Вслед за 210-летием Новочеркасска  подошла ещё одна знаменательная дата: приходящееся на 24 мая 110-летие со дня рождения величайшего писателя Дона, России и всего мира — Михаила Александровича Шолохова: лауреата Нобелевской, Ленинской и Сталинской премий, дважды Героя Социалистического Труда.

***

Невольно возникает вопрос: а бывал ли М.И. Шолохов в Новочеркасске? Да, бывал. Например, в 1935 году: когда в Соцгороде на новопостроенном стадионе выступал перед создателями “Локомотивстроя” — паровозостроительного завода, после войны ставшего заводом электровозостроительным. К тому времени М.А. Шолохову исполнилось лишь 30 лет. Но в тот период был он уже широко известным писателем: не только автором сборника “Донские рассказы”, но и автором уже наполовину написанного и наполовину опубликованного в роман-газете главного труда его жизни — романа “Тихий Дон”, наделавшего своим появлением много шума как в писательской среде, так и в среде читателей.

Самой обсуждаемой темой в тот период было авторство романа. Автором «Тихого Дона» тогда кого только ни называли: и уже широко известных донских писателей – Фёдора Крюкова и Александра Серафимовича, и некоего никому не известного погибшего казачьего офицера, из перемётной сумы которого якобы и была извлечена уже готовая рукопись романа. Ведь молодой писатель Михаил Шолохов сам дал повод для такого предположения, вставив в свой роман эпизод, в котором рассказывается, как Григорий Мелехов находит у убитого донского вольноопределяющегося записную книжку, с содержанием которой с интересом знакомятся штабные писари.

Но в первом романе тогда ещё молодого донского писателя встречается ряд эпизодов, которые свидетельствуют о том, что роман этот не мог принадлежать перу зрелых донских писателей, хорошо знавших наш город. Так, например, в романе «Тихий Дон» молодой  Шолохов, описывая события осени 1917 года, сообщает: “Неяркое вставало солнце, но окна атаманского дворца, отражая его, жгуче светились. На домах блестели покаты железных крыш, сырость вчерашнего дождя хранил на себе бронзовый Ермак, протянувший на север сибирскую корону”. И нам, жителям Новочеркасска, становится ясно, что автор, конечно же, видел эти сооружения. Но видел он их, скорее всего, непродолжительное время и в пасмурную погоду, когда не было возможности ориентироваться по солнцу.

тридцатилетний М.И. Шолохов на балконе своего дома

Поэтому и получилось, что в романе не только Ермак протягивает руку в обратном направлении, но и окна Атаманского дворца обращены не в ту сторону. Ибо главный фасад дворца обращён к северу, из-за чего лучи восходящего солнца не могут попадать на его окна; а к востоку обращена торцовая стена домовой церкви, окон не имеющая. Рука же бронзового Ермака, к слову сказать, протянута не строго на юг, а на юго-восток, так как собор ориентирован алтарём не строго на восток, а на северо-восток. Так что если приезжий человек станет ориентироваться в Новочеркасске, привязываясь к расположению собора, то его ориентация в пространстве будет грешить большими отклонениями от истинной.

Ошибка Шолохова имеется и в его фразе, следующей за уже приведённым отрывком романа: “По Крещенскому спуску поднимался взвод пеших казаков”. Дело в том, что термин “спуск” закрепился за названиями ряда новочеркасских магистралей уже в советский период: Красный спуск, спуск Герцена. А в досоветский период эти довольно широкие магистрали преимущественно звались проспектами: Крещенским и Санкт-Петербургским соответственно. Все эти несоответствия лишь подтверждают нам тот факт, что писал роман отнюдь не именитые донские писатели — Фёдор Крюков либо Александр Серафимович, которые не только многократно бывали в Новочеркасске наездами, но и периодически подолгу проживали в нём. Шолохову же долго находиться в Новочеркасске не довелось.

По поводу же имеющихся в романе несоответствий можно сказать, что “Тихий Дон” — это не документальная повесть, а художественное произведение, в котором автор может не придерживаться точного изложения событий и фактов, а вправе на историческую канву накладывать своё видение этих фактов и художественно их излагать. Да и перепроверять те либо иные факты в те годы, в отличие от дней нынешних, было неимоверно сложно.

Читателям, знакомым с мемуарами о событиях гражданской войны на Дону, прекрасно видно, что для исторической канвы своего романа Шолохов использовал такие произведения своих современников, как “Очерки русской смуты” генерала Деникина, “Всевеликое войско Донское” атамана Краснова, “Орлы революции” (о походе и гибели экспедиции Подтёлкова и Крывошлыкова) политработника Френкеля, ряд мемуаров советских военачальников периода гражданской войны. Ведь в 1920-х годах не только воспоминания красных командиров, но и мемуары их бывших противников ещё не держали под спудом, а сразу же после их выхода из типографии направляли как для комплектования государственных библиотек, так и для свободной продажи населению.

Павел Чернов.