Я тут ему все о трансцендентальном,
О фатализме, о жизни, о мистике —
Нет, блин, он хочет, чтоб было завально,
Круто и клево, в кайфовой стилистике!
Хочешь покруче? Ну, ладно, получишь…
Т. Шаов.

Есть темы, на которые писать не то, чтобы очень хочется, но надо. И не только потому, что живешь на гонорары или не можешь ослушаться указаний начальства. Просто бывают явления, мимо которых нельзя пройти, не откликнувшись. Если, конечно, тебе небезразлично, каким будет завтрашний день.
Полагаю, только слепой не заметил, что на фасаде Музея истории донского казачества не первую неделю висит устрашающего вида рекламная растяжка, зазывающая прохожих посетить заезжую выставку восковых фигур с «милейшим» названием «Пытки и казни. История наказания за 2000 лет». Украшение, скажем прямо, сомнительное. Еще более сомнительна экспозиция, нашедшая приют в стенах уникального музея. На первом этаже посетителя встречает прейскурант: рядовые взрослые работоспособного возраста могут пополнить свое образование всего за полтинник, а школьники, студенты и пенсионеры проходят по льготной цене в двадцать рублей. Сама «История наказания» развернулась этажом выше. Сюрпризы начинаются уже от порога. Первое, что видит внимательный визитер — оставшуюся от основной экспозиции зала (все остальное занавешено черной тканью) табличку со стихотворной строкой: «Сибирь царю покорена, и мы не праздно в мире жили». Аккурат под Рылеевской цитатой примостилась виселица, а на ней — натурально исполненный восковой одноглазый мертвец в первой стадии разложения. Очень, знаете ли, живенько… Справедливости ради надо заметить, что не все экспонаты демонстрируют собственно казни и пытки: в одном месте на экскурсантов ласково смотрит Адольф Гитлер, в другом — группа средневековых инквизиторов с разложенными у ног орудиями пыток. Однако большая часть восковых трупов болтается на виселицах, сидит на электрических стульях и торчит на кольях во всех физиологических подробностях. Посетителей неожиданно много, некоторые пришли с детьми. Подрастающее поколение — три-четыре пятилетних малыша и девочка лет девяти — смотрит на жуткие экспонаты со спокойствием, от которого становится не по себе; чуть поодаль компания восемнадцатилетних парней со смешками обсуждает распятую фигуру с вывороченными костями. И, хотя текст экскурсии максимально смягчен, а каждая новая часть рассказа завершается вполне традиционным выводом: «как хорошо, что подобное осталось в прошлом», общей картины это не меняет: «История наказаний» гнусна как в эстетическом, так и в нравственном плане.
Самым легким решением в данном случае была бы образцово-показательная порка руководства Музея истории донского казачества — именно МИДК предоставляет место этому безобразию, привезенному к нам из культурной столицы Санкт-Петербурга. Однако позицию музея можно хотя и не оправдать, то по крайней мере понять: положение действительно безвыходное. С одной стороны, над коллективом нависает утвержденный в минкульте финансовый план, который хочешь — не хочешь, а надо выполнять. С другой стороны, МИДК и рад бы принять выставки восковых фигур на религиозные темы или, допустим, экспозицию, посвященную сказкам Пушкина, — но, увы! Такие зрелища не окупаются, и организаторы предпочитают их не привозить. «Просто так наш музей люди посещают неохотно и мы вынуждены принимать у себя чужие выставки. В том числе, и такие, — говорит Светлана Сединко, директор музея. — Нам ведь напрямую говорят в министерстве: если вы не способны зарабатывать, мы вас закроем. А богатых спонсоров у нас нет. Нужно смотреть правде в глаза: если мы хотим хотя бы сохранить то, что имеем — об обновлении музейных фондов вообще речь не идет — мы должны откуда-то брать деньги. Мы на днях открыли выставку «Донские мотивы в творчестве Ивана Крылова» — а на ее организацию, между прочим, пошли и те средства, которые мы получили, приняв у себя «Казни и пытки» — думаете, на нее кто-нибудь пойдет? Как бы не так. Зайдут городские художники, с которых мы не берем денег — и все… Вот нам и приходится использовать выставку восковых фигур еще и как приманку: посетители приходят на «Пытки и казни», а мы предлагаем им познакомиться с основными экспозициями». Каково? По-моему именно это коммунисты называют духовным обнищанием. Для того, чтобы зазвать к себе публику, уникальный и богатейший музей вынужден идти на противоестественные ухищрения. Придут граждане полюбоваться на распятых и повешенных, а там, может, и на картины Дубовского взглянут… Ситуация унизительная как для конкретного музея, так и для культуры в общем.
Примечательно, что, говоря о проблемах бюджетников, СМИ обычно имеют в виду учителей и врачей. Между тем положение работников культуры еще более печально. О том, что людей надо как-то лечить и чему-то учить, государство худо-бедно, но вспоминает. Но то, что величие народа определяется его культурой, у нас знают исключительно в теории. И то не все. А как еще объяснить тот факт, что один из наших недавних министров культуры без тени сомнения заявил тележурналистам, что поэзия Пушкина нынче устарела?
Идея самоокупаемой культуры абсурдна в принципе — прозой Набокова нельзя торговать, как пирожками с ливером. Музеи — это вам не голливудские блокбастеры, чтобы самоокупаться. И, кстати, раз уж речь зашла о кинематографе: все фильмы Феллини, вместе взятые, не имели кассового успеха наипошлейшего «Очень страшного кино». Но разве они стали от этого хуже? Все-таки искусство должно не приносить прибыли, а прививать духовность. Я не сноб и не считаю так называемую массовую культуру чем-то зазорным. Однако есть некий предел, за которым масс-культура превращается в бескультурье масс. Мы этот предел благополучно перешагнули, и не последнюю роль в этом сыграла идеология самоокупаемости всего.
С завидной регулярностью в России то вспыхивает, то утихает борьба с якобы демонстрируемой на ТВ порнографией: дескать, показывают голых теток малым детям. Полноте, товарищи, не с тем боретесь. Вот уже много лет ни один центральный канал не позволяет себе транслировать обнаженную женскую натуру до одиннадцати вечера. Зато расчлененку в любых ракурсах и количествах можно увидеть круглосуточно. До программы «Спокойной ночи, малыши», после нее и даже вместо. И дело не в зловредных американских боевиках, которые опять же не пинал только ленивый. Поборникам российского искусства давно пора протереть розовые очки и внимательно посмотреть на отечественные сериалы, наполовину состоящие из любовно отснятых сцен насилия, и уважаемые народом документальные передачи на криминальную тему. Далеко ходить не надо: по ТНТ в самый что ни на есть прайм-тайм ежедневно идет «Цена любви» с Юлианой Шаховой. Я не знаю, какую такую любовь авторы программы усматривают в сюжетах типа «Приволжский маньяк изнасиловал и зверски убил двадцать блондинок в коричневых пальто», но в том, что подобные истории нельзя рассказывать в семь часов вечера, я не сомневаюсь. А ТНТ, между прочим, — всего лишь один из многих каналов, делающих деньги на самых низменных человеческих чувствах.
«История наказаний за 2000 лет» очень удачно укладывается в общую концепцию. Если мне не изменяет память, выставки восковых фигур начали приезжать в Новочеркасск лет шесть тому назад. Начиналось все вполне благопристойно, с исторических личностей, но постепенно темы экспозиций стали меняться. Предпоследняя выставка — «Аномалии человеческого тела» — уже балансировала на грани фола, но еще не переступала эту грань: организаторы вполне могли сослаться на кунсткамеру Петра Великого с ее заспиртованными уродцами (хотя лично мне хотелось бы надеяться, что наша эпоха менее груба, нежели эпоха петровская). Однако «Казни и пытки» — это нечто совсем иное. Тема эта страшна даже не сама по себе: страшно представить, что будет дальше. «Жертвы абортов»? Или — еще актуальней — «Жертвы терактов»? Насколько далеко зайдет жажда наживы организаторов и насколько низко падут вкусы публики? И какие плоды страна пожнет на поле культурно-развлекательной вакханалии? Ответы на эти вопросы знает только эхо в пустых музейных залах…