Кому из читателей не любопытно взять в руки пожелтевший от времени фронтовой треугольник, свернутый из листка школьной тетради, с тревожным волнением прикоснуться к далекому, суровому прошлому, почувствовать биение сердца, прочитать мысли отважного солдата, мужественно сражавшегося с гитлеровцами, защищая свое Отечество, испытавшего смертельный грохот сражений, взрывы вражеских снарядов, и сказать после боя: «Я все-таки еще жив!» и оповестить об этом своих родных?
Такие фронтовые письма-треугольники, разборчиво написанные химическим карандашом, от брата Бориса хранит в шкатулке Валерий Николаевич Сосницкий.
В день памяти брата Валерий Николаевич накрывает поминальный стол, ставит портрет Бориса, стопку водки, накрытую ломтиком ржаного хлеба с щепоткой соли и вслух читает его письма родственникам. В который раз слушают они, и вновь ощущают биение сердца Бориса, оставляют в памяти его мысли, его слова и память о нем, отважном юноше, мужественно павшем героем на поле боя.
Сам Валерий Николаевич не помнит брата, находился еще в пеленках, но из рассказов отца, матери и сестер знает, что у Бориса оказалась до обидного короткая жизнь, война рано оборвала ему юность, его мечты и желания. Кем бы он мог быть – трудно сказать. Борис был редкого душевного обаяния и отличался от сверстников прилежностью в учебе и поведении. Все свободное время проводил за чтением книг. У отца, Николая Дмитриевича, была собрана большая библиотека, и он старался перечитать все известные произведения классиков. Сестер своих, Галю и Веру, поражал своей незаурядной памятью, пересказывая прочитанное, и они, как завороженные, слушали его. Кроме того, увлекался рисованием, поэтому на каждом листочке письма есть рисунки, взятые из природы, окопной жизни, а на одном — орден А. Невского.
Окончив 8 классов средней школы № 1, в 16-летнем возрасте надел солдатскую шинель, кирзовые сапоги и испытал все тяготы и лишения фронтовой обстановки.
Вначале — письмо с фронтовой дороги:
«Свои вещи – туфли, 3 рубашки, носки – я отослал с нашим провожатым Барановым. Он живет на спуске Разина, 25».
В следующем письме:
«Вы, наверное, слышали, что делается на фронте. Как бьют этих «непобедимых фрицев». Я и Гриша учимся на снайперов, хорошо стараемся овладеть оружием, чтобы отправиться на фронт – бить врага. Шурка учится на автоматчика. Жора на артиллериста».
Фронт продвигался на Запад. Шли бои у Днепра, потом перекинулись на правобережную Украину, вслед за ними шел Борис.
«Папа, — восклицает он в перерыве между боями, — сегодня у меня был день рождения. Твое письмо я получил, как раз это и подарок мне. Я попросил своего товарища, снайпера, чтоб он унич-тожил одного фашиста, и он «снял» его утром. Это за ВЛКСМ. Мы пока в обороне, но наш сосед – 3-й Белорусский фронт – уже в Восточной Пруссии».
Потом было такое письмо:
«Я награжден медалью «За отвагу». Мы как кроты все время зарываемся в землю, потому что она нас защищает лучше всякой брони. Спать почти не приходится. Но ничего, кончится война, а конец ее близко, тогда все наверстаем».
От пожелтевших треугольников веет далеким прошлым, и сразу в памяти возникают суровые дни войны: затемненные окна, гул вражеских бомбовозов, безостановочная стрельба зениток, озарявших синеву бархатного неба с трассами зенитных пулеметов и оглушительные взрывы бомб.
Диву даешься, как четко и аккуратно работала полевая почта — эти маленькие треугольнички с фронта не терялись в пути, и почтальоны, девочки-подростки, своевременно доставляли их адресатам.
В Новочеркасске остался больной отец (у него болели глаза), и сын беспокоился не только о себе, хотя смерть ходила по пятам, но и об отце:
«Папа, ты зря не напрягай глаза, лучше пусть пишет мне Галя или Вера, а ты добавишь два слова и хватит…»
Спустя несколько дней – опять в минуты затишья:
«Папа, я все забываю спросить: что это за суворовское училище в нашем городе, я так много о них, этих училищах, наслышан…».
Чем дальше Борис продвигался с фронтом на Запад, тем сильнее и чаще билось сердце в предчувствии скорой Победы и возвращения домой. Борису, как и каждому фронтовику, страстным, безмерным желанием хотелось видеть жизнь не через прицел винтовки, испытывая безмерные лишения и тяготы войны, а умиротворенной, здоровой и красивой; видеть, осязать, ощущать красоту природы Донского края и быть активным участником обустройства мирной жизни.
Он пишет:
«Мы сейчас вплотную прижали немцев к морю, и они усиленно сопротивляются, цепляются за каждый дом. В последнем бою я убил немецкого офицера. Письма я получаю, недавно получил от Аллы Зарайченковой, вчера от Лили Л., ее первое письмо. Меня уже несколько раз считали убитым, несколько раз заваливало землей и кирпичами, но я все-таки еще жив и убью еще не один десяток этих гадов. Погода сейчас стоит очень хорошая. Настоящая весна! Ну, пока, дорогие, до скорой встречи».
Но не получили ответа от Бориса Сосницкие, не дождались теплых строчек Алла и Лиля. Он был убит в Данцигском коридоре. В одно мгновение осколок разорвал ему грудь и остановил горячее сердце.
Война закончилась без него. Без него гремели победные залпы, как и без тысяч других сынов Отечества, павших смертью храбрых за честь, свободу и независимость советской Родины.
Не забыты подвиг и имя Бориса Сосницкого. Через много лет по старому адресу – ул. Мастеровая, 66 — пришло в Новочеркасск письмо из далекой Иркутской области, где формировалась 42-я стрелковая дивизия, в составе которой фронтовыми дорогами шел выпускник 8 класса средней школы № 1 Борис Сосницкий, с просьбой рассказать подробности о его жизни.
Время многое стирает в памяти человека, но есть особая память – память сердца, и у нее сроков нет. Живы воспоминания фронтовиков, еще достовернее письма с фронта, ведь это – страницы документальной книги о Великой Победе советского народа над самой сильной в мире армией – гитлеровской Германии.