, что такое «менка». Соберут женщины кто что сможет: ленточки, резинки, пуговицы, одежду и идут по дальним селам, деревням, чтобы выменять все это на крупу, сало, хлеб. До Украины доходили. И все пешком. Ночью в степи пересиживали, промерзали до костей, а с рассветом — снова в путь. Ноги распухшие, руки от усталости не держат то немногое, что удавалось выменять. А дома — голодные дети, одни в городе, где бесчинствует враг.

Валентина шла, вспоминая все тяготы, которые пришлось пережить ей и ее маленькой дочке. Эллочке приходилось оставаться с полуторамесячным братиком по двое суток. Кормила его сцеженным молоком, меняла пеленки, баюкала его и ждала, ждала маму. И вот сейчас они идут к родным. Там тоже трудно — немцы уже были в Аксае, но вместе, рядом с отцом и матерью, Валя верила, легче будет пережить любое горе.

В самом конце зимы 1943 года советские войска освободили Новочеркасск. Война еще не кончилась, но какое это было счастье —  не видеть везде паучью свастику, не ждать со страхом брошенную в спину команду «Хальт!», не узнавать по утрам о новых арестах и казнях. Валя с детьми вернулась домой, и вскоре ее вызвали в горсовет. Во время оккупации немцы организовали «детский приют», в который помещали беспризорных ребятишек. Иногда туда попадали дети, отнятые у матерей.  У них брали кровь для раненых немецких солдат и офицеров. Валентине было поручено заняться освобожденными детьми.

Кирпичный дом на Красном спуске имел большой подвал. В этом полутемном, сыром подвале немцы расположили детей. Когда Валентина вошла в подвал, перед глазами ее предстала страшная картина: десятки изможденных детей лежали на кроватях, не в силах пошевелиться от истощения. Исхудалые бледные скулы, тонкие ручонки безжизненно лежали поверх одеял. Большинство из ребятишек не могли двигаться совсем. Валя заплакала. Сильно, горько, навзрыд. Казалось, с этим потоком слез она выгоняла из своего сердца отчаянье и боль, преследовавшие ее так много дней и ночей. Она плакала и знала, что больше никогда не позволит себе такой слабости. Она нужна этим детям. Нужна сильная и уверенная в себе. Началась тяжелая работа, не прекращающаяся ни на минуту. Собрали коллектив энтузиастов и выхаживали детей денно и нощно. Доставали продукты где могли, отдавали лучшие кусочки, кормили с ложечки самых слабых и выносили на солнышко дышать свежим воздухом. Подняли  на ноги всех до единого. Эти семьдесят ребятишек стали первыми воспитанниками детского дома №8 г. Новочеркасска. А Валентина Алексеевна Головня — его первым директором.

В самом конце войны Валентина узнала, что у ее мужа там, где он служил, была другая женщина. Душа, израненная всеми пережитыми горестями, заболела нестерпимо. А когда Иван вернулся — не простила. Не смогла. Еще больше ушла в работу. В ней и в детях Валентина видела смысл своей жизни. Уже поле войны, когда в детском доме дела наладились, она решила вернуться в школу. Не смогла забыть своего предназначения.

Дети — удивительно искренние существа. Они безошибочно чувствуют любое проявление тепла и любви к ним. И тогда их совсем юные сердечки наполняются трогательной благодарностью и привязанностью. Вот так искренне и безоговорочно любили свою первую учительницу Валентину Алексеевну все ее две тысячи учеников. Девочки мечтали иметь такие же густые черные волосы и делать из них такие же красивые прически. А как дети любили бывать у Валентины Алексеевны дома! Она была их настоящим другом и они  даже представить себе не могли, что были для нее самой большой любовью в жизни. Когда Валентина Алексеевна Головня узнала, что ей присваивают звание заслуженной учительницы, она отказалась:

–        Я работаю не за награды. Моя награда — любимое дело, мои дети, мои ученики и их любовь ко мне.

… Прошли десятилетия. В маленькой квартирке, где жила с дочерью старенькая учительница, много лет назад вышедшая на пенсию, раздается звонок в дверь. На пороге — две взрослые женщины. Им за сорок, но в глазах какое-то детское нетерпение и в то же время робость. В руках — цветы.

–        Валентина Алексеевна, здравствуйте!

— Девочки, дорогие мои! Здравствуйте! Входите, мои хорошие! Как я рада, — всплеснула руками пожилая женщина.

–        Неужели вы нас узнали? Невероятно!

–        Ну, а как же! Вот глупенькие! Танечка, а где же, детка, твои косы? А ты, Наташа, все такая же сладкоежка?..

Она помнила своих учеников всегда. Всех поименно. Эта память о них согревала ее своим добрым дыханьем долги годы болезни. Двенадцать лет Валентина Алексеевна мужественно боролась с тяжелым недугом. Она была окружена самой сердечной заботой своих детей и до последнего дня являлась для них примером стойкости, мужества и порядочности.

… В жаркий летний день, когда природа под щедрыми лучами солнца пела гимн жизни, когда поля, наливаясь живительным золотом, готовы были отдать людям хлеб, когда в садах праздновал свое рождение новый урожай щедрой донской земли, Валентины Алексеевны не стало… Но она жива в памяти тех людей, кто встречался на ее жизненном пути, таком нелегком, но чистом и честном. Память о ней будет согрета благодарностью тысяч ее учеников, впитавших в себя самую главную заповедь своей любимой учительницы: жить честно!

… Недавно я узнала, что и дочери В.А. Головня уже нет в живых. Вспоминаю Эллу Ивановну Кондратьеву с сердечной благодарностью за то, что много лет назад она рассказала мне историю своей семьи, и в свет вышел очерк, который вызвал много откликов тогда, и, надеюсь, тронет сердца читателей сейчас. Мы не должны забывать, что историю любой страны составляют те, кто в ней живет, строит заводы и дома, лечит людей, учит детей, защищает Родину от врагов. В любых ситуациях и обстоятельствах они, прежде всего, — люди…

Ирина Гаврилова