Ефим Шулевич Юрковецкий — производственник, инженер, технолог от Бога. Всю жизнь необходим был на родном заводе сразу в нескольких местах одновременно. С молодых лет, на напряженной работе, с большими постоянными переработками, часто без выходных. Пятьдесят пять лет на заводе, а если посчитать все его ненормированные рабочие дни — получится сто лет.

— Судя по тому, как вы были увлечены своей работой, вы сделали правильный выбор, знали, на что шли, поступив в технический вуз. Может быть, вам семья помогла сделать верный шаг?

— Семьи не было вообще, все погибли. Мы жили в селе на Западной Украине, почти на границе, и через четыре часа после начала войны немцы были уже у нас. А самолеты и бомбежки начались сразу. Папу призвали на фронт, и перед тем, как уйти, он успел нас посадить в проходящий поезд. Мама схватила меня и маленькую сестренку и, как была в домашнем платье, вскочила в вагон. И мы покатили на восток.

Маленькая сестренка умерла по дороге, с отцом мы больше не увиделись. И остались мы с мамой вдвоем. А все родственники погибли. Кто был призван в армию, не вернулись с фронта, а тех, кто остался в тылу, убили фашисты. Поэтому у меня не было ни семьи с традициями, ни советчиков. Войну мы пережили на Урале. А в Крыму поселились мамины друзья, которые уехали раньше. Они прислали нам вызов, и мы переехали в Крым. В Новочеркасск я прибыл из Симферополя, приехал целенаправленно, поступать в политехнический институт на электромеханический   факультет.

— Почему именно электромеханический?

— Ну, наверное, видел себя занимающимся электромеханикой. Все школьные годы был отличником, шел на золотую медаль. А в аттестате почему-то оказались две четверки, и я не получил даже серебряную. Мы с друзьями приехали поступать впятером, поступили двое из нас. Когда учился в школе, много занимался спортом, всеми игровыми командными видами спорта с мячом, и шахматами. В институте учился не отлично, но нормально, без хвостов и без троек, потому что если тройка, стипендию не платили, а для меня это было важно. Мало того, что я играл в шахматы, я сам был организатором шахматной жизни в Новочеркасске. А в 1957 организовал Федерацию шахмат, и сам был первым ее председателем до 1960 года,  момента окончания института.

— А что вы знали про электровозостроительный завод и почему туда распределились?

— Я вел в Новочеркасске активную жизнь, со многими людьми, работающими на НЭВЗе, был дружен, а на заводе дважды проходил практику. Мой диплом был связан с модернизацией заводского оборудования, а именно горизонтально-расточного станка. Мало того, что я пришел на завод. Я знал, где именно там я хочу работать. А хотел на испытательную станцию электровозов. Я и попросился туда. Меня приняли, и я начал работать. Это была интересная, сложная работа. А когда работа интересная, сложная и получается, то и настроение, и отношение к работе – все сказывается: морально чувствуешь себя очень хорошо.

— С чего началась ваша трудовая деятельность?

— Начал работать 30 октября 1960 года на испытательной станции электровозов старшим инженером. Это был год, когда одновременно с продолжением серийного производства электровозов постоянного тока ВЛ23 и Н8 началось серийное производство электровозов переменного тока Н60 с силовыми преобразовательными установками на ртутных игнитронах. Эти установки имели сложную по тем временам систему управления, которую нужно было настраивать на каждом электровозе на обкатном кольце. Это могли делать немногие, у меня это пошло. Правда, приходилось сутки напролёт выполнять эту работу. Через 3 месяца я стал начальником смены. Работа мне нравилась: нужно было осваивать как электровоз в целом, так и все его составляющие: механическую часть, электрические машины, электрические и пневматические аппараты, электрическую схему, монтаж… Это всё пригодилось в моей последующей деятельности на заводе.

— А почему вы перешли в аппаратный цех?

— Все электровозы Н60 направлялись для работы в основном в депо «Красноярск» и «Кавказская». В то время, особенно в условиях Сибири, очень неустойчиво работали электрические аппараты. Нужно было повысить их надежность в эксплуатации. Поэтому меня направили в 1963 году в аппаратный цех на должность старшего контрольного мастера.

В 1964 году на заводе начали производить новые электрические аппараты в тяговом исполнении. Это потребовало полной перестройки как аппаратного цеха, так и цехов-смежников: штамповочного, обмоточно-изоляционного, пластмасс и других. Переход на новую продукцию в аппаратном цехе проходил очень тяжело, постоянно срывались задания, а в итоге и сборка электровозов. После очередной «родительской беседы» в парткоме завода я как молодой кандидат в члены партии в 1964 году был назначен на должность старшего мастера участка сборки. Затем работал заместителем начальника цеха, а с 1966 года – начальником цеха. Цех заработал стабильно, несмотря на переход на новую продукцию.

— А почему вы ушли в отдел главного технолога, и почему через год снова вернулись в аппаратный цех?

— Несмотря на успехи в производственной деятельности, меня гораздо больше привлекала инженерная работа. В 1968 году мне удалось согласовать с директором завода Георгием Александровичем Бердичевским мой переход с 1 октября в отдел главного технолога на должность заместителя начальника отдела, где я курировал сборочное, электромашинное и аппаратное производства. Работа в ОГТ меня увлекла, я продолжал расти как инженер, как специалист в разных отраслях техники. Но, к сожалению, аппаратный цех снова начал работать нестабильно и существенно сдерживал работу завода. И в сентябре 1969 года меня пригласил Бердичевский и сказал: «Мы оба виноваты в ситуации с цехом – я, что согласился с тобой, а ты, что цех «провалился» так быстро. Нужно срочно исправлять положение, но не мне же туда идти это делать». Так, спустя ровно год, я «временно» вновь вернулся в аппаратный цех.

— Чем запомнился этот год работы в ОГТ?

— В 1969 году Министерство путей сообщения резко сократило заказы электровозов переменного тока. Увеличилась потребность в электровозах постоянного тока. А производство электровозов постоянного тока Н8/ВЛ8 было прекращено на НЭВЗе еще в 1963 году и передано на Тбилисский электровозостроительный завод вместе с технической документацией и оснасткой. Чтобы загрузить завод и сохранить коллектив, решили в кратчайшие сроки возобновить производство электровозов постоянного тока на НЭВЗе. В Тбилиси эти электровозы выпускались под маркой ВЛ10. Под моим руководством была сформирована и отправлена в Тбилиси бригада, состоящая из работников отделов технической документации ВЭлНИИ и НЭВЗа и штамповщиц участка холодной штамповки. Первые подбирали, комплектовали, размножали, упаковывали и ежедневно отправляли на НЭВЗ техническую документацию, вторые штамповали во вторую и третью смену детали и тоже ежедневно отправляли на НЭВЗ — на первую партию электровозов до момента изготовления оснастки. И вот уже в июне 1969 года был изготовлен первый электровоз ВЛ10 № 501, а за весь год — 51 электровоз. Всего же в 1969-1981 годах было изготовлено 1407 электровозов ВЛ10 и ВЛ10У. Это решило проблему стабильной работы завода.

А возвращение в аппаратный цех прошло спокойно, наладить работу удалось быстро. Все кадры — инженерно-технические работники, основные и вспомогательные рабочие, которые работали со мной, сохранились. Но, несмотря на мои постоянные просьбы, решить вопрос с окончанием «временной работы» не получилось, уж больно напугано было руководство завода прошлым состоянием цеха. И вот уже работа мне удовлетворения не приносила, моральное состояние было неважное. А в 1975 году Георгий Александрович Бердичевский принял решение отпустить меня из цеха и назначил на должность заместителя начальника ОТК.

— Как вам работалось в ОТК?

— В ОТК мне нравилось, кругозор резко возрос. Работа в ОТК, кроме всего прочего, запомнилась командировками в локомотивные депо для рассмотрения претензий и налаживания взаимоотношений. В 1976 году завод начал серийный выпуск электровозов переменного тока ВЛ80Р. Все электровозы были сосредоточены в депо «Боготол»  Красноярской железной дороги. Система управления и электронные устройства работали нестабильно, особенно зимой. Создалась угроза сбоев движения по Транссибирской магистрали. Для определения причин отказов техники была командирована бригада; от завода был я. Мы работали 3 недели. Вернувшись на завод, кардинально перестроили работу и технологию нового участка электроники, ввели стопроцентный входной контроль поступающей элементной базы, виброиспытания готовых изделий… Естественно, это дало результат.

— А почему снова вернулись в отдел главного технолога?

— В 1979 году началась реконструкция НЭВЗа, проектной мощностью первой очереди до 500 двухсекционных электровозов ВЛ80С, второй очереди — до 700 электровозов. И еще необходимо было ежегодно увеличивать объёмы производства на 20-30 процентов. И решать эти две задачи одновременно. Директор завода Василий Ильич Дуваров и главный инженер Сергей Николаевич Ёлкин усиленно предлагали мне возглавить этот отдел. Последняя беседа состоялась 27 декабря 1979 года, а уже 2 января 1980 года я был представлен коллективу отдела главного технолога как руководитель.

— Как вы определили приоритеты в таком огромном объеме работы?

— Во время реконструкции завода в 1980-1987 годах я руководил созданием технологии производства и подбором оборудования во вновь построенных корпусах: заготовительно-штамповочном, II кузовном, гальваники, экспортных электровозов, товаров народного потребления, и реконструкцией производств всех действующих цехов, курируемых ОГТ. Об объёмах этой работы можно судить по численности заводского отдела механизации и автоматизации, которая достигла 150 человек.

Изучив проект реконструкции завода, я с удивлением увидел, что там предусмотрена лишь реконструкция гальванического участка. С работой «гальванички» я близко познакомился, работая в аппаратном цехе. Условия труда на участке были «каторжные», не соответствующие никаким нормам охраны труда. Когда я обнаружил, что принятое решение по развитию гальванического участка не обеспечит заводу необходимые мощности, я официально вышел на руководителей завода. Ведь должность главного технолога это позволяла. Привел аргументы и расчеты, и мне удалось доказать, что только лишь реконструкция не создаст потребных мощностей. Кроме того, на время реконструкции пришлось бы остановить завод минимум на 6-8 месяцев. А проект реконструкции НЭВЗа был уже утверждён в ЦК КПСС, дополнительное финансирование получить было немыслимо, невозможно. Тогда руководителями завода было принято решение отказаться от предусмотренного проектом корпуса стеклопластовых изделий в ИТК-14 и построить новый гальванический участок, что и было выполнено. Это было очень важно для завода, для людей, работающих на гальваническом участке.

За время работы главным технологом при «провалах» цехов основного производства с учётом, что у меня был опыт работы начальником цеха, неоднократно, без освобождения от основной деятельности, меня направляли для решения производственных задач и организации их успешной деятельности. На это уходило от 2-х до 4-х месяцев.

— Сколько лет вы работали в ОГТ?

— Год, о котором я говорил ранее, заместителем, а потом со 2 января 1980 года по май 1998 года – главным технологом. Длительный срок работы в ОГТ объясняется тем, что работа приносила удовлетворение, я видел результаты своего труда. Я отклонял все предложения о переходе на административную работу. Многие мои заместители получали предложения и переходили на руководящую работу, а я занимался с молодыми.

— Как вы пережили тяжелые времена перестройки?

— Завод был признан банкротом, ввели внешнее управление. Нужно было снова загрузить предприятие работой и практически восстановить производство. К управлению заводом пришел молодой энергичный руководитель, которому была поставлена задача сохранить завод — генеральный директор Александр Леонидович Носков. Меня убедили согласиться на должность первого заместителя главного инженера, что и произошло в мае 1998 года. В службу вошли все технологические отделы и курируемые ими цеха подготовки производства. Добавилось административных функций, а что касается техники, то это трудностей не вызвало. Новым было то, что приходилось постоянно ездить в Москву на совещания в различные министерства и ведомства. Естественно, значительно увеличился объём работ, нагрузка, а годы, к сожалению, идут. Мои просьбы о переводе на другую работу у руководства понимания не находили. Я принял решение закончить трудовую деятельность. И только тогда мне предложили должность главного специалиста по техническому перевооружению и технологии. И с 28 декабря 2009 года я работаю в этой должности, которая после структурных преобразований 2015 года стала называться «ведущий инженер-технолог».

— Не пожалели, что выбрали этот путь? И есть ли у вас последователи?

— Оглядываясь на прожитые годы, должен сказать, что завод, его коллектив из выпускника вуза сделали специалиста, руководителя. Рад, что моя деятельность на заводе получила признание, что выразилось в почётных званиях и наградах, которыми меня отмечали. Рано стал руководителем, начальником цеха. Через четыре года после начала работы на заводе получил квартиру на Соцгороде – у меня уже была семья, двое детей. За время работы много встречал людей, у которых было чему поучиться, с которыми приятно было работать, общаться, совместно решать любой сложности задачи. Сейчас на НЭВЗе другой, более высокий уровень оборудования, новые инженерные задачи, степень профессионализма специалистов, которые способны решать эти задачи.

Наверное, просто везет электровозостроительному заводу на людей — счастье такое заводское.

— А у вас есть увлечения, кроме работы?

— У меня хорошая библиотека. Это же не назовешь увлечением? Я поездил по миру, все тряпки покупали, а я книги. Где бы я ни был, книги – это первое, что я искал… В нашей стране было трудно тогда купить книги. А в Индии меня однажды завели на склад советской книги…Огромный такой ангар. Сильное произвел впечатление. Еще я всю жизнь любил спорт и по возможности посещал все соревнования, игровые, с мячом. Раньше у нас на первом месте среди увлечений был спорт. Я же довоенный. После войны вообще ничего не было, можно было заниматься только спортом или черт знает чем.

—  А дети унаследовали ваши гены?

— Сын работает там, где я начинал, на испытательной станции электровозов, уже несколько десятков лет. Пошел туда даже против моего желания, потому что сам так захотел. Дочь закончила Московский институт тонких химических технологий, доктор биологических наук, преподает биохимию, биотехнологию а Волгоградском сельхозуниверситете. У меня трое внуков и внучка, есть и правнучка, и один из наших мальчиков пошел по электротехнической специальности.

Марина Корвякова