Сегодня мы открываем новую рубрику, надеемся, что с вашей помощью она станет постоянной. Ведь именно вы, наши читатели, можете подсказать имена героев будущих публикаций.
Ведь мы, как правило, немногое знаем о тех, с кем сталкиваемся в нашей повседневной жизни. И эта рубрика ставит перед собой единственную цель – рассказать о людях нашего города. А наши корреспонденты берут интервью, расспрашивают, иногда «вытягивают клещами» информацию о жизни, о буднях, которые у наших героев часто освещены красками доброты, заботы, любви к людям.

ЮРИЙ ЕРМОЛИН:
«Я ТОЖЕ ЛЮБЛЮ ДЕНЬГИ, НО ЛЮДЕЙ Я ЛЮБЛЮ БОЛЬШЕ…»

У нас в семье по мужской линии нет «мастеров-умелые руки». По женской — тоже. Поэтому, как только увидела вывеску «Умелец», собрала накопившиеся тупые ножи и пошла на разведку. Через полчаса мои ножики были готовы, и мастер мне вручил их с церемонной вежливостью и с приглашением приходить еще, если что-то сломается.
У меня дома на тот момент было сломано все.
«А что еще вы умеете чинить?»
«Я не могу перечислить все, что я пытаюсь сделать… Потребности у людей очень разные».
Тогда я решилась и принесла рамочки для фотографий разнообразных конструкций. Мастер починил. Потом притащила огромный портрет любимой собаки, который все время роняли, и он выпал из деревянной рамы. Починил. Собрала все сломанные очки. Починил. Принесла украшения, от которых наши ювелиры с презрением отворачивались, потому что они не были золотыми. Сделал все. И я начала ему носить в починку все подряд, даже одноногие или безголовые статуэтки… Пока в доме не осталось ни малейшего признака разрухи. Не люблю выбрасывать вещи, люблю давать им второй шанс.
Кстати, когда мы разговорились с Юрием Максутовичем Ермолиным, он сказал, что самый диковинный заказ был мой: приделать ноги скульптурке черной пантеры.
Все делалось им в обещанный, кратчайший, срок, и очень недорого; еще и обращение было изысканно вежливым, довольно неожиданным в каморке, уставленной станками, которых становится все больше, множеством металлических заготовок для ключей, поломанными зонтами, сумками, ремнями…
Правда, было и еще кое-что нестандартное – четыре полки с книгами.
— Наверное, с детства вы находились под очень толковым мужским влиянием?
— К сожалению, влияния не было никакого. Отец погиб, когда мне не было и года. Рос с мамой и бабушкой, и я — бабушкин воспитанник. Она никогда не сидела без дела. То в огороде, то готовит еду, то чистит кастрюльки. За всеми ухаживала. Вкус пищи, которую она готовила, я помню до сих пор. Смесь казачьей и украинской кухни. Тяжело было перестраиваться…
— А сами вы готовите?
— Мужчина на кухне должен не готовить, а творить. И следить, чтоб ножи были острые, и петли не скрипели, и все функционировало.
— А что, кроме отчества, вы унаследовали от отца-татарина?
— Очень люблю холодное оружие. Ножички, топорики сам изготавливаю. В Музей донского казачества в год по нескольку раз ходил, чтобы посмотреть на оружие — сабли, кинжалы. Это — страсть, восторг, мурашки по коже.
— А дома у вас есть коллекция оружия?
— Дома — нет, я делаю и дарю друзьям.
— А как можно сделать ножик практически из ничего?
— Нужно знание, потому что иначе из куска железа и выйдет кусок железа. Я читал много литературы, чтобы знать, как заточить клинок, как сбалансировать рукоять, чтобы руке было удобно. Для разных целей делаются особые клинки и рукояти…
И еще от смешения казачьей и татарской крови осталась мечта – поскакать на коне. В детстве я стремена к перилам приделывал…
На коне ездил, но немного… Я всю жизнь книжки читал.
— А кем хотели быть?
— Я мечтал стать военным. Если бы меня кто направил, может быть, достиг бы более высокого положения в жизни. А так — пришлось учиться только на своих ошибках, а это тяжело. После 8 класса поступил в Свердловское Суворовское училище, но пришлось вернуться, потому что тяжело заболела мать, и бабушка стала плохо видеть. Оставалось полгода до выпуска. Больше было паники, конечно, но из-за Урала так быстро не приедешь, достаток был средний. Мне до сих пор снится казарма, подъем…Все это было «мое» — физподготовка, воинская дисциплина; с детства повоевать любил…. Я и одноклассников соблазнил поступать в военное училище. Они пошли, я – нет. В Суворовском училище мы мечтали быть офицерами, потому что нашими воспитателями были боевые офицеры, профессионалы высшей марки, с опытом, жизненным и военным. Пошел в армию, чтобы убедиться, действительно ли я хочу быть военным. Я отслужил благополучно. Но в самой армии было неблагополучно. Посмотрел на армейский дурдом, и сказал, что не совсем здоров, когда меня оставляли на сверхсрочную службу. После армии я решил поступить работать на суда дальнего плавания, получил все рекомендации, которые нужны для захода в загранпорты. Но дома мама меня опять отговорила.
— А как произошло ваше знакомство с металлообрабатывающими станками?
— До армии поработал на станках на заводе постоянных магнитов, где многое узнал об абразивах; и после армии пришел сюда же — в литейный цех. Но более интересная работа началась в Волгодонске, куда я переехал, когда женился. Я работал на радиозаводе заточником, шлифовщиком, слесарем. У меня появилась возможность сделать что-то самому. Когда предприятие рухнуло, ушел с завода в мастерскую по изготовлению ключей, по рекомендации начальника цеха. Он потом и сам приезжал ко мне, если нужно было сделать что-то необычное. Например, казачий нож с посеребренной рукояткой.
Вернулся в Новочеркасск через десять лет. Все выросли, разъехались, никого не знаю…Начал работать сам в маленькой мастерской по изготовлению ключей. Знакомый предложил поработать в Доме быта. Теперь я здесь называюсь начальником мастерской.
— И как вам здесь работается?
— Коллектив хороший. Мой непосредственный начальник Олег Валерианович Штарев, тот, кто меня сюда позвал, — бывший офицер, мне это импонирует. Трудоголик. Мне это тоже в людях нравится. Обладает развитым интеллектом, ему легко все объяснить. Любые начинания воспринимает доброжелательно: «Давайте попробуем». Я придумаю приспособление, начерчу – он позаботится, чтобы это было сделано…
— Какими заказами мы вас озадачиваем?
— Редко, когда простое что-то делаю – обычно случаются заморочки. Очки приносят. Сумки, чемоданы. Зонты. Игрушки. Украшения – что серебро, что бижутерию. Знаний по ювелирному делу пока недостаточно, читаю специальную литературу, но практика – это другое. Тем более, что это не мой принцип: «чем быстрее сломается, тем больше мастер заработает». Я тоже люблю деньги, очень люблю, но людей я люблю больше.
— Вы довольны свои местом в жизни?
— Мне очень нравится моя работа. С удовольствием иду на нее. Приятно угодить людям, доставить радость, тогда и домой идешь в приподнятом настроении. Людей разных вижу. Женщины красивые приходят.
— А бывает, что клиенты вас разочаровывают?
— Бывает, но очень редко: когда люди ведут себя грубо и по-хамски. Скорее всего, они не совсем здоровы. Бытовое обслуживание – дело совсем не простое. Бывают эксцессы. Я стараюсь быть доброжелательным, но нервы не выдерживают даже у меня. На всех не угодишь никогда, если хоть немножко себя уважаешь. Кому-то не нравится, даже если ему уступают. Есть клиенты, с которыми лучше не связываться вообще: что бы я ни сделал, все равно будут скандалить. Это видно по общению – ведут себя так, как будто это я ему эту вещь сломал. Возьмешься чинить – проблемы гарантированы. Нюансы бывают каждый день. Я стараюсь не держать в голове. Первое время я переживал, продумывал, что сказать. Да и сейчас переживаю…
Но в основном люди идут за помощью, и я стараюсь оказать ее по мере своих скромных сил.
— А все-таки как называется ваша специальность?
— Не бывает таких специальностей. Выполняю заточку, шлифовку, полировку, пайку, нарезку, штамповку, и многое другое…
— А как вы отдыхаете?
— У меня семья, трое детей, младшему всего шесть лет. Свой двор, хозяйство, огород, было две собаки большие (осталась одна) и куча кошек.
— А отдыхаете-то вы как?
— Я люблю рыбалку и чтение – полностью погружаешься в эти занятия и ничего не делаешь…На гитаре люблю поиграть. Не люблю спиртного, но легкий эффект после него люблю – так легче, и общение получается в розовых тонах…Очень люблю инструменты. С детства нравилось возиться с железками. Я жил во дворе, в котором не было больше детей. Поэтому играл сам с собой, книжки читал и стучал молоточком. Я и сейчас гаечку подниму и на работу принесу – неизвестно, что будет нужно – люди-то идут…

Фото Николая Склярова