Дом этот жильцы называют «генеральским». Историки считают, что, не имея никаких на то оснований, кроме скромно-солидного внешнего облика здания и красивой легенды, что здесь жил последний дореволюционный атаман Всевеликого войска Донского Каледин, а в подвале спрятан клад. Снаружи серые стены выглядят еще крепкими, но внутри тебя охватывает ощущение, что ты попал в совершенно другой мир — дряхлый, сырой, мрачный, облупленный и просто опасный, потому что с высоких потолков нависают держащиеся на последнем «честном слове» пласты штукатурки. Много лет пять семейств, населяющих дом, прожили хорошо. Хотя это была коммуналка, но все же в старинном особняке в центре города с прелестным зеленым двориком, в котором у каждого жильца был свой любимый уголок. И даже люди с улицы приходили посидеть на лавочке, как в скверик (до сих пор о нем жалеют). Но на лакомый кусочек, как правило, широко открываются ротики, и вот в 1996 году на расстоянии полутора метров от густонаселенного «теремка» додумались ( не без разрешения администрации) начать строительство нового пятиэтажного дома, так называемой пристройки.
Еще в 1997 году одна из жительниц старого дома, Р.К. Цыганкова (как раз примерно к ее комнате начал прилаживаться со своим нулевым циклом ПКП «Сэлфарт», которому по постановлению главы администрации от 1995 года «Об отводе …земельного участка…» выпало счастье осваивать «пятнышко» в центре города), написала жалобу главному архитектору Б. Агапову, который в ответном слове вполне ответственно пообещал, что к строительству надземной части жилой пристройки приступят только после капремонта и благоустройства старого дома, и при необходимости — отселения тех, у кого неблагоприятные условия проживания. Под отселение попадала сама Цыганкова, квартира которой была обречена на снос новым строительством. Заказчик должен был купить Цыганковой квартиру; она пожелала иметь ее в этом же районе, переселение откладывалось всего-то с апреля на май, но вместо этого соседи проводили ее в последний путь. Она неожиданно умерла от инсульта. Это была первая человеческая жертва рокового строительства.
«На какое-то время мы отшили всех строителей, но пришли новые богатые русские и все купили, а мы уже оказались бессильны…» Как говорили древние китайцы, не дай нам Бог жить в эпоху перемен. Забегая вперед, можно рассказать, что, когда перекопали и разъездили машинами дворик, уничтожив любимые, привычные абрикос, орех, виноград, то неправое, видимо, дело вновь сопряглось с человеческой трагедией. А. К. Ляшенко шла в магазин, упала, ударилась, долго болела. Началась гипертония, она (опять инсульт) и уложила соседку в могилу.
Вообще, как говорят жильцы, (люди старой закалки, для которых принцип справедливости все еще во главе угла), все перемены были к худшему и сопровождались хамством. Для тех, кто не знает, что это такое: на наглость можно ответить, на хамство — никогда. За хамом всегда остается последнее слово. Например: в первые дни стройки свалили «силами специалистов СУ-3» общую на пять квартир антенну. Потом засыпали щебнем канализационный колодец. Сняли входную дверь. Стали разбирать экскаватором стену квартиры, которая предназначалась на снос, и по всему дому пошли трещины, и посыпалась на головы штукатурка, крупными кусками, преимущественно ночью. Крыша стала разъезжаться. А перекрытие над подвалом, простояв две зимы без крыши, отсырело и теперь поражено грибком.
Люди, которые прожили в хорошем ведомственном доме (принадлежащем торгово-экономическому техникуму) лучшую часть своей жизни, любили, ценили свое жилье и, как могли, старались поддерживать его в хорошем состоянии. Некоторые только сделали ремонт, потолки у них были «как яичко».
Но в здании на протяжении многих лет не было капремонта, оно ветшало. Протекала крыша, появились трещины на стенах, сыпалась штукатурка. Если бы выполнены были первоначальные благие намерения — сначала капремонт старого здания, затем, после принятия мер, исключающих всякое воздействие нового дома на старый, стали бы пристраивать новый, пусть даже на расстоянии вытянутой руки, не было бы «истории падения генеральского дома» длиной в четыре года. При разрушении стены старой постройки экскаватором «в результате динамического воздействия» увеличилось число опасных трещин и ширина их раскрытия в стенах здания, была деформирована стропильная система крыши, обрушение штукатурки приняло глобальный характер…
Будучи интеллектуально «продвинутыми» интеллигентами, жильцы образно говорят о «пристройке дворца к нашей маленькой хижине» и предлагают назвать статью о своих бедах «Живой мусор», или «Обман». Они чувствуют себя беззащитными перед новыми ударами. Их «сердца горестные заметы» — уже трое умерших от инсульта. Вина за это, хотя и не прямо, но все же возлагается на строителей «всех мастей».
В 1998 году функции заказчика были переданы ТОО «Стройка-94», которое по каким-то своим причинам тоже не сумело освоить «земельный участок площадью 1328 кв.м.» Наконец все права на застройку этого «светлого пятна» на карте города достались ООО «Югснабсервис», а подрядчиком определили СУ-3 АООТ «Южтрубопроводстрой». А благие намерения были таковы: затраты на выполнение капитального ремонта существующего жилого дома, обеспечение квартир всеми видами благоустройства, отселение жилицы квартиры номер один гр. Цыганковой, компенсацию за зеленые насаждения постановлением от 19 марта 1999 года обязали нести «счастливчика» директора ООО «Югснабсервис» Ю.Н Орешина, поставив условия, что если за год участок так и останется неосвоенным, его отберут и у ООО. Он поспешил осваивать участок, невзирая на жертвенное положение ветеранов старого дома. И строительство началось. Естественно, старый дом никто и не подумал ремонтировать и благоустраивать. Вопрос уже так и не стоял. Зато, наоборот, его принялись практически безнаказанно разрушать.
В 2001 году жильцы написали мэру два письма — 19 июня и 9 августа, оставшиеся без ответа, и 24 октября дали телеграмму: «Два письма на протяжении четырех месяцев остаются без ответа» и просьба лично принять жильцов дома номер 70. У них складывается впечатление, и у их депутата Васильева, который целиком на стороне жильцов, и многое сделал, чтобы облегчить их положение, и чтобы они хотя бы почувствовали, что не одни в своем отчаянном «цеплянии» за сегодняшнюю жизнь, — тоже, что до главы администрации не доходят сведения об истинном положении дел, а его заместители играют в «испорченный телефон», и докладывают, что «нарушений нет, есть только некоторые неудобства».
Жильцы и обследователи дома расходятся только в одном: жильцы считают дом аварийным, а специалисты — нет. Но жильцам виднее — они живут и слышат по ночам, как потрескивают стены. Вернее, выживают, потому что жизнью это назвать нельзя. По просьбе директора торгово-экономического техникума Сызранцева полностью дом обследован специалистами новочеркасской АПМ Ростовского проектного института «Ростоблжилпроект» и ОАО «Донпроектэлектро» сделаны подробнейшие технические заключения, (подтверждающие, что дому нанесен значительный ущерб), по которым составлен график проведения капитального ремонта старого дома. Директор ООО «Югснабсервис» Орешин подписал этот график, в котором начало ремонта назначено на 1 апреля 2002 года. Конец — на 25 июня 2002 года. В гарантийном письме новому мэру Орешин тоже обещал закончить ремонт к 1 июля 2002 года. Когда время пошло, жильцы, выдержанные, долготерпеливые и понимающие, забеспокоились, потому что ни проекта(!), ни документации, ни тем более строительных материалов на капремонт они не увидели. Тем более, что сложности ремонта предполагали отселение (с 1 февраля 2002 года), хотя с жильцами эта идея согласована не была, и куда их девать, не ясно было полгода назад, так же как не ясно и теперь. Поэтому все остаются на своих местах. За исключением еще одной соседки, которую тоже разбил инсульт, когда стену, смежную с ее квартирой, разбивали экскаватором, и ее, уже беспомощную, взяла к себе племянница, на руках которой она и умерла. Это была третья, пока последняя человеческая жертва строительства. Ремонт же существовал все еще пока только в воображении. Улиточная скорость строителей, если только у них не торчит в спине кол, так же знаменита, как и правдивость их обещаний. Например, крохотный коридорчик при входе в коммунальную квартиру восстанавливался в течение четырех лет. И жильцам не верилось, что путь от разборки кровли (пункт второй) и до окраски оконных и дверных блоков (пункт двадцатый) можно пройти за три месяца. Не верили и те, кто это писал: не дураки. «Цыганская почта» принесла печальное подтверждение этим мыслям: якобы Орешин сказал, что таких денег и сразу у него нет, и если и будет он выполнять то, что им обещано, то еще очень долго. Отселение было возложено на администрацию техникума, которая, на этот раз к счастью, не кинулась сразу же его выполнять. Да и жильцы отселяться не спешат и боятся провокации: не могут сосчитать после четырехлетней волокиты, сколько же может продлиться их добровольно-принудительная ссылка, а за время ее, как в восточной притче о Насреддине, обещавшем своему господину за три года научить разговаривать осла, «или осел умрет, или умру я, или пресветлый эмир». Жильцы стали опасаться не только бездействия строителей, но и их действия. Они боятся, например, что строители раскроют крышу и по каким-то своим причинам прекратят работы, и бросят дом без кровли, заливаемый осадками…
Растянутый на двадцать мелких пунктов, график не включил в себя почему-то именно жизненно важные для старого дома моменты: ремонт стропильной системы, штукатурку внутренних помещений. Как пишет в письме к мэру депутат М.А. Васильев, экстренные работы по предотвращению разрушения здания — ремонт и установка стяжек, ремонт стропильной системы, гидроизоляционные работы, — не выполняются. Оценив глубину замысла такого графика, жильцы написали 28 апреля 2002 года третье письмо мэру, в котором подробно изложили, на какое бутафорское отселение их толкает заказчик. Но этого, похоже, в администрации не поняли, не захотели понимать.
Проектно-сметная документация так и не предоставлена, и жильцы не без оснований утверждают, что ее нет вообще, а псевдографик, как и псевдоготовность исполнять его пункты — не что иное, как вождение за нос и втирание очков жильцам и мэру, напоминающее застойный анекдот про то, как раскачивали вагоны и объявляли остановки, создавая видимость движения поезда. Причем в эту игру заигрался не только заказчик: жильцы боятся, что сотрудники департаментов городского хозяйства и строительства ему подыгрывают…
А действительно, почему три письма мэру остались без ответа? Кто так упорно стоит на пути и мешает встрече жильцов с главой администрации? Почему никто из высших чиновников администрации ни разу ни побывал в доме номер 70, довольствуясь переработанными сведениями, исходящими от заказчика и строителей? Не исключено, что стыдно посмотреть в глаза родным тех, кто в этом доме уже не живет…