Валентина Федоровна Толмачева – несовершеннолетний узник концлагеря Котоново. Ее воспоминания записал однофамилец, писатель Борис Толмачев. В рассказе — часть истории Великой Отечественной войны, показанная через восприятие десятилетней девочки. Валентина Федоровна рассказала о войне не со стороны передовой, где шли военные действия, она показала, какой была тогда жизнь для женщин, детей, стариков.
— Родилась я в простой крестьянской семье в 1931 году в Воронежской области. В семье была третьим ребенком. Время было тяжелое, и семья, как и многие в то время, голодала. Жили на «подножном корму». Крапива, лебеда и остальные съедобные растения были основой питания. Конечно же, я не помню самых ранних лет моей жизни. Но, как говорила впоследствии мама, до трех или четырех лет я от слабости почти не ходила. Ноги не держали. Сидела в избе у окошка и соседи, проходя мимо, говорили: «Жива еще, Валечка?». Растила меня бабушка, так как родители со старшими детьми уехали в Ленинградскую область. Туда был направлен учиться мой папа. Помню только, что у него была кожаная куртка. Где-то в 1933-36 году родители забрали меня к себе, так как я выжила и начала подниматься на ноги. Мое первое воспоминание о детстве связано с событием, когда мне папа купил красные башмачки. В комнате никого не было. Я самостоятельно надела башмачки и, стоя у кровати, начала притопывать ими – плясать. На этот звук прибежали родители и обрадовались, что я наконец-то начала ходить. Это уже в четыре года. Жили мы все также бедно, но дружно и счастливо. Годы шли. Мы росли. Учились в школе. Беда войны подкралась незаметно, и папа ушел на фронт. Больше мы его не видели до окончания войны. Война приближалась очень быстро и вскоре мы оказались в оккупационной зоне. Десятилетней девочкой впервые я увидела захватчиков, испытала страх и ужас от бомбардировок, ужас от облика войны.
С января 1942 года по 1944 год мы находились в немецком плену. Нас немцы, как семью бойца Советской армии, арестовали в г. Малая Вишера, Ленинградской области и с колонной военнопленных погнали пешком в мороз в Псковскую область. Мы шли сквозь метель, мороз, ветер. Было страшно смотреть по сторонам. Представьте себе, я кое-как одетая в лохмотья и вечно голодная, плетусь в колонне изможденных, измученных и израненных людей. Вокруг снежная пустыня, и только лишь видны полузанесенные снегом трупы людей. Местами в «мертвом приветствии» торчат из снега руки и ноги. В одном месте мой взгляд с ужасом остановился на лежащей заледеневшей полуголой женщине с мертвым грудным младенцем в руках. Представьте себе мой страх, мой ужас при виде этой ледяной «мадонны». Жизнь маленького существа, жизнь человека в самом начале была прервана, «задута», как тонкая свечка на ветру. Если бы только знали, как страшно было идти под дулами автоматов и под лай злобных, натасканных на людей собак, через это бесконечное ледяное кладбище. Время от времени под свист холодного ветра, крики конвоя и злобный лай, раздавался выстрел. Это прерывалась, замирала жизнь очередного страдальца.
Запомнился случай, когда нас пригнали на ночлег в какой-то сарай. Там было человек пятнадцать-двадцать наших пленных бойцов. Их выгнали на мороз из сарая. Они, окончательно оголодавшие, набросились на привязанную у сарая собаку и, буквально в минуты, разорвав ее на куски, начали есть вместе с кожей и шерстью. Немцы при этом били их прикладами и без разбора расстреливали тут же, на месте.
Мы начали плакать, а немцы стали нас бить прикладами и стрелять. Да, эти страхи были не для детской психики. Не для детского восприятия. В Волышево мы жили до 1943 года. А зимой нас погнали дальше, до станции Порхов. Там нас погрузили в товарные вагоны и отправили в город Пыталово, в концлагерь Котоново…..
Когда немцы начали отступать, нас собирались всех расстрелять. Пользуясь общей неразберихой, мы, кто сумел, разбежались. Наша семья пряталась в подвале у стариков в деревне Мостище, и они не выдали нас немцам. Так мы остались живы.
Несколько раз я находилась в когтях у смерти. И каждый раз какой-то случай спасал меня. Однажды, мы пошли с сестрой на гумно, за сеном для коровы. И вдруг туда пришли два немца. Вы знаете, наверное, и среди них были тогда нормальные люди. Младший из них вскинул автомат, и прозвучали выстрелы. Но в это время старший ударил по автомату и что-то крикнул. Пули прошли рядом, но мы остались невредимы. Кто знает, может он вспомнил своих детей? А, может, есть Бог и это он нам помог?
До прихода Красной Армии мы жили у стариков, помогая им по хозяйству, зарабатывая свой хлеб. Я сейчас не помню, как и чем мы жили в эти голодные годы. Но выжили. Начали учиться в школе. Мама работала. И, знаете, неожиданно нам улыбнулось счастье. Однажды мама торговала на вокзале. Остановился поезд с нашими бойцами с победой возвращающимися домой. К маме подбежал военный и, что-то покупая, взглянув, вдруг обнял ее и крикнул своим друзьям: «Я нашел свою жену!». Вот какие бывают в жизни сказочные случаи. Это был папа! Тут же ему выбросили из вагона его пожитки. Поезд ушел, а он живой, родной, любимый остался с нами. С возвращением папы жизнь наша значительно улучшилась. Папа сумел устроиться на хорошую работу, и мы зажили радостно и счастливо…»
Ирина Мардарь
