Семейные архивы и библиотеки – волшебное зеркало. Удивительно, как впитывают, как мистически хранят они воспоминания, дух прошедшего, как помогают взглянуть на историю Отечества. И открывают замечательные сюжеты о своих владельцах. Рассказать эту историю подтолкнула библиотека, волею судьбы оставшаяся без хозяев на улице Б. Хмельницкого.

Когда берёшь эти книги в руки, понимаешь, что их явно любили. Это богатство в своё время не просто стояло на полках. Буквально всё читалось и перечитывалось, давалось друзьям и знакомым. Потому и старились книги со своими хозяевами. Более двух тысяч томов делятся на два практически равноценных блока — научная (физика и электротехника) и художественная литература (собрания сочинений, повести и рассказы, книги о путешествиях и многолетний архив журнала «Иностранная литература»). А ещё безумное количество поэзии и акварели.

Титулы книг – словно машина времени. Вот эта, с дарственной надписью «На память», — отца. А этот томик – брата Димы. Большая часть стихов и рисунки – это её, Марты…

Отец, Ефим Маркович Синельников учился в Харькове, там родились Марта и Дима. Уже в студенческие годы он работал на электромеханическом заводе, преподавал в Украинском физико-техническом институте. В 1934 г. стажировался на заводе «Виккерс» в Манчестере. С 1937 г., после возвращения в СССР, работал инженером-исследователем на заводе «Вольта» в п. Баранча Свердловской области. Затем разрабатывал оригинальную медицинскую аппаратуру во Всесоюзном институте экспериментальной медицины им. А.М. Горького в Москве. В феврале 1942 г. добровольцем ушёл на фронт, но вскоре был отозван командованием и направлен для работы в НИИ связи РККА. В 1943 защитил диссертацию, в 1945 назначен начальником лаборатории источников питания НИИ связи Министерства обороны СССР. Потом — работа во Всесоюзном электротехническом институте, в НИИ Министерства электротехнической промышленности СССР. Был начальником научно-исследовательской лаборатории треста «Сталинградгидрострой», преподавал в Сталинградском сельскохозяйственном институте. В 1953 г. утверждён в должности заведующего кафедрой «Электрические машины и аппараты», а затем и в звании профессора Новочеркасского политехнического института.

Вслед за отцом моталась по стране и семья: из Харькова в Москву, из Москвы – на Северный Урал, снова в Москву. Потом – эвакуация, Кировская и Иркутская области, опять Москва (здесь родился ещё один брат, Володя), Сталинград и, наконец, Новочеркасск. Словом, поколесили по Союзу. И городов, и людей насмотрелись!

В этих переездах были встречи и судьбоносные. Московская школьная учительница Полина Викентьевна Мядзелко разглядела у Марты особую любовь к литературе. Вообще-то семья была творческой, стихи писали все. Но вот так, всерьёз, литературой заболела только она. И после школы пыталась поступать в педагогический институт, а не добрав всего полбалла, уехала в Харьков, где окончила с отличием Политехнический институт, получив квалификацию инженера-электрика.

Но всё же «творческое нутро» берёт верх. Марта вспоминает: «Окончив институт, послала документы в Литературный институт им. Горького, а сама поехала в экспедицию на Алтай. Я была так уверена, что меня не примут, что только в последний день явилась в институт, но… меня приняли на заочный факультет! Четыре года я работала на заводе и училась».

Что это было за время! Хрущевская оттепель! Воздух свободы и надежды пьянил. Сколько новых журналов появилось тогда: «Юность», «Москва», «Молодая гвардия», «Дружба народов», «Урал», «Волга». Расцвет поэзии, эйфория от открывшихся возможностей. С 1955 года в стране стал проводиться праздник День поэзии. Поэты выступали с трибун, собирали стадионы. И все они, казалось, были рядом с ней, и среди студентов, и среди профессуры.

В институте Марта училась у Александра Жарова. Всяк школяр наизусть знал слова его песни:

Взвейтесь кострами, синие ночи!

Мы — пионеры, дети рабочих.

Близится эра

Светлых годов.

Клич пионера —

«Всегда будь готов!»

А люди постарше задумчиво напевали:

Взошёл на утёс черноморский матрос,

Кто Родине новую славу принёс,

И в мирной дали

Идут корабли

Под солнцем родимой земли.

Чуть позже она познакомилась с Вероникой Тушновой, чьё творчество так гениально воплотила потом в песнях А. Пугачёва. «Не отрекаются любя», пожалуй, самое известное её стихотворение. Марта мечтала продолжить обучение у этой великой поэтессы.

Но, как сказал однажды московский писатель Вадим Кожевников: «В те годы от писателей не ждали самовыражения, но вот соответствовать веяниям и быть тут чуткими следовало непременно. Тоже непросто: не забежать вперед и не отстать; не прогневить власть и в то же время вызвать симпатию у либеральной публики, без чего успеха быть не могло». Марта власть прогневила. Её отчислили из института. И только сейчас удалось узнать, не по слухам, а из документов – за что.

Марта и не догадывалась, что в Российском государственном архиве литературы и искусства хранится её личное дело, из которого ясно – камнем преткновения стала «Поэма о любви». Для 1960-х годов она оказалась слишком вольной. Критики разделились на два лагеря. В возможную в то время защиту молодой поэтессы выступили Лев Ошанин и Александр Коваленков.

«В этой поэме, как справедливо говорили товарищи, многое идейно, мягко говоря, незрело. Это сочинение смятённого человека. Но для того, чтобы судить о работе автора, я хотел бы знать её другие стихи, её путь, её биографию. Кто она? Сколько ей лет? Если за этим сочинением стоит что-то очень конкретное, какой-то удар — один разговор. Тогда автору необходима дружеская умная рука руководителя и серьёзная помощь. Если же это обобщение, сложившееся представление о мире, система взглядов — другой разговор. Мне передали, что речь идёт об отсечении Синельниковой, исключении её из института. Это так? Если да, то встаёт второй вопрос, — исключительно за эту поэму? По-моему, это неверно. Это сочинение заслуживает серьёзной отповеди, умного прямого разбора суровых слов автору.

И вот тут встаёт очень важный вопрос. Ведь для того и Институт, а особенно институт Союза Писателей, чтобы воспитывать студентов. Не только сообщать определённую сумму знаний, то-то хорей, то-то ямб, а Александр Македонский родился тогда-то. Человек растёт трудно. За не менее серьёзные ошибки партия не выкинула из литературы множество людей, взрослых, сложившихся, а помогла им. Даже Дудинцеву. Думается,  и со студентами мы должны больше работать над их идейным ростом, помогать им овладевать не только знанием вопросов теории марксизма, но жить и писать, творчески применяя эту теорию. Наконец, очень опасно встать на путь немедленного отсечения за всякую неудачу и по другой причине — студенты будут бояться читать на семинарах, будут скрываться от руководителей в своём творчестве.

Что касается Синельниковой — воздерживаюсь, т.к. ничего про неё не знаю. Лев Ошанин, 28/V 58 г.».

«Исключать М. Синельникову из института   [поскольку об этом стоял вопрос], мне думается, нет оснований. «Поэма о любви» (главы I, II, III) имеет погрешности, как художественного, так и идеологического плана. Дело преподавателя указать на них Синельниковой и помочь автору улучшить поэму. Но говорить о том, что Синельникова совершила нечто недозволенное, нарушающее наши понятия об этике и морали, безусловно, нельзя.

Поэтесса не без способностей, но с весьма шаткими понятиями о принципах социалистического реализма. Надо бы её вызвать на кафедру и побеседовать, так же, как это было в случае с Лисиным.  А. Коваленков, 23/IV 58 г.».

Но заступничество столь именитых людей не помогло. Возможно, потому что, как сообщали потом Марте друзья, Тушнова на заседании кафедры… промолчала. Так или иначе, но обучение в литературном институте окончилось.

Родился сын, Марта переезжает к семье, в Новочеркасск. Работает сначала на НЭВЗе, потом в НПИ, где защищает диссертацию. В общем, вполне себе «физик». А физики, как вы знаете, зачастую, остаются лириками.

В те годы Новочеркасский городской клуб художников проводил в ГДК  занятия со всеми желающими. Марта увлеклась живописью. Под руководством Л.В. Елисеева осваивает азы акварельной техники, участвует в городских, областных художественных выставках.

Стиль её письма не обычен для новочеркасцев, сразу привлекает внимание. Большинство пейзажей – наши степные просторы и горы. Кишкет, где уже тогда находилась база отдыха НПИ, был любимым пристанищем во время отпуска, свежий горный воздух давал простор для творчества. Мартины миниатюры и композиционно, и колористически очень схожи с картинами Николая Рериха. Она сама признается, философия этого художника была ей чужда, непривычна, ведь воспитывалась она в советской стране, в определённых идеологических рамках. Но вот картины Рериха завораживали, очень хотелось подражать.

…С тех пор многое изменилось. Конец двадцатого столетия она вспоминать не любит, говорит коротко: «Но тут я осталась одна. Ушла на пенсию и 2 года кормилась, продавая картины».

В 2000 году Марта переехала в Израиль. И… снова начала писать стихи! Грустные от осознания разлуки с любимыми, и в то же время  радостные — от наступления нового дня, с его надеждами и мечтами. Издала уже три сборника стихов, даже в этом, далеко не молодом теле спешит жить, любить, мечтать.

Здесь, в Новочеркасске, из родных остались лишь двое её племянников. А ещё друзья, книги и акварели. Марта говорит: раздайте их тем, кто хочет оставить у себя память о нас.

С 11 по 13 мая в зеркальном зале Новочеркасского инженерно-мелиоративного института будут представлены книги из семейной библиотеки Синельниковых и акварели Марты Ефимовны. Даты выбраны не случайно: 11 мая – день рождения её отца, Ефима Марковича, 12 мая – день памяти брата, Дмитрия Ефимовича. Для всех, кто помнит и любит эту замечательную династию новочеркасских учёных, будет повод прийти, поделиться воспоминаниями, почитать стихи, посмотреть фотографии и рисунки. Ведь добрая память – это бесценное наше сокровище.

Александр Власов.

На фото: Марта Ефимовна Синельникова; акварели М. Синельниковой.