Недетская сказка Андерсена «Соловей» всегда стояла особняком от всех прочих его чудесных историй. И не только потому, что в ней заложен глубокий философский смысл и высокий посыл обществу. Именно здесь среди удивительных перипетий сюжета в антураже великолепия императорского древнего Китая появляется совершенно инородный, отнюдь не сказочный персонаж – Смерть. Она приходит к больному Императору не поиграть в кошки-мышки, а с целью вполне прозрачной, прагматичной и грозной – лишить его жизни. А значит и всего, что есть для человека эта жизнь: запахов и звуков, закатов и рассветов, цветов и звезд, солнечного света и небесных радуг, человеческого тепла, нежности и любви. Неслабый сюжетец для детской сказки, а? Потому до сих пор и помню свое первое да и последующие детские впечатления от прочтения – внутреннее напряжение, отторжение происходящего на страницах книжки и желание скорее дочитать до конца, чтобы сбросить морок ожидания страшного неизбежного.

Впрочем, мудрый Ганс Христиан (или Ли Шен, как указано на программке спектакля), надо отдать сказочнику должное, испытав только начинающие жить детские души страхом непонятного для них ожидания смерти, спасает обреченного властителя Китайской державы самым удивительным образом – силой высокого искусства. Искусства искреннего и чистого, носителем которого становится Соловей, птичка невзрачная, скромная, неприметная, однако подлинный талант. И в этом смысл всей истории.

Я так глубоко копнула сей андерсеновский сюжет не только для того, чтобы пригласить читателя перечесть его вновь, но и затем, чтобы поделиться радостью – имейте ввиду, в репертуаре Новочеркасского театра драмы и комедии имени В.Ф. Комиссаржевской есть спектакль с одноименным названием – от великого датского сказочника. Поставил его в 2009 году художественный руководитель нашего казачьего театра Л.И. Шатохин. Я знаю, что Леонид Иванович долго примерялся и подступался к этой неординарной истории, размышлял и прикидывал – как сделать ее для сцены «на особинку». Чтоб внешне это была, образно говоря, китайская филигранная шкатулка, но с посылом глубоких философских смыслов, обращенных к современному зрителю. И режиссер смог осуществить свою давнюю мечту – его «Соловей» легко и непринужденно вспорхнул на новочеркасские подмостки. Однако последние полтора года сказка по разным объективным причинам на сцене театра не шла.  Мне давно хотелось увидеть данный спектакль и вот наконец посчастливилось попасть на него нынешней осенью. С удовольствием поделюсь впечатлением, что называется, из первых рук, ведь для меня-то это была по сути премьера.

Спектакль-притча «Соловей» получился у Леонида Ивановича Шатохина как по заказу – умный, тонкий, изысканно-красивый и экзотичный. В качестве художника-постановщика здесь выступил также сам мастер – заслуженный деятель искусств Л.И. Шатохин. Атмосферу далекого Востока передают изящные, словно стенки шкатулки, декорации, расписанные то склонившимся под легким ветерком камышом, то ветвями цветущей вишни, то видами вершин и вод древнего Китая. Над изогнутыми крышами дворцовых пагод покачиваются настоящие китайские красные фонарики. Манит и радует глаз богатое узорочье ярких халатов придворной знати, чиновников и министров. Удивительна особая на высоких колодках обувь носильщиков (и это учел и не пренебрег вкусной деталью постановщик), принесших во дворец Китайского Императора дар от его японского коллеги – драгоценного искусственного Соловья.

Но нашим актерам и такие сложности оказались по плечу: отлично передвигаются в них по сцене. Шикарен расшитый сакральными изображениями солнца (по крайней мере, я так его восприняла) наряд Китайского владыки – как напоминание подданным – император – это земное солнце для всей державы и всех, в ней живущих. Замечателен грим, усы и парики, столь кардинально преобразившие европейские лица новочеркасских актеров в представителей желтой расы. И откуда что взялось – все эти раскосые миндалевидные глаза, тонкие, опущенные вниз усы и узкие бородки на бритых лицах сказочных китайцев, подобранные в прическу «бараньи рога» волосы красавиц «китаянок». Необыкновенно украсили сказочное действо, усилив созданную атмосферу места и времени, танцы китайских девушек с их ломкими и одновременно плавными движениями, своеобразным ритмическим и хореографическим рисунком (балетмейстер Наталья Клещева).

А какая чудесная музыка!.. И эти белые полулуны резных вееров в руках танцующих дев. А изящные, типично восточные поклоны, что так завораживают непосвященного. И манкость  световых превращений, переносящих зрителя то в алый рассвет над Китаем, то в глубокую ночь во дворце, где над обессилевшим Императором творят смертный обряд призраки тьмы. И эти элементы светового театра, что так всегда неожиданны и оттого еще более привлекательны для зрителя.

Говоря об исполнителях, замечу, что со времени первого показа, конечно, произошли некоторые замены. Мы уже не увидим, как играла Соловья Валерия Пшеничнова (Дыба), зато сегодня с этой ролью прекрасно освоилась Виктория Шатохина. Ее Соловей искренен, скромен, но непреклонен в своем стремлении петь о счастливых и несчастных, о добре и зле не по заказу, а по зову своего сердца. Роль Старшего Министра по-новому открывает нам актера Артура Исаева. Видно, что образ первого после Императора человека во дворце пришлась исполнителю по вкусу. И зрителю любопытно следить за действиями этого персонажа, внимая его сентенциям о преимуществе искусственного Соловья перед обычным, живым. Ведь живой, рассуждает Главный Министр, всегда поет по-разному, то есть непредсказуемо. А значит неизвестно еще чего ожидать от его пения – мира и покоя или неведомой опасности. То ли дело механическая птица. Завел ключом, и она исполнит вам ожидаемое вами – с блеском и пышностью будет обставлен ее предсказуемый номер. Но, как на века заметил классик, будет это «Без божества, без вдохновенья, без слез, без жизни, без любви». Именно такого, блестящего, но пустого Золотого Соловья играет Екатерина Бычкова. Роль механической птички только на первый взгляд проста. А попробуй из раза в раз повторять один и тот же сценический рисунок, не позволяя ни малейшего отступления от вызубренного, ни грамма импровизации. Задачка по зубам не всякой актрисе.

Роль же Девочки, которую прежде играла Е. Бычкова, досталась начинающей исполнительнице Александре Иванченко. Персонаж этот в сказке, безусловно, далеко не главный, но необходимый в сюжете. И Иванченко в данной роли вполне вписалась в канву действия. Вот кто бессменный исполнитель в сказке, так это заслуженный артист РФ Александр Иванков. Его Рыбак отнюдь не простой ловец рыб в китайских водоемах. Это философ от сохи, вернее – от сети, любитель размышлять о жизни и о природе вещей. Некий Странник (А. Руденко), послушав пение Соловья в лесу, спрашивает Рыбака: «О чем это поет Соловей?». И получает глубокий и верный ответ мыслителя из народа: «Он поет о природе, лесе, солнце, обо мне… А теперь и о тебе». Иванков в роли Рыбака как всегда органичен на сцене. Актерское мастерство ведь в том и состоит, чтобы оно не бросалось в глаза, а как солнечный свет, рассеивалось мягко, но всеобъемлюще. То же можно сказать и об исполнителе роли Императора Игоре Лебедеве. Его властитель Китая величественен и грозен. Но в то же время слаб и наивен в своем заблуждении, что подлинный талант может творить по приказу, будучи помещен в златую клетку и украшен драгоценной императорской туфлей на шею в виде награды за творческий труд. Этому персонажу можно бы и посочувствовать. Лебедев не жалеет для образа Императора человеческих красок из своей актерской палитры. Но юную публику тем не менее это не подкупает. Император, который обидел настоящего творца Соловья, детворе явно не по душе. И они по окончании спектакля еще припомнят монарху все его неверные поступки и прегрешения.

Говорить о постановке можно долго. Но что же тогда останется потенциальному зрителю, если я обо всем расскажу? А в спектакле еще много чего прелюбопытного. И неизвестный, полагаю, самим китайцам «китайский язык», одно из употребимых словосочетаний которого «дзинг пе» используют все – от Рыбака до Императора, а оно, похоже, означает массу понятий – в зависимости от ситуации и обстоятельств. И еще там будут загадочные слова, скорее напоминающие птичье щебетанье и теньканье. Но тем они и хороши, что непонятны, тем и завлекательны.

И есть в сказке собирательный образ темной страшной силы, которую постановщик умело заретушировал. Ведь все-таки это сказка, а зрители ее – преимущественно дети, зачем их раньше времени пугать неведомыми монстрами?

И хоть сказка вроде бы не совсем детская, а ее философский смысл ближе и понятней взрослой публике, но ребятня тоже внимательно смотрела спектакль. А по его окончании несколько  юных смельчаков поднялись на сцену, чтобы вручить актерам, а вернее понравившимся персонажам сказки большие шоколадки. Кстати, это не первый случай, когда благодарные маленькие зрители награждают актеров сладкими презентами. И, кажется мне, эта милая и трогательная привычка рискует стать в нашем театре доброй традицией. Главное, чтобы актеры играли так, чтобы ребенку хотелось поделиться с ними своей личной шоколадкой. Итак, ребята вручили шоколадные плитки, конечно же, Соловью, точнее, исполнительницам ролей Соловья Живого и Соловья Механического, маленькой улыбчивой придворной даме (Анна Чакуста), кому-то даже из министров и, кажется, Девочке. Но вот где сказалась детская месть – обошли своей щедростью Императора, оставив того без сладкого. Словно хотели сказать, мол, Ваше китайское императорское величество, будь умнее. Учись отличать подлинное искусство от пустого искусственного блеска, пусть даже и усыпанного золотом и драгоценностями.

Конечно, может, дети еще и не знают таких умных слов и не могут сформулировать своих мыслей. Но чувствуют-то они и понимают все правильно. Поинтересовалась я у нескольких малышей – понравилась ли им сказка и услышала дружный безапелляционный ответ четырехлетней Миланы и Димы шести лет: «Да, понравилась. А особенно настоящий Соловей». Вот мы все рассуждаем – философия, серьезные темы. А дети, не мудрствуя лукаво, смотрят в корень и правильно делают.

Лариса Лиховидова,

член Союза журналистов РФ.

Фото автора.