(Продолжение. Начало в №№ 29-32 от 17, 24, 31 июля, 7 августа 2008 г.).

В коридорах управления стояла тишина, все были задействованы в мероприятиях. Только одна дверь, в кабинет начальника следственного отдела, была открыта, и, проходя мимо, друзья увидели, как хозяин кабинета перелистывал уголовные дела, внушительные стопки которых лежали на столе, рядом на полу и на подоконнике.
— Добрый день, Николай Васильевич, — поздоровался Зиборов, заглядывая в дверь, — изучаете?
— Да какое там изучаете! Проверяю, всё ли есть в делах, а то на днях проверка из прокуратуры будет, — устало ответил начальник отдела, — а тут, куда ни копни, то росписи нет, то дата не проставлена. Коля, я тебя попрошу, пусть Варжелев зайдёт ко мне, тут в деле есть его рапорт без единой даты.
— Хорошо, Николай Васильевич, пришлю.
Зайдя в кабинет, Зиборов тут же стал звонить в Первомайский район, а Петров, подняв несколько раз гирю, уселся на стул рядом с открытым окном. В кабинете было прохладней, чем на улице, так как росший рядом огромный старый тополь закрывал своей обширной кроной солнце почти целый день. Из окна было видно, как водитель взвода патрульно-постовой службы и слесарь из числа вольнонаёмных копались под капотом милицейского УАЗа, беззлобно переругиваясь между собой. Они пытались восстановить то, что, казалось бы, невозможно было восстановить, так как УАЗу от роду было чуть ли не столько, сколько самому водителю. Поступлений новой техники давно не было и в ближайшее время не предвиделось, поэтому приходилось делать невозможное или, как говорили сами водители, «клизмировать». Наверное, даже конструкторы автомобилей не смогли бы объяснить, как это техника, которая теоретически уже не должна двигаться, ещё бегает целыми сутками и даже иногда догоняет угнанные «Москвичи», «Жигули» и другой современный транспорт. Казалось, что милицейские машины ездят на одном энтузиазме водителей и зампотеха Виктора Кандейкина, который, по мнению сотрудников управления, мог заставить работать автомобиль даже без двигателя.
— Ну и денёк, — проговорил Зиборов, закончив телефонный разговор и кладя трубку, — в Первомайский отдел только что приехали проверяющие, будут проверять работу участковых по направлению алкашей в ЛТП.
— Один из 9131, — повернулся к нему Петров.
— Это что за ребус? — спросил Зиборов.
— Ты должен отработать в милиции, как минимум, двадцать пять лет, а это значит девять тысяч сто тридцать один день. Сегодняшний день — один из этого количества. Ладно, Склифосовский, давай работать.
— Склифосовский — это не математик, это медик.
— Знаю. Это фраза из новой комедии «Кавказская пленница», ты что, не смотрел ещё? Посмотри, классный фильм, с участием Юрия Никулина.
— Ага, щас все брошу и пойду смотреть.
— Итак, что мы на сегодня имеем, — продолжил Зиборов, — нераскрытую кражу машины, «глухой» грабёж и одну раскрытую квартирную кражу. Не густо.
— А «заначка»?
— Да есть две хулиганки, одна угроза убийством, одна явка с повинной по январскому разбою и пять квартирных краж. Те, о которых я утром говорил. Дадим на раскрытие сегодня. И надо проверить информацию по Кульку. Если повезёт, тоже дадим на раскрытие. Кулька проверим вечером, это не проблема. Возьмём за кадык, и расколется. Самое главное — золото найти, а оно, может быть, уже у цыганей.
— Днём он с ним побоится выходить, опыта сбыта у него нет. Если он интересовался у Чалого, значит, каналов у него нет, будет искать. Да, слушай, а как же проверяющие по Первомайскому, это же они сейчас всех участковых соберут для проверки, а физическое прикрытие?
— Момот сказал, что с проверяющими вопрос решён. Он дал задание Политко, тот их сейчас повезёт кормить-поить, потом музей, собор. За это время Витя Косогов справку напишет, так что вопросов нет.
— Тогда пошли в свободный поиск. Заодно пообедаем, пивка хлебнём. Машину брать не будем, жарко.
— Хорошо. Согласен.
На столе зазвонил телефон.
— Зиборов слушает, — сказал в трубку Николай. Несколько минут он слушал, лишь изредка вставляя «да», «нет», «хорошо», «смотри сам».
— Валера, как освободишься, зайди к начальнику следствия, надо дату проставить в рапорте из уголовного дела, — закончил разговор Николай и положил трубку.
— Варжелев? — спросил Петров.
— Да. Сказал, что виделся со своим человеком и получил «цветную» информацию по тяжким телесным на улице Шевченко, что были на прошлой неделе. Нож уже нашёл, но не стал трогать, ждёт группу.
— Молодец Лёлик, — заулыбался Петров, — далеко пойдёт.
— Толковый будет сыщик, — похвалил Варжелева Зиборов. — Ну что, погнали наши городских?
— Да, пошли, перекусим. Только где?
— Пойдём в «Южный», к Чушкину, — друзья вышли из кабинета.
Кулёк чувствовал себя прямо-таки мерзопакостно. С одной стороны, вроде бы, он должен был гордиться тем, что из мелкого «крадуна» волей случая стал «гопстопником», но, с другой стороны, чувство страха пересилило, и сейчас он сидел на ступеньках у входа в квартиру и не знал, что делать дальше. Идти в город искать друзей, покупателя на золото — страшно, вдруг кто-нибудь случайно найдёт спрятанное. Доставать сейчас золото боязно, а вдруг кто-нибудь увидит. Кулёк и раньше не отличался смелостью и решительностью, а тут его вообще канудило, аж в животе бурчало. Так и сидел он на ступеньках, обливаясь потом от страха и жары. Хотелось напиться до чёртиков, но дома водки не было и в гости никто не приходил. «Надо было Чалому заказать бутылку, — подумал Кулёк. Может поспать до вечера? А вдруг на сонного наденут наручники?» От такой мысли в животе забурчало ещё сильней. И, как назло, матери дома нет, не с кем поругаться, чтобы скоротать время. «И Люська, падла, не идёт, — зло подумал Кулёк о своей подружке, — шаблается где-нибудь или дрыхнет в тенёчке на родительской даче. А вечером припрётся и будет из себя строить аристократку: то ей шампанского с шоколадом, то коньяка с лимоном. Шалава. Надо с ней завязывать, а то пацаны говорили, что она спит со всеми подряд, ещё цепанёшь что-нибудь. Вечером придёт — выгоню». Ступеньки были низкими, и от долгого сидения у него затекли ноги. Кулёк поднялся, прошёл в комнату и лёг на кровать. Через полчаса он спал, временами всхлипывая во сне.
Дойдя до центрального входа в ресторан «Южный», оба Николая, не сговариваясь, прошли мимо. Заходить среди бела дня в ресторан, да ещё с центрального входа, они не захотели. Лучше не рисоваться, когда мимо, то и дело, проходили то работники горкома, то горисполкомовцы, то просто знакомые. Свернув направо, за угол гостиницы с одноимённым названием, друзья зашли во двор, расположенный с тыльной стороны ресторана. Пройдя мимо мусорного бака, стоявшего у входа в подсобное помещение, они вошли в узкий коридор, и сразу в нос ударил специфический запах, присущий только таким заведениям, где почти круглосуточно варилось и жарилось то, что так же круглосуточно уничтожалось посетителями.
Дверь кабинета директора ресторана Чушкина оказалась закрытой, но буквально в тот же миг из соседней комнаты выглянула миниатюрная головка заведующей производством Софочки.
— Ой, Николай Сергеевич, сколько лет, сколько зим, — заворковала завпроизводством, выплывая из-за двери.
Если судить по маленькой, красивой и ухоженной головке, Софочке можно было дать не более двадцатипяти-тридцати лет, однако её необъятные бёдра и толстые ноги придавали ей вид солидной пятидесятилетней дамы, поэтому никто не мог точно определить её возраст.
— Директор ещё утром уехал в Ростов и будет к вечеру, — продолжала Софочка, подходя к неожиданным посетителям, — вы к нему лично или я могу чем помочь?
Вообще-то мы к нему по делу, но раз его нет и время обеденное, то можно и перекусить чего-нибудь лёгонького, — ответил Зиборов.
— Сейчас я открою кабинет, там и посидите, — Софочка скрылась в своей комнате.
— Вот это сустав, — восхищённо произнёс Борода.
— Какой ещё сустав? — не понял Зиборов.
— Тазобедренный.
В директорском кабинете было прохладно, хотя на улице стояла жара. Сказывалась старинная постройка здания. Кабинет был небольшой и скорей был похож на кабинет партийного работника. На стене висел портрет Брежнева, за стеклом стояло полное собрание трудов Ленина, на журнальном столике лежали газеты «Правда» и «Знамя коммуны». Только набор вин и коньяков, выпускавшихся в институте виноградарства и виноделия, стоявших на нижней полке серванта, ниже трудов Ленина, давал намёк на отношение хозяина кабинета к ресторанному делу.
Съев принесённую официанткой окрошку, заливной говяжий язык с хреном и запив парой бутылок пива «Бархатное» с бутербродом с чёрной икрой, друзья с сожалением встали из-за стола.
— Так бы и сидел целый день в этой прохладе, — произнёс Борода, выходя из кабинета.
— Так ото же, — ответил Зиборов, закрывая за собой дверь кабинета. Заглянули в кабинет заведующей производством.
— Огромное спасибо, Софья Львовна, — поблагодарил Зиборов, — сколько мы должны?
— Что вы, что вы, — замахала руками, унизанными кольцами, Софочка, — как можно, вы и так редко к нам заглядываете! Да и что вы там съели, так, червячка заморили. Вот вы вечером приходите, сегодня у нас уха из осетрины и шашлыки.
— Ну, а всё-таки, — настаивал Зиборов.
— Вечером придёте, вот всё сразу и посчитаем, — пообещала Софочка, провожая гостей к выходу во двор.
— Хорошо, я с директором рассчитаюсь, — согласился Зиборов.
— Вот-вот, с ним и разберётесь. Спасибо, что зашли, приходите вечером обязательно, — улыбнулась Софья Львовна на прощанье.
Выйдя на центральную улицу, друзья медленно пошли в сторону управления. Мимо них, в ту же сторону, проехала «Волга» полковника Дровалёва.
— Пойдём быстрее, а то ещё искать будет, — прибавил шаг Зиборов, но увидев, что машина проехала мимо УВД, снизил темп.
— Наверное, на обед домой поехал, — заметил Петров.
— Ну, тогда у нас есть ещё минут тридцать-сорок.
Покурив в тени каштана у входа в здание, сыщики пошли в кабинет. По пути узнав у дежурного обстановку и перекинувшись с ним парой шуток, поднялись на третий этаж. Не успел Зиборов открыть дверь, как зазвонил телефон.
— Началось, — в сердцах произнёс Николай и поднял трубку, — Зиборов слушает. Звонил полковник Дровалёв, видимо, из дома, так как было слышно, что он что-то пережёвывает. Поговорив минут пять, Зиборов положил трубку.
— Шеф? — спросил Петров.
— Да, спрашивал, как дела, что нового и просил поднапрячься, особенно по грабежу. Его вызвали в Ростов, поэтому он сюда и не заехал. Пообедает и к генералу.
— Я так понял, что важней раскрытия грабежа девчонки на сей момент ничего нет, — вздохнул Петров.
— Абсолютно перпендикулярно. Поэтому давай пораскинем мозгой, что мы имеем. Если мы раскроем грабёж, то нам простят все нераскрытые сегодня преступления, а если мы раскроем десять других и не раскроем грабёж, то нас ожидает «премия» по партийной линии, с занесением. Не хотелось бы.
— Так ото же. Ну и на чём остановимся? Вернее, с чего начнём наш путь к славе?
— Во-первых, давай документально оформим информацию Чалого по Кульку. Бери бумагу, пиши. Чем быстрей напишешь, тем быстрей я её зарегистрирую. Чем быстрее зарегистрирую, тем быстрей начнём отрабатывать и быстрей раскроем. Чем быстрей раскроем, тем скорей получим по медали, а может и по ордену. Логично?
— Лишь бы не посмертно, — Петров вытащил из нагрудного кармана шариковую авторучку. Пока Борода писал рапорт с грифом «секретно», Зиборов обдумывал план действий по отработке полученной информации. «Подсылать опять Чалого к Кульку нельзя, спалим. Да и не сможет Чалый его раскрутить, только насторожит и всё провалит, — думал Зиборов, крутя в руках авторучку с золотым пером, — самим сейчас попасти Кулька и его квартиру — опасно. Кулёк прекрасно знает и нас в лицо, и наш УАЗик. Может подключить кого-нибудь из молодых сыщиков? Нет, слишком ответственный случай, надо заниматься лично. Эх, времени нет, пустить бы «наружку». Так что же делать?»
— Коля, задание сразу писать в рапорте? — оборвал Петров размышления Зиборова.
— Да, да, конечно, — рассеяно ответил Николай.
«Так, стоп! Нужна гражданская машина и надёжный водитель, — обрадовался Зиборов, — а где её сейчас найдёшь?» Он вдруг вскочил и громко ударил в ладоши:
— Ура, придумал!
— Ты чего, — испугался Петров, — пиво в голову ударило?
— Пиши, пиши, Склифосовский, — Зиборов поднял трубку и набрал номер начальника ГАИ. — Владимир Петрович, Зиборов. Добрый день.
— А, Коля, ты, — отозвался начальник ГАИ Марковский, — что случилось? Опять мои хлопцы кого-то не того тормознули?
— Петрович, берите бумагу и ручку, пишите. Вопрос наисрочнейший и наиважнейший.
— Диктуй, — серьёзным голосом ответил Марковский, понимая, что сейчас не до шуток.

(Окончание следует).

РАБОТА НАД ОШИБКАМИ. В прошлом номере «ЧЛ», к сожалению, была допущена обидная ошибка: фамилию начальника ГАИ следует читать: «Марковский». Приносим извинения читателям.