За кулисами

В кабинете художественного руководителя театра на столе лежат шесть казачьих сабель. Я тронул одну из них. Тяжёлая, но клинок не заточен, как и положено быть реквизиту. Наш разговор с Леонидом Шатохиным состоялся ровно за четыре недели до открытия нового сезона. Прошлый сезон, юбилейный для комиссаржевцев, был очень насыщен событиями: фестиваль театров Юга России “Комплимент”, само 180­летие, “Декада донского театра”, несколько новых спектаклей, и уже “под занавес”, присвоение трем актёрам званий “Заслуженный артист России”. На эту встречу с Леонидом Шатохиным я шёл в предвкушении традиционно интересного разговора о премьерах, замыслах и планах. Говорили мы долго, коснулись разных сторон театрального бытия, но начали “за упокой”.
— Каким обещает быть будущий театральный сезон?
— Мы не можем пока выпустить ни одного нового спектакля. Нет денег на постановки, — мрачно ответил Леонид Иванович, — финансовый план мы выполнили, и даже перевыполнили, но зрителю нужен не наш план, а премьеры.
— Я знаю, что театр уже давно работает над спектаклем “Лес” А.Н. Островского и “Соловей” по
Г.-Х. Андерсену.
— “Соловей” сделан, но нет средств на костюмы. По трудностям, с которыми нам пришлось столкнуться, этот год для нас уникальный.
Трудности у нашего и других театров возникли с 1 января, когда вступили в силу новые законы, которые теперь очень жестко регламентируют порядок расходования средств. (Об этом шла речь в марте, на театральной пресс-конференции.) Прежде можно было на вырученные от продажи билетов деньги закупить всё необходимое для подготовки спектакля, сделать дело, а потом отчитаться, а теперь процедура невероятно сложна и длинна.
Для того, чтобы посмотреть спектакль, зрителю достаточно купить билет, прийти в театр и дождаться третьего звонка. А вот театру до момента открытия занавеса необходимо решить множество задач и проблем. Творческие — само собой, но есть ещё и вполне осязаемые, материальные: новые костюмы, реквизит, декорации. Их мало придумать, построить, изготовить и сшить, надо ещё приобрести то, из чего всё это будет сделано.
— Мы ставим “Антигону” Софокла. — говорит Леонид Иванович, — если зритель увидит древнегреческих воинов в кожаных доспехах, в латах, а на сцене будут не картонные нарисованные плоские декорации, а объёмные, сделанные из пенопласта, то и впечатление от спектакля будет совсем другое! Но все эти материалы надо покупать… Сейчас работаем над новой программой кабаре. Там есть идея сделать оформление из прозрачного пластика, стилизованное под огни ночного города. Идея есть, а возможности нет. Вот, видно, и придётся делать всё, как всегда, из реек и тряпок. Да и с тряпками проблема. Оформление “Леса” решено в марле. Она имеет копеечную стоимость, но её надо много. Закупили, а когда пропитали огнеупорным составом, то произошла её усадка. Теперь марли не хватает, надо докупать. А на эту процедуру уйдёт ещё месяца два! Все наши платежи по новому порядку должны идти через казначейство, через заключение договоров… Раньше мы могли гастролировать, были востребованы в других городах, и неплохо зарабатывали, а теперь у нас нет денег даже на бензин. Мы не имеем права из собственной выручки и за гостиницу заплатить. Мы должны заключать договор и только тогда… Кто же захочет с нами дело иметь? То же самое и с приглашёнными постановщиками. Приезжает режиссер, ставит у нас спектакль, работа принимается, и только после этого я могу рассчитаться с ним. Получается, он будет работать у нас бесплатно, потом уедет, и через два месяца, а то и позже, получит свои деньги. Кто пойдёт на это? От нового порядка, в конечном итоге, страдает зритель.
— А другие театры?
— Другие театры в таком же положении. Но там как-то находят выход. Ростовский театр имени М. Горького в этом году гастролировал в Минске и Новороссийске. Молодёжный театр — в Японии и Волгодонске. Таганрогский, имени А. Чехова, побывал в Москве. Нас тоже приглашают, но мы никуда не можем выехать. Я считаю что “закручивание гаек” не идет никому на пользу. Надо бы помочь театру, в создавшихся условиях найти пути для его полноценной деятельности.
Казачий драматический театр уже давно доказал свой высокий профессиональный и художественный уровень. Его оценили и в столице, когда в прошлые годы он с большим успехом гастролировал в Москве. Кстати, тогда, Леонида Ивановича пригласили в Министерство культуры и предложили возглавить на выбор четыре московских театра (об этом я узнал не от него). Шатохин подумал и отказался. Здесь, под Новочеркасском, хутор Красный, его малая родина, здесь казачий театр, которому он отдал столько сил, здесь труппа, большую часть из которой он вырастил сам.
Ещё раз — кстати. Некое время назад уже всю нашу труппу приглашали переехать в Иркутск, там театр оказался без коллектива, гарантировали жилье и всё, что надо. (Об этом мне говорил тоже не Леонид Иванович) Но никакой Иркутск новочеркасцам оказался не нужен.
И в третий раз — кстати. Однажды семье Шатохиных дали отличную квартиру в Костроме. Они пожили там всего три месяца, поехали на гастроли, а оттуда — снова в Новочеркасск, в “хрущёвку”.
Сегодня новочеркасский театр зовут под эгиду областного министерства культуры. Предложение более чем заманчивое, поскольку в этом случае театр получит очень неплохое финансирование. Другая сторона медали — при этом он перестанет быть городским, и вряд ли останется казачьим.
И всё же, оптимизма и надежды на лучшее будущее комиссаржевцы не теряют. Одно из подтверждений этому — продолжение занятий в студии при театре. Сейчас идёт новый набор желающих ступить на тернистый путь служения Мельпомене. В театре ведь не работают, здесь именно служат.
— Значит, ряды мечтающих “жить и умереть на сцене” не редеют?
— Нет, не редеют, — отвечает худрук, — другое дело, что это почти исключительно девушки, ребят нет. Кроме того, часто молодёжь не слишком чётко представляют себе, на что идёт. Думают, есть время, похожу в драмкружок. Начинаются занятия по мастерству, и они понимают, что это большой труд, и, по сути, первый шаг к профессии. И профессия эта не простит легкого отношения. После студии самые способные получат шанс поступить в Ярославский государственный театральный институт. У нас будет новый набор в этот вуз. Но я ребятам говорю: поступление в студию, и обучение в ней, совсем не гарантирует вам поступление в ЯГТИ.
И студия, и ЯГТИ позволяют комиссаржевцам пополнять “естественные потери”.
— Замуж выходят наши актрисы, и одна за другой идут в декрет, — улыбается Леонид Иванович, — правда, по три года в отпуске не все сидят. Уходят из нашего театра и в другие коллективы. Есть и такое. Но я говорю своим: посмотрите, ушёл актёр в ростовский театр, ушёл год, два, три года назад. Но ведь прогресса там у него нет, он всё на том же уровне. И это закономерно, кто ж ему позволит занимать какие-то выгодные позиции, там жесткая конкурентная среда.
В нашем театре Шатохин установил порядок “антизвёздности”. Это когда нет “прим” и каждый (конечно, талантливый актёр), может рассчитывать на равные шансы в реализации своего творческого потенциала.
— Поделитесь, как водится, планами.
— В планах — “Лес”, “Соловей”, “Антигона”, новая программа кабаре и новогодняя сказка для детей. Пока это всё. Дело в том, что для каждой новой работы должны сойтись, совпасть несколько составляющих. Знаменитый английский режиссёр Питер Брук в начале своей карьеры был приглашён в качестве постановщика в один из театров. Он полгода готовился к работе. Расписал в нескольких тетрадях досконально всю пьесу. Но на первой же репетиции всё рухнуло. Оказалось, один актёр — не того роста, что он предполагал, другой — не того темперамента, у третьего — не тот взгляд. Всё! Полный крах. Брук тогда по-настоящему заболел, и с тех пор не начинал работы над новым спектаклем до встречи с труппой. Каждая роль должна соответствовать способностям, возможностям и данным исполнителя.
Ещё один аргумент в пользу высокого уровня актёров театра имени
В.Ф. Комиссаржевской, это их регулярная занятость в кино. Последний пример — участие Евгения Климанова, Степана Демакова, Евгения Шапошникова, Романа Пуличева и заслуженного артиста России Александра Иванкова в проекте Валерия Тодоровского “Тиски”. В ленте заняты такие известные актёры, как Фёдор Бондарчук и Алексей Серебряков. Съёмки проходят в Ростове и его окрестностях. Премьера фильма должна быть зимой.
По словам Леонида Шатохина приглашения на съёмочную площадку идут в адрес нашего театра регулярно. Подавляющее большинство актёров, получивших широкую известность благодаря телевизионным работам, прежде всего — актёры из московских и питерских театров. Многие комиссаржевцы тоже давно уже занесены в банки данных разных киностудий.
Новый сезон наш театр планирует открыть 20 сентября. Что за спектакль пойдёт в этот вечер — пока неизвестно. Худрук, конечно, хочет, чтобы это была премьера. Если успеют решить вопрос с оформлением, то выпустят “Лес”. Театр не может существовать без постоянного обновления репертуара. Но… те самые обстоятельства, с которых начался наш разговор с Леонидом Шатохиным, не позволяют коллективу и его руководителю расправить плечи и задышать полной грудью.
Ещё до официального открытия нового сезона комиссаржевцы, вопреки всему, будут гастролировать. Правда, недалеко. Пятого сентября на сцене Дворца культуры Ростсельмаша (до Ростова своего бензина хватит) перед ними впервые в этом сезоне распахнётся занавес. Ростовчанам повезут “Семь казачьих распевов”, “Сон в летнюю ночь”, “Кьёджинские перепалки”, детскую сказку и ещё несколько спектаклей.
Последняя из театральных новостей — неожиданная. В конце сентября должен выйти новый полноцветный журнал “Южный театральный вестник”. Учредители — Казачий драматический театр и Ассоциация театров Юга России. Финансирует проект частный инвестор из Ростова. Журнал будет распространяться по всей стране, и, как надеется его главный редактор Леонид Шатохин, позволит новочеркасцам завязать более тесные связи с коллегами. А ещё через год, если всё получится, сцена нашего театра снова будет принимать участников второго фестиваля русских театров Юга России “Комплимент”. Но до этого, как говорится, ещё надо дожить.

фото Михаила Мартынова