«Мальчик, тебе в школе про милосердие говорили?»
«Не-а!»
«Паршивая у тебя школа…»
(«Небеса обетованные» Эльдара Рязанова)

В школе с первого по десятый класс мы слышали, что в жизни всегда есть место подвигу.
Конечно, лучше бы говорили, что в жизни всегда есть место состраданию, милосердию, творению блага. Но зато нам преподавали великую русскую литературу, из которой это было и так ясно, потому что она вся «милость к падшим» призывала…
«Понимаете, нам, американцам, ваши «герои» не нравятся. Мы любим людей успеха. А вы, русские, всегда пишете про неудачников», — говорил американский читатель писателю Юрию Трифонову.
Поэтому мы сразу поверили на слово («непечатному» в советские времена) Сергею Довлатову: «Есть ли что-то важнее справедливости?» — «Милосердие».
И все же кинорежиссер Павел Лунгин жестко говорит в интервью «Аргументам и фактам», что его поражает, как мало в России благотворительности. Люди живут по лагерному закону: «Сдохни сегодня ты, а я – завтра». А тех, кто говорит: «Давайте вместе проживем еще хотя бы полдня», совсем немного.
Если и туговато у нас с благотворительностью, то не только наша в том вина.
Журналистка Ирина Мардарь при подготовке статьи «Благотворительность, которую мы потеряли…»(в 2002 году), не нашла в Советском энциклопедическом словаре за 1981 год слова «благотворительность». «Благотворение исчезло из частной жизни, став монополией государства», — пишет моя коллега. – Нет явления, нет и слова…»
Государство занимало патерналистскую позицию: если будете вести себя, как послушные детки, у вас все будет хорошо. Вот это нас и испортило — сильнее, чем «квартирный вопрос». Если «до 17-го года» обычный человек мог обратить свой взор на бродяжку, «сирого и убогого», чтобы «принять в нем участие»: привести в дом, накормить, подлечить, спать уложить, то на протяжении последующих десятков лет одно только приходило в голову: «И куда только милиция смотрит…» Мне кажется, не первый, но сильный удар был нанесен по человеколюбивой душе народа, когда в 1933 году прямо на улицах городов от голода умирали люди. А более-менее сытые прохожие говорили себе: «Раз наше самое справедливое в мире государство не обращает на этих несчастных внимания, значит, они сами виноваты, и вообще, зачем сюда приползли, тяжко смотреть, оставались бы в своих деревнях…» А первый – когда сказали, что Бога нет, и отменили Христовы заповеди; особенно жаль вторую: «Возлюби ближнего, как самого себя…»

«БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ, КОТОРУЮ МЫ ПОТЕРЯЛИ…»
Социальная активность, направленная на решение проблем, до которых у государства не доходили руки или не хватало ресурсов, была свойственна жителям Новочеркасска, нашим предшественникам. Моя коллега Ирина Мардарь в данный момент как раз пишет научную работу «Трансформация социального активизма на примере города Новочеркасска»; первой частью диссертации я воспользовалась с любезного ее согласия.
Ирине Мардарь принадлежат слова, под которыми я с удовольствием подписалась бы: «Не знаю, как вам, а мне ласкают слух слова «человеколюбивое общество», «сиропитательный дом», «попечительство о бедных»…» Добавлю от себя (вычитала у Евгения Кирсанова в «Славе и трагедии Новочеркасска»): было такое «Общество покровительства животным», которое открыло лазарет для больных «братьев наших меньших». А чего стоило только «Попечительство о народной трезвости»!
Это то, что мы утратили – «высокие отношения» в обществе. Подкидыши красиво назывались «невинными жертвами нашего сластолюбия». Казачество разволновалось, что ежегодно в Донском крае тонет 180 человек, и основало «Общество спасания на водах»; была открыта Школа практического плавания…
Это были наши предки. Мы от них произошли!
Традиции благотворительности на Дону были богатейшими. Сюда веками собирались «люди свободолюбивых, неуживчивых пород». Они были «мобильными» и «рисковыми». Походный уклад жизни «воинской касты», способ распределения ресурсов, казачья демократия сделали Область Войска Донского «островом». Империю устраивала дешевая военная сила, которая сама себя содержит. Государство придерживалось принципа «не трогать славное Войско Донское», но и не баловало. Казачество всегда зависело только от самого себя и исторически привыкло к самоуправлению. Социальные проблемы приходилось решать самостоятельно. К тому же казаки, поскольку их профессия «Родину защищать» была связана с участием в войнах на грани жизни и смерти, жили «с опорой на православную веру в Бога». Новочеркасск был очень религиозным городом, об этом свидетельствует дореволюционное количество церквей и величие Войскового Собора. Общественное самоуправление «было замешано на идеалах милосердия, социального служения, помощи нуждающимся и страждущим». «Альтруистические мотивы дополнялись иными», но не менее благородными: промышленники были заинтересованы в образованных работниках, купечество – в повышении социального статуса, казачество – в укреплении позиций Новочеркасска как столичного города. Но все вместе хотели оградить общество от бедности, преступности и болезней нищеты – туберкулеза и пьянства.
(В вышеизложенном абзаце автор статьи опирается на обильное цитирование диссертации Ирины Мардарь – М.К.)

СОСТОЯНИЕ ДУШИ ОБЩЕСТВА
Сострадание – состояние души, которое от природы свойственно человеку, особенно ребенку. В пять лет он подбирает беспризорных котят, в пятом классе доверительно сообщает: «Мам, я всегда бомжикам подаю…» А я с особым чувством подаю опустившимся женщинам-пьянчужкам. Ведь им ничто человеческое не чуждо. Моя соседка, как «проспится», вспоминает, что у нее уличные собаки голодные, занимает деньги, покупает сосиски(!) и бежит кормить.
В старших классах моя подружка Галка одалживала свой спортивный костюм девочке из параллельного, вернее, Галя и Оля (в ее семье не было денег, а физручка гнобила) носили его попеременно, вдвоем. Но Галина напрочь забыла об этом, а Ольга напомнила с благодарностью почти через сорок лет на школьной встрече выпускников. И я сняла перед Олей шляпу.
Подруга Анна, преподаватель французского языка, тогда только вслух возроптала против своей «зряплаты», когда узнала, что мама ее ученика, реализатор на рынке, накупила детской обуви разных размеров и подарила детскому дому, а она пока никак не может себе этого позволить.
Я спросила у Андрея, «мелкого лавочника», как он сам себя называет, занимается ли он благотворительностью:
— Когда алкаши просят у меня 10 рублей (на билет, они все время куда-то едут), я даю им 50, могу сто рублей дать. Бомжам, которые на помойке роются, когда я мусор выбрасываю, я всегда деньги даю. Однажды на базаре творог покупал, а тут подошла бабушка и стала просить горсть творога. Хозяйка ей не давала, я сказал, что оплачу, и тогда продавец не взяла с меня денег, но сказала: «Вы думаете, сама съест? Сейчас кошек пойдет кормить…»
И перед этой бабушкой я тоже сняла шляпу.
М.: — В этой ситуации все оказались благотворителями.
А.: — Но не все по своей воле.
М.: — А вообще, что такое, по-твоему, благотворительность?
А.: — Благотворительность — это порыв души и инкогнито: попросили, дал и — разъехались, разошлись.
Художник Наталья подарила идею: обзвонить бизнесменов и попросить денег на определенное благое дело. Станет очевидно, насколько общество расположено к благотворительности. Но, поскольку разговор происходил на кафедре социологии ЮРГТУ (НПИ), тут, как «рояль в кустах», очень кстати оказалась психолог Ирина, которая поделилась с нами сомнениями: корректно ли будет запускать своеобразный «щуп»? Это называется «лезть в душу» и народом не приветствуется.
И.: — А кто мы такие, чтобы производить замеры? Какое право имеем провоцировать людей?
Н.: — А может, человек не знает, что есть нуждающиеся? Мы пробудим в нем добрые порывы. А сколько пользы обществу!
И.: — Но благотворительность – это личное дело, собственное участие, вклад своего труда, своей души, а не перекладывание финансового бремени на другие, более материально устойчивые плечи…
К чести Натальи надо сказать, что сама-то она уже несколько лет вкладывает душу в доброе дело, да и без денег не обходится, при скромной зарплате.
Н.: — А если никто участвовать не хочет? Если все общество не хочет?
И.: — Но по принуждению, даже по убеждению – это уже не благотворительность, а в лучшем случае — социальная ответственность бизнеса.
И в опровержение того, что «никто не хочет», Ирина добавила:
— Работая в Доме ребенка, я видела столько горестных моментов в жизни детей… А неизвестные люди приходили и оставляли свои деньги. И много всего, машинами, завозили.
И я знаю одного сорокалетнего «деда», который, навещая дочку с внуком в детской больнице, привозил фрукты ящиками на все отделение.
Я все-таки последовала совету Натальи и на дружеских правах опросила своего знакомого бизнесмена Виктора, математика и прагматика:
— Если бы к тебе пришел человек и попросил денег…
— На что?
— На краски и кисти, холсты, рамки и прочие материалы для художественного творчества пожилых людей…
— Это четыре-пять тысяч? – мгновенно подсчитал он в уме и сказал: — Наверное, дал бы. Но на человека, который пришел просить, обязательно бы посмотрел, чтобы решить: давать или нет.
Я прочитала у Ирины Мардарь, что на мотивы благотворительства купцов и промышленников влияло своеобразное отношение к зарабатыванию денег в России. Цитирую по диссертации: «Этот труд не был в почете. Сами предприниматели испытывали чувство вины за свое состояние и говорили: «Бог дал богатство в пользование и потребует по нему отчета».
Диссертации, как правило, пишутся на актуальные темы.
Когда строилась церковь Донской иконы Божьей матери на Хотунке, отец Сергий рассказывал, что останавливались машины, люди выходили, давали деньги «на храм» и ехали дальше по своим делам. Когда я в торговых местах вижу «благотворительные урны», куда предлагается класть деньги на какое-то благое дело, и они, прозрачные, пестрят купюрами, я каждый раз думаю, какие же у нас люди отзывчивые, с ними не пропадешь…

«ЛУЧШИЙ БОГОМОЛЕЦ, МОЛИТВЕННЫЙ ХОДАТАЙ…»
Подавать ли цыганкам с «ребенками» на руках? Как только сделаешь это, тут же, как горох из-под подола, посыплются цыганчата, и с радостным блеском в лукавых глазенках заводят свою песенку «Дай, тетя, дай…»
Подавать ли не старым и не обиженным силой, а что называется, «я вышел ростом и лицом, спасибо матери с отцом», алкашам с презрительно-просительным выражением лица? Хотя хочется спросить: «А вы работать не пробовали?»
Историк В. Ключевский (в статье «Добрые люди Древней Руси», 1892 год) пишет, что «нерасчетливая частная благотворительность в России вскормила ремесло нищенства, стала средством питания праздности…» Но «молчаливая тысячерукая милостыня приучала людей любить человека и отучала бедняка ненавидеть богатого». Люди учились исполнять заповедь о любви к ближнему: «любить ближнего – это прежде всего накормить голодного, напоить жаждущего, посетить заключенного в темнице».
«Благотворительность была не столько вспомогательным средством общественного благоустройства, сколько необходимым условием личного нравственного здоровья: она больше нужна была нищелюбцу, чем нищему…» «Когда встречались две …руки, одна с просьбой Христа ради, другая – с подаянием во имя Христово, трудно было сказать, которая из них подавала больше милостыни другой…» «…Русь понимала и ценила только личную, непосредственную благотворительность, милостыню, подаваемую из руки в руку, при том «отай», тайком не только от стороннего глаза, но и от собственной руки. «Нищий был для благотворителя лучший богомолец, молитвенный ходатай, душевный благодетель…»

«НЕКОТОРЫЕ ГИБНУТ ОТ БЕСПОРЯДКА»
Пастор Владимир Романенко:
— Нужды сегодня много, очень много. Но пути решения проблем мы понимаем по-другому. В мире достаточно ресурсов, чтобы люди жили безбедно. Дело в неправильном распределении средств и в беспорядке в душе, в семье. Вот люди и бедствуют. Мудрый Соломон в притче говорит, что «много хлеба бывает и на ниве бедных, но некоторые гибнут от беспорядка». То же самое можно сказать и о причинах бедствий и нехваток в нашей стране. У нас есть все: и запасы полезных ископаемых в недрах, и леса, и реки, и выход к морям и океанам. И люди у нас хорошие, а толку нет. Мы идем немножко дальше, ищем корни проблемы. Если отец все пропивает, значит, его нужно поместить в христианский центр, чтобы помочь обрести смысл жизни, осознать ответственность за жизнь детей.
Если бедствуют старики… По Библии, государство не обязано брать это на себя, забота о стариках – обязанность их детей. С этим горем мы сталкиваемся в «стардоме», который посещаем еженедельно. Это беда тех, кто в свое время или убивал своих детей, не давая им родиться, или родил, но неправильно воспитал. Жили беспорядочно, не устроили своих детей, а вкладывать в детей – то же самое, что в свое будущее. Я надеюсь, что мои дети не бросят меня, как мы не бросили своего отца (пастора Василия Романенко, который долгие годы возглавлял церковь баптистов-евангелистов в Новочеркасске – М.К.) Когда ему понадобилась операция, все дети (а нас семеро) сложились и поместили его в больницу. Сотрудники отделения удивлялись, что каждый день Василия Васильевича навещают разные люди, но каждый из них — сын. Мы, пятеро сыновей, распределили между собой дни для посещений. И каждый еще шел к завотделением поговорить о здоровье отца, пока тот наконец не попросил: «Вы уж соберитесь все вместе, и я всем сразу объясню…»
Поэтому мы видим выход в духовном просвещении нации. Как говорил Достоевский: «Гибель народу без слова Божия…» Это самое первое дело, а потом уже деньги или кусок хлеба. Мы занимаемся благотворительностью. Но понимаем, что душа важней, чем тело, а тело важней, чем одежда. Заниматься благотворительностью – значит, заботиться о человеческой душе, а потом уже человек сам себе поможет. Бедствуют те, у кого в жизни нет Божьего порядка. Обычно люди пожинают то, что посеяли, а это никому не нравится. Наш отец один работал и вырастил семерых детей, а теперь пожинает плоды своих трудов. Благотворительность – помочь человеку обрести смысл жизни, свое место в жизни. Наша церковь живет только на пожертвования. Чтобы кто-то что-то получил, надо, чтобы кто-то что-то дал. Получая пожертвования, мы направляем их туда, где это необходимо. К нам приходят люди, потерявшиеся в жизни: алкоголики, наркоманы, вышедшие на свободу из мест заключения. Отсутствие еды и одежды – не главная беда в их жизни. Мы даем им еду и одежду, но это не решает их проблемы. У этой проблемы есть название – грех. Поэтому, пока этот вопрос не решен в душе, сколько свинью не мой –
она всегда грязь найдет. Если мать моет ребенку руки, а он тут же берет грязные камни, она не отмоет его, пока он их не выкинет. Надо удалить причину грязи, а потом уже вымыть дитя целиком…

«ВНУТРЕННЯЯ ПОТРЕБНОСТЬ СЕРДЦА»
Отец Александр Луканенко:
– Ко Христу много приходило людей. Пришел юноша и спросил, что ему сделать, чтобы спасти свою душу. Христос ответил: возлюби Господа Бога всем сердцем и душой и возлюби ближнего своего как самого себя, и будешь спасен. «А кто мой ближний?» И Христос рассказал такую притчу. Шел человек из Иерусалима в Иерихон, по дороге на него напали разбойники, избили, отобрали все, что было, и оставили на дороге едва живого. Шел ветхозаветный священник, служение которого было являть всем любовь, но развел руками и прошел мимо. Шел левит, в обязанности которого было вменено творение блага, но покачал головой и прошел мимо. И шел «презренный» в Иудее самарянин, увидел жертву разбоя, иудея же, и «милосердствовал о нем». Омыл раны, смазал елеем, поместил в приют. Не выбирай, кому сделать добро, говорит Христос, иди и твори тем, кто нуждается в благе на твоем пути: вот кто твой ближний. Священником и левитом двигал внутренний закон творить добро, и они в другом месте это сделали, а доброго самарянина, у которого тоже были дела, остановила внутренняя потребность сердца.
Есть такое мнение в нашем обществе, что «пусть милосердствуют богатые, а у меня денег нет». Но в этом кроется лукавство. Самарянин был бедным путником, а все же нашел чем поделиться. Еще одна притча. Богатый человек вышел погулять и встретил нищего, которому все кидали монетки. Он сунул руку в карман и обнаружил, что забыл бумажник дома. Тогда он сказал: «Я богат, но с собой нет ничего. Дам, что имею – пожму тебе руку». И протянул бедняку руку как равному. И тот произнес: «Первый раз в жизни со мной так поступили…».
Мы недавно чествовали сестер милосердия, которые уже десять лет несут свое социальное служение в городских больницах. Одна из них до пенсии работала медсестрой в детском доме, и до сих пор уделяет внимание детям, согревает, как не согревала родная мать, водит их в церковь. Дети вырастут и разбегутся, и имя ее забудут, но есть надежда, что зернышко, которое она заронила, прорастет. И они благо будут творить тем, кого любят. И не обязательно деньгами, а тем, чем будут богаты. Душой – значит, душой. Недавно наши сестры ухаживали за одиноким человеком. Он умирал. Был бомжом, и так, как они, никто никогда о нем не заботился. Мы похоронили его и поминаем в церкви.
Женщина, которая 17 лет печет просвирки при Георгиевском храме, добавила:
— Мы должны делать добро, благое, богоугодное дело. Бог дает нам благодать, а мы должны передавать ее. Бог дает нам просто так, и мы должны так делать.

ЖЕНСКАЯ ДОЛЯ ТАКАЯ…
Жалость к бедному и больному – «чувство, с которым русская женщина на свет родится»…- пишет Ключевский.
«У нас люди охотно откликаются: наш цех — женский», — говорит председатель цехового комитета Татьяна Коняхина. – Только не надо нас «выпячивать»…
Две простые истории. У изолировщицы Оли Куликовой стала болеть нога, да так, что она не могла не только ходить, но и стоять. Обратилась к врачу. Оказалось, что у нее почти полностью разрушился тазобедренный сустав, и если срочно не сделать операцию, то ногу придется ампутировать. В Ростове прооперировали, но неудачно. Надо было ехать в Москву. Операция стоила 100 тысяч рублей. У Оли таких денег не было: жила с мамой, только перевели из учениц в изолировщицы. Ну, раз такое горе, откликнулись подруги по работе. Жалко было Олю – молодая, и останется лежачим инвалидом…Собрали сколько могли, но до ста тысяч далеко. Тогда предцехкома Татьяна Коняхина обратилась в заводской профком, ко всем 89-ти организациям, и попросила выделить из их фондов материальной помощи хотя бы по тысяче рублей. И люди отозвались. Кто не смог перечислить из фонда, собрали наличными в своих цехах и отделах. Олю прооперировали в Москве, куда ее повезли мама и Олин парень, и на этот раз все было хорошо. Сначала девушка ходила с палочкой, сейчас ходит сама, сдала на водительские права, выходит замуж. Девочки, с которыми она работала за одним столом, навещают ее, собираются к ней на свадьбу. Благодаря добрым, простым, небогатым людям спасены три судьбы – девушки, ее мамы и юноши, который в любом случае не собирался отказываться от Оли.
А в цеху случилась новая беда. 12-летний сын сменного мастера Оли Скрынник был один дома и самостоятельно варил пельмени. Выбежал на улицу за почтой, а огонь задуло ветром. Он вернулся и снова чиркнул спичкой, и газ взорвался. Мальчик пострадал так, что обгорело 98 процентов кожи тела, уцелела лишь кожа на пятках. Первые три дня в больнице его не трогали, только поддерживали, а когда стало ясно, что он выжил, перевезли в Ожоговый центр в Ростов, и хирург сделал ему уникальную операцию по пересадке кожи. Весь завод собирал деньги на лечение. Администрация выделила три автобуса для доноров. Два автобуса заполнили заводчане, один – воинская часть, где служит отец. Кровь сдавали безвозмездно. Все цеха собрали деньги на лекарства. Два месяца мальчик провел в больнице. Сейчас он поправляется в санатории. Семью из трех человек товарищи по работе буквально вернули к жизни. А в кровеносных сосудах ребенка течет здоровая кровь добрых людей.
«Благотворительность как-то особенно к лицу женщине», — пишет Ирина Мардарь в статье «Благотворительность, которую мы потеряли…» и цитирует французского драматурга Э. Легуве: «Женщины обладают даром благотворения. Мужчина дает лишь свои деньги, женщина – еще и свое сочувствие…»

«ДОБРЫЕ ЛЮДИ 21-го ВЕКА»
Коллега Инна нашла то, что искала, в Интернете на сайте «Одноклассники»: «Кто, если не мы». Благотворители –
пользователи Интернета, молодые, продвинутые. И очень много людей собираются вокруг объекта помощи. На сайте –
фото ребенка, история болезни, сумма, необходимая на лечение, сроки. Каждый день вывешивается информация о состоянии здоровья малыша. Размещается банковский счет, но не обязательно выстаивать очередь в банке (это отсекает многих потенциальных благотворителей). Предусмотрены разные системы оплаты. От электронных кошельков до платежных терминалов. Раз в один-два дня выкладывается информация о том, сколько денег уже накопилось. Вложив свою лепту, смотришь в отчете о поступлениях, пришли ли твои деньги. Полная прозрачность. А когда необходимая сумма собрана, ребенок помещен в клинику и начато лечение, то вывешиваются новости: как он себя чувствует, как перенес операцию, как проходит лечение. «Многие говорят: я хочу участвовать в добром деле, но не верю никому, везде лохотрон. А я для себя нашла идеальную схему», — говорит Инна.
Человек слаб, к его слабостям относится и желание, чтобы о его добром поступке узнали и помнили. Но это все равно лучше, чем совсем не совершать добрые поступки. Наши предки-новочеркасцы тоже делали именные дарения – дом для ночлежников Черникова, бесплатная женская больница Луковкина, богадельня Аверькова. Прекрасный способ остаться в памяти потомков и дополнительный стимул к благотворению. И существовали адресные дарения, чтобы душа дарителя была спокойна: капитал купца Хвостикова –
в пользу детей сиропитательного дома,
капитал сотника Рудакова – на содержание школы глухонемых… А как заманчиво было завещать свои средства на благотворительные цели! Имена меценатов тоже были всем известны, но от этого их благородные дела вовсе не тускнели. Тем более Новочеркасск был городом маленьким и по-домашнему уютным, все друг друга знали, и все – и плохое, и хорошее, становилось известным, прежде чем это напечатают в газетах.

ПОМОГАЕМ СЕБЕ
Иногда остается закрытым смысл фразы: «помогая другому, ты помогаешь себе». Мне — то приоткрывается, то опять закрывается. Когда ты влезаешь в шкуру страдающего человека, это заставляет душу работать. А это ой как тяжело. Просто не под силу. Но в этом смысл. Однажды я попала в условия благотворения, приближенные к боевым. Дело было в Абхазии. К моей подруге Зинаиде пришел сосед и в застолье произнес тост за тех своих товарищей, которые после абхазо-грузинской войны остались инвалидами. Иногда друзья собирают деньги для них, сказал он. И мы с Зинаидой решили не остаться в стороне. Когда накопили, обратились к соседу: мы хотим тоже соучаствовать. Он взял неделю на размышление. Потом пришел и сказал такую речь: «У абхазов большие семьи, и они сами содержат своих инвалидов. Но есть двое русских – мужчина и женщина». Мы хотели передать деньги ему. Он категорически отказался и сказал, что это должны сделать мы сами, из рук в руки. И мы пошли вместе с ним и их комбатом, тоже инвалидом. Уже в конце войны в Сухуми снайпер ранил его в голову.
Сначала к женщине. Это была в прошлом чемпионка СССР по метанию молота. Блондинка Светлана. У нее была куча друзей и поклонников. Она прекрасно играла на гитаре и пела. Была замужем, но родила девочку от любимого — красавца грузина. А потом ушла на войну, и всего за один год приобрела такой букет ран и болезней, что в последующие тяжелые годы экономической блокады он только расцветал буйным цветом. Самая редкая и гадкая была зараза, которая искалечила ее правую руку, и Света больше не может играть на гитаре. Нам она очень обрадовалась, а особенно своим боевым товарищам, и я поняла, что больше всего она страдает от одиночества. У мужиков-то полноценные семьи, жены на них не надышатся, а у нее только мама и дочка. Мы отдали деньги, она растерялась, но сказала, что они очень пригодятся. И оставила очень светлое впечатление. Я поняла, что буду к ней ходить.
Второй визит был тяжелее. Мы шли к Александру, у которого не было обеих ног и одной руки. Перед входом в его квартиру растерялись: многоэтажка обшарпанная, подъезд жуткий, а дверь – шикарная. Звоним. Открывает хозяин в инвалидной коляске. Квартира вся сверкает роскошью и ухоженностью, а человек этот очень печален. Оказывается, недавно его постигло большое горе. Они с другом вышли в море на рыбалку(!), но разыгрался шторм, течение отнесло их далеко от берега, волны перевернули лодку, и больше он своего товарища живым не видел. Здоровый человек погиб, а Саша, без ног и с одной рукой добрался до берега, и как выжил, сам не понимает. Наверное, есть судьба, но ему от этого не легче. Удивился, когда мы сказали, что хотим ему немного помочь материально, но мужчины сказали: отказываться нельзя. Видно было, что жена его любит и хорошо содержит. Но и Саша внесет свою долю в семейный бюджет.
«Жить – значит любить ближнего… помогать ему жить; больше ничего не значит жить и больше не для чего жить».
На этом Ключевский поставил точку.
А у нас все еще только начинается…