Региональная общественная организация Союз «Женщины Дона» более 10 лет работает в направлении продвижения женщин на уровень принятия решений в региональных и местных органах власти. Союзом были разработаны и реализованы около десятка проектов, защищающих права женщин в различных социальных средах — в семье, на службе, в науке, других сферах профессиональной деятельности.
Проект под названием «На майдане перемены» реализуется при финансовой поддержке Канадского Фонда гендерного равенства. Территория реализации проекта: город Новочеркасск — столица Донского казачества. Продолжительность проекта — 12 месяцев. Время выбрано с расчетом на то, что в марте 2005 года в Новочеркасске состоятся выборы в представительный орган местного самоуправления — городскую Думу. Целью проекта ставится достижение на предстоящих выборах гендерного равновесия в органах местного самоуправления г. Новочеркасска.

КАЗАЧИЙ ДОМОСТРОЙ. МИФЫ И РЕАЛИИ

«Домострой», впервые составленный при Иване Грозном, был главной книгой для семейного пользования и дожил в России до ХХ века. А вот у донских казаков домострой никогда не был письменным. Однако он существовал, но имел ряд совершенно уникальных особенностей — они не встречаются больше ни в одной народной культуре.

ОБМАНУЛ КАЗАК ДИВЧИНУ…

Не секрет, что один из показателей цивилизованности — социальный статус женщины. Чем ниже уровень развития нации, тем хуже живется слабому полу. И наоборот. Что касается казаков, то статус их жен сложно классифицировать и соотнести с чьей-то культурой. Донские казачки — это «отдельная песня». С нее и начнем.
Несмотря на старинное казачье присловье «женщину и коня всегда держат в поводу», казачки, по сравнению с женщинами других народов, пользовались гораздо большей свободой. Об этом пишут многие путешественники, посещавшие наши края. Хотя появление первых женщин среди вольной казачьей братии было весьма специфическим. Об одном интересном исследовании рассказывает в книге «Казаки — синеглазые волки» донской историк А. Венков. Изучая происхождение песенных традиций, можно проследить, откуда кто на Дон пришел. И вот на Верхнем Дону, где возникли первые казачьи городки, ситуация самая интересная. Мужские обрядные песни совпадают с песнями русских земель — от Курска и севернее, а женские — это Украина, Волынь, Полесье, Польша. «Словно мужчины сюда из одних мест прибежали, а женщины из других, — пишет Венков. — Но что-то не слыхивали мы, чтоб женщины из Польши или с Украины массами на Дон бежали… Попадали они сюда невольно. Рядом, в Феодосии, был крупнейший центр работорговли. Татары и Ногайцы грабили Украину, Польшу, земли Литовского княжества, тысячами вывозили женщин в Феодосию на продажу. Какую-то часть полона казаки отбирали по дороге, кого-то покупали на невольничьем рынке… И сами, наверное, в Польшу и Литву женщин воровать ездили. Много есть песен в польском фольклоре смысл у которых один — обманул казак дивчину, и обманом увез ее с собой навсегда».

СТЕПНОЙ МАТРИАРХАТ

Такова «невольничья версия» происхождения донских казачек. Отсюда до сих пор бытующие в литературе рассказы о них как о бессловесных и покорных созданиях, подобно женщинам мусульманского Востока, разве что без гарема и паранджи. Хотя в других источниках можно встретить абсолютно противоположное описание казачки, как чересчур вольной в поведении особы. На самом же деле, казачки наследовали традиции народов, живших там прежде, а у них женщина всегда обладала свободой, без которой в степи не прожить. Даже сегодня во многих домашних обычаях казаков в семейных взаимоотношениях можно встретить отголоски господствовавшего когда-то в степи матриархата.
Большая часть юридических прав в станичном обществе принадлежала не казаку, а казачке. Она наследовала имущество. Она полностью верховодила в доме. Казак, приезжавший со службы, чувствовал себя скорее гостем, чем хозяином, и в хозяйственные подробности не входил, считая это ниже своего мужского воинского достоинства. Считалось, что дети принадлежат отцу, хотя полной властью даже над взрослыми сыновьями обладала мать.
Женщина-мать, женщина-вдова получала материальное обеспечение от станичного «гражданского общества» в те далекие годы, когда об этом в ныне развитой европейской державе и не слыхивали.
Ни о какой дискриминации не могло быть и речи. Фактически, не дети казака, а дети казачки были беспрекословно признаваемыми членами станичного общества, что было зафиксировано даже в российских законах. Например, при отсутствии мужа родившиеся «у вдов и девок дети считались казаками». Среди этих законов были и очень любопытные: так, если казак женился на женщине с детьми, не казачке, то и она, и ее дети, прижитые до него, считались казаками и имели все соответствующие права. Если он умирал, а жена выходила из казачьего состояния, то ее дети, в том числе и не казачьи, все равно считались казаками.

СЕМЕЙНЫЕ ССОРЫ

В казачке с детства воспитывали сознание того, что она будет главой дома и на ней будет держаться не только хозяйство, но и станичные мораль и обычаи. Самая наглядная иллюстрация женского «самодержавия» — это то, с каким широким общественным размахом могли разрешаться семейные конфликты (и это при всей замкнутости казачьего дома и традиционном невмешательстве во «внутренние дела»!) Добропорядочная казачка, мать и хозяйка, пользующаяся уважением соседей, могла в любую секунду забрать детей и уйти от проштрафившегося мужа.
Обычно она не возвращалась в дом родителей, а шла жить к крестному или крестной, и как только она входила в их дом — сразу вступал в силу закон неприкосновенности. Если в дом тестя или тещи брошенный муж мог придти как ко вторым родителям, мог попросить их помочь вернуть жену, то крестный не считал себя родней мужа своей крестницы и вел себя совсем по-другому. Он мог встретить мужа на пороге с нагайкой в руке, а то и с шашкой или с ружьем:
— Ступай к атаману, я тама с тобой гутарить стану.
Атаман вместе с двумя-тремя стариками внимательно выслушивал обе стороны, не вникая в мелочи, и тут же определял, кто из них виноват. Как правило, это был муж. Вряд ли женщина, зная за собой какую-либо погрешность, побежала бы к крестному.
Так что если уж дело доходило до атамана, вина казака была большой и очевидной. Мужчина к атаману жаловаться никогда бы не пошел: его бы засмеяли, задразнили казаки.
В качестве наказания атаман мог послать казака вне очереди в сменную сотню в полк, а жене и детям назначал немалые «алименты». Как правило, пока возмущенный супруг остывал в сменной сотне, полгода или год, обиды стирались и брак не расторгался. Примирение в семье расценивалось станицей всегда положительно.